Сэйбл снова повертела браслет в руках и задумалась о его значении. Мати унесла с собой так много секретов. Сэйбл пожалела, что у нее не было времени узнать больше. В ней снова начало подниматься горе, но, словно по волшебству, прощальные слова Мати отчетливо прозвучали в сознании Сэйбл: «Я дала тебе все, что тебе нужно, моя Сэйбл».

Это воспоминание придало Сэйбл немного сил, и, поскольку у нее не было возможности оспорить это утверждение, она собрала сумку и снова отправилась в путь.

Ей пришло в голову, что, возможно, браслет было бы надежнее спрятать при себе, чем в сумке. Кто знает, что ее ждало впереди? Когда Отис и Опал планировали свой побег, они сказали ей, что присоединятся к сотням других беглецов, которые присоединились к армии Союза. Это было целью и Сэйбл. Но она была не настолько наивна, чтобы верить, что найдет лагерь за одну ночь или прибудет туда без происшествий. Бушевала война. По сообщениям, разрозненные отряды Шермана, которых местные жители называли «бездельниками», были повсюду, воруя, занимаясь браконьерством и терроризируя людей. Были также голодные и отчаявшиеся дезертиры-конфедераты, пытавшиеся добраться до своих домов. Сэйбл огляделась. Еще раз убедившись, что за ней никто не наблюдает, она осторожно приподняла юбку и привязала браслет к истрепанным завязкам своих муслиновых панталон. Она туго затянула ленты и снова отправилась в путь.

Дорога, по которой следовала Сэйбл, вела на север, в Атланту. Она много раз путешествовала по этой местности с Мэвис и Салли Энн. В экипаже путешествие занимало целый день. Пешком путешествие займет гораздо больше времени, но решительная Сэйбл продолжила идти. Атланта пала под натиском Союза две недели назад, в первый день сентября. Поступали сообщения о многих беглецах, которые присоединялись к янки-завоевателям. Сэйбл понятия не имела, что ее ждет по прибытии, но перспектива неизвестной свободы взяла верх над известной реальностью рабства.

Когда начали сгущаться сумерки, она стала искать место для ночлега. Пройдя примерно полмили, она набрела на старое поместье Дрезденов. Когда-то эта семья была знакомыми Фонтейнов. Когда началась война, мистер Дрезден, учитель, вступил в армию на стороне Союза. После его отъезда соседи подвергли его жену такому остракизму и травле, что она с детьми уехала на Север, к своей матери. Прошлой осенью кто-то поджег пустующий дом. От него осталась только оболочка, но Сэйбл надеялась, что на одну ночь этого будет достаточно.

Когда она осторожно вошла в сгоревший дом, из тени вышла пожилая женщина и напугала Сэйбл до полусмерти, сказав:

— Я ждала тебя.

Как только Сэйбл справилась со своим первоначальным испугом, она внимательно посмотрела на улыбающуюся темнокожую женщину. Лицо пожилой женщины было круглым и ничем не примечательным, а волосы скрывала цветастая бандана. Взгляд темных глаз, устремленный на Сэйбл, был умным и властным, и напомнил Сэйбл глаза Мати.

— Кто ты? — спросила Сэйбл.

— Это должен был быть мой вопрос к тебе, моя дорогая, но знакомство может подождать. Давай же, я уверена, ты проголодалась.

Сэйбл замешкалась, пытаясь решить, что делать, но женщина бросила на нее такой повелительный взгляд, что Сэйбл последовала за ней без комментариев.

Она вывела Сэйбл на улицу и вниз в подвал Дрезденов. Сэйбл была удивлена, увидев огарок свечи и кучу постельного белья на земляном полу. Старуха жила здесь?

Словно прочитав мысли Сэйбл, женщина сказала:

— Я ждала тебя два дня. Я уже почти отчаялась, что ты когда-нибудь придешь.

Сбитая с толку, Сэйбл спросила еще раз:

— Кто ты?

— Араминта — так назвала меня моя мама. Хозяин дал мне другое имя. Господь нарек меня Моисеем. А ты кто?

— Сэйбл. Сэйбл Фонтейн. Как ты могла ждать меня, если даже не знаешь, кто я?

— Ты мне приснилась.

Сэйбл уставилась на нее.

Старуха протянула Сэйбл оловянную тарелку. На ней лежала половинка кролика на вертеле, горсть зелени одуванчика и ломтик хлеба.

