Сэйбл было интересно узнать о роли Карсона Фонтейна в ее продаже. Прошлой ночью, когда они с Мэвис сидели в ее комнате и гневно осуждали решение Салли Энн, Мэвис настаивала, что Салли Энн организовала сделку без ведома Карсона. Сэйбл это не убедило. Карсон, возможно, и вернулся домой с войны ожесточенным и искалеченным, но Салли Энн никогда не принимала решения без его прямого одобрения. После смерти ее матери Карсон переселил Сэйбл в дом, и, когда Сэйбл подросла, он позволил ей учиться бок о бок с Мэвис. Пять лет назад он даже позволил ей сопровождать семью в Европу в качестве личной служанки Мэвис, когда Мэвис и Сэнфорд отправились в свадебное путешествие, и купил Сэйбл совершенно новый гардероб для этой поездки. Однако ни разу за все ее двадцать девять лет он не обращался с ней иначе, чем как с собственностью; он был хозяином, а Сэйбл — его рабыней.

Голос Морса вернул Сэйбл к действительности.

— Мати сейчас так близка к смерти, что, думаю, Карсон считает, что может игнорировать проклятие.

Сбитая с толку, Сэйбл услышала пронзительный смех Салли Энн.

— Что вы имеете в виду?

Сэйбл знала, что пронзительные нотки в голосе ее хозяйки означают либо нервозность, либо откровенную ложь.

— Ну же, миссис Фонтейн, — протянул Морс. — Мы с вами оба слышали эти слухи.

Салли Энн надменно ответила:

— Я не слушаю слухи, сэр.

Морс тихо рассмеялся.

— Значит, все эти разговоры о том, что мама и бабушка Сэйбл были королевами, неправда?

Королевами?!

Ответ Салли Энн прозвучал уклончиво.

— Я признаю, что ходили слухи о королевской крови, но я никогда не придавала им значения. Половина негров на Юге утверждает, что так или иначе состоят в родстве с каким-нибудь правителем джунглей.

Сэйбл, которая никогда раньше ничего об этом не слышала, нашла дискуссию захватывающей.

Голос Морса звучал скептически.

— Значит, это неправда, что мать Сэйбл покончила с собой в постели Карсона?

Тело Сэйбл похолодело. Это была, безусловно, самая поразительная информация, которую она когда-либо слышала о смерти своей матери Азелии. Сэйбл знала, что та погибла в результате несчастного случая в день ее третьего дня рождения, но не более того. Если то, что говорил Морс, было правдой, почему Мати не рассказала об этом Сэйбл раньше?

В ответ на вопрос Морса о смерти Азелии Салли Энн ответила самым ледяным тоном:

— Мистер Морс, может, мы с вами и деловые партнеры, но я ни с кем не обсуждаю шлюх своего мужа. Доброго вечера. Дайте мне знать, когда поступят средства.

Сэйбл услышала, как хлопнула входная дверь, и поняла, что Морс остался один на крыльце. Сразу же после этого послышался звук его шагов, спускающихся по ступенькам парадного входа и направляющихся по дорожке. Как только карета отъехала, Сэйбл покинула свое укрытие и отправилась в свое жилье в поисках ответов.

Когда она вошла в маленькую, освещенную свечами хижину, то была приятно удивлена, обнаружив, что Мати сидит на кровати. Последние несколько дней Мати спала очень глубоким сном, она впадала в это состояние все чаще и чаще. Те, кто любил ее больше всего на свете, знали, что в один прекрасный день ее темные глаза останутся закрытыми навечно.

Теперь она снова проснулась, очнувшись от «разговора с предками», как она называла свои долгие сны. Темнокожая женщина, сидевшая у кровати, была Вашти, хранительница и знахарка, а также бабушка Синди. Вашти и Мати были подругами много лет.

На мгновение отложив свои вопросы, Сэйбл с улыбкой заявила:

— Мати, ты будешь жить вечно.

— Нет, если это будет зависеть от меня, — хихикнула она. У нее давно выпали зубы, и всякий раз, когда она смеялась слишком сильно, как, например, сейчас, ее худое тело сотрясал резкий кашель. Вашти дала ей глотнуть воды из помятой жестяной кружки. Спазм прошел, и Мати указала на свою старую подругу.