— Вот. Ешь, — велела она. — Завтра нам предстоит долгий путь.

Сэйбл разрывалась между желанием проглотить еду и задать дюжину вопросов, но ее голодный желудок взял верх над любопытством.

Сэйбл ела жадно, но вежливо и заметила, что женщина все время наблюдает за ней.

— Что-то не так? — наконец спросила Сэйбл.

— Просто восхищаюсь твоими манерами. Могу поспорить, ты выросла в доме.

Сэйбл утвердительно кивнула.

— Некоторые из наших людей будут ненавидеть тебя за это, но никогда не стыдись того, кто ты есть. Ты умеешь читать?

— Да, мэм.

— Это великолепная вещь — чтение. Надеюсь, однажды я тоже научусь.

— Я могла бы научить тебя.

Глаза женщины засияли, когда она ответила:

— У тебя доброе сердце, но сейчас у меня нет времени.

— Почему нет?

— Нужно отвезти тебя к Левеку.

— Левек?

— Да. Это мне тоже приснилось.

Сэйбл понятия не имела, кто такой этот Левек.

— Тебе часто снятся сны?

— Большую часть времени. Сон избавил меня от рабства.

— Значит, ты тоже беглянка?

— Да. Первый раз я сбежала, когда мне было семь лет, но я так проголодалась, что вернулась. Как только я стала взрослой, я сбежала навсегда. Мой муж и братья не захотели пойти со мной, поэтому я поехала одна.

— Ты бросила своего мужа?

— Пришлось. Господь во мне нуждался.

Сэйбл не знала, что и думать об этой загадочной новой спутнице.

— Ты местная?

— Нет, я родилась в Мэриленде.

Сэйбл была поражена, услышав, что чернокожая женщина забрела так далеко от своего дома.

— Почему ты в Джорджии?

— Выполняю работу, к которой меня призвали.

— Какую именно?

Араминта улыбнулась.

— Освобождение рабов.

Поскольку Араминта сказала Сэйбл, что будет безопаснее, если они отправятся в путь ночью, Сэйбл провела первую ночь восстанавливая силы; следующее утро она провела, слушая и восхищаясь рассказами и приключениями женщины, которая взяла ее под свое крыло. Хотя изначально женщина представилась как Араминта, Сэйбл узнала, что весь остальной мир знает ее как Харриет Табман и что она очень знаменита. Оказалось, миссис Табман крала рабов. Много рабов.

Она объяснила Сэйбл, что во время своих девятнадцати поездок на Юг в период с 1849 по 1857 год она привела к свободе сотни людей, включая своих престарелых родителей, шестерых братьев, их жен и невест, племянниц и племянников. Хотя она была рабыней, когда выходила замуж за своего мужа, Джона Табмена, Джон был свободен.

— Мы были женаты пять лет, когда умер мой хозяин. Ходили слухи, что меня и моих братьев собираются продать. Сон велел мне бежать, чтобы нас не продали, но Джон предпочел остаться. И я сбежала одна. Я вернулась за ним в 51-м, но он отказался меня видеть.

— Почему?

— Он взял другую жену.

Глаза Сэйбл расширились.

— Я была так зла и разбита изнутри, что хотела ворваться к нему и высказать свое мнение, и мне было все равно, увидит ли меня хозяин и отдаст обратно в рабство. Но я пришла в себя. Невозможно заставить мужчину полюбить тебя, так что, если он мог обойтись без меня, я точно могла обойтись без него. Тут же выбросила его из своего сердца.

Сэйбл чувствовала, что боль от этого инцидента не утихла, несмотря на заверения Араминты.

— После этого я посвятила свою жизнь Работе.

Сэйбл узнала, что ее «Работа» заключалась не только в том, чтобы побуждать рабов покидать своих хозяев. Миссис Табман также выполняла разведывательные миссии для командования Союза, в основном для Второго Южнокаролинского добровольческого полка.

— Это Черная бригада под командованием полковника Джеймса Монтгомери, — сказала ей Араминта.

— Ты определенно не похожа на шпионку Союза, — с улыбкой сказала Сэйбл.

Араминта усмехнулась.

— Конечно, нет. Никто бы не заподозрил, что пожилая чернокожая женщина с банданой на голове занимается разведкой военно-морских сил или городских укреплений. Кто бы поверил, что я нахожусь в тылу врага с единственной целью — чтобы собрать информацию о домашнем скоте, припасах и слухах о передвижении войск?