— Это все Вашти виновата — ее зелья не дают мне вернуться домой.

Сэйбл опустилась на колени рядом с кроватью и поцеловала тетю в морщинистый смуглый лоб.

— Мы все хотим, чтобы ты оставалась с нами как можно дольше. Солнце светит ярче для меня, когда я знаю, что ты здесь.

Мати удивленно уставилась на нее.

— В чем дело? — спросила Сэйбл.

Долгое мгновение Мати продолжала пристально смотреть на Сэйбл. Затем она осторожно взяла ее за руку, и костлявые пальцы Мати нежно сжали ее руку.

— Кто-то сказал мне то же самое давным-давно. То, что я снова услышала эти слова из твоих уст, меня немного потрясло.

Сэйбл хотела спросить Мати, кто произнес эти слова, но Мати сменила тему.

— Как дела в доме?

Сэйбл пожала плечами.

— Ничего не изменилось.

Сэйбл не решалась рассказать тете о своей продаже из-за того, что эта новость могла негативно сказаться на ее хрупком здоровье, а также потому, что у Сэйбл не было четкого плана относительно будущего Мати.

Однако Мати было не обмануть.

— Но что-то все же изменилось, не так ли?

Сэйбл не знала, как и с чего начать.

Мати тихо сказала ей:

— Я слышала о продаже. Вашти рассказала мне. Однако твоя судьба связана не с ним.

Эти слова подняли настроение Сэйбл, пока Мати не добавила:

— Но ваши судьбы переплетены — он будет шакалом, а ты антилопой до самой его смерти.

Сэйбл почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки, хотя она и не поняла, что имела в виду Мати. Еще в раннем возрасте Сэйбл поняла, что спрашивать Мати, откуда ей известно о таких вещах, все равно что спрашивать ветер, почему он дует. Мати видела то, чего не могли другие, чувствовала то, чего не мог никто другой. Она видела признаки удачи или несчастья в фазах луны и расположении звезд.

«Старые пути все еще крепко держатся во мне», — иногда говорила она, как будто этого было достаточно для объяснения. Она представляла собой не только последнюю представительницу женского пола в семье Сэйбл, но и последнюю связь со времен Среднего плавания и первыми африканскими предками, насильственно привезенными на эти берега. В Мати была заключена вся мудрость и опыт, которые сформировали последующие поколения, и, когда Мати умрет, Сэйбл будет горевать всю оставшуюся жизнь.

— Мати, — сказала она, — я случайно услышала, как Салли Энн и Морс говорили о проклятии и королевах. Морс сказал, что моя мать покончила с собой в постели Карсона Фонтейна. О чем они говорили?

— О вещах, которые я от тебя скрывала.

— Почему?

Ее ответ был мягким.

— Потому что ни один ребенок не должен переносить такое горе, пока он не станет достаточно сильным, чтобы вынести его.

Сэйбл подумала об этом, прежде чем сказать:

— Я верю, что сейчас я достаточно сильна.

Мати на мгновение заглянула в зеленые, как река, глаза Сэйбл, прежде чем ответить:

— Я верю, что это так, поэтому давай начнем с самого начала.

История началась в Матушке Африке.

— Я сопровождала свою тетю на свадебное торжество в соседнюю деревню. По дороге домой на нас напали работорговцы. Моя тетя и пятнадцать человек, которые ее охраняли, храбро сражались. Семеро из них отдали свои жизни, но нас взяли в плен.

— Почему у нее была охрана?

— Сестра моей матери была и моей тетей, и моей королевой.

Сэйбл удивленно уставилась на нее.

— Эта королева и есть та женщина, о которой Морс говорил, что она моя бабушка?

Мэти кивнула и продолжила:

— Тех, кого захватили в тот день, и кто не погиб во время переправы, были проданы в Вирджинии человеку по имени Брайс. Позже он сказал, что с того момента, как увидел твою бабушку на невольничьем рынке, он понял, что она была особенной, просто по тому, как она держалась. Он купил нас и еще двадцать африканцев, которые проделали этот путь с тем же работорговцем. После того, как он привез нас всех на свою ферму, он заметил, что другие рабы выполняют ее работу, что мы подчиняемся ей и кланяемся, когда она приближается. Он понял, что приобрел великую королеву.

— Что он сделал?