Он поспешно отвернулся от осуждающего взгляда Эстер и сказал Сэйбл:

— Мадам Левек, в воскресенье я проводил службу в одной из этих палаточных церквей. Моя служба была одновременно святой и достойной. В ответ они назвали ее скучной и обозвали меня пресвитерианином.

Сэйбл попыталась скрыть улыбку.

— Тогда найдите общину, которая оценит ваше святое достоинство, и оставьте других в покое.

Она повернулась к обожающей ее мужской толпе и спросила:

— Вы согласны, джентльмены?

Рэймонд заметил, что ни один мужчина не возразил, но, с другой стороны, они бы согласились, что луна состоит из сыра, если бы она спросила.

К сожалению, у молодого священника не хватило ума зализать раны и уйти.

— Отлично. Тогда я хотел бы узнать ваше мнение по следующему поводу. Я слышал, что так называемый проповедник открыл службу, попросив своих последователей «прочитать вместе с ним третью главу Евангелия от Иоанна»! Что это значит?

— А вы его спросили?

— Конечно, нет!

Эстер спросила:

— Как, скажите на милость, вы собираетесь узнать о вольноотпущенниках достаточно, чтобы как-то помочь, если не будете спрашивать?

Обе женщины ждали ответа.

Когда он ничего не ответил, Сэйбл сказала ему начистоту.

— Брат Джулиус, вы умный и образованный представитель расы и, следовательно, очень ценны для нашего будущего, но вольноотпущенники нуждаются в вашей помощи, а не в презрении.

Его молчание свидетельствовала о том, что он принял ее слова близко к сердцу, но его резкие слова говорили об обратном.

— Я постараюсь запомнить это. Доброго вечера, дамы.

Он протолкался сквозь толпу и исчез.

Рэймонд подошел к жене и, в ответ на ее приветливую улыбку, сказал:

— У вас так много поклонников, моя королева. Сначала Гаспар, а теперь брат Джулиус. Откуда они все берутся?

— Гаспары мне не мешают, — ответила она, — но брат Пархем Джулиус и ему подобные меня бесконечно раздражают.

Джулиус был не первым миссионером с Севера, который приехал на юг и жаловался на непринужденный характер многих церковных служб вольноотпущенников. Учителя в школах вольноотпущенников также подвергались критике. Сэйбл была согласна с тем, что некоторые учителя были неквалифицированными, но они помогали тем, кто знал ещё меньше, чем они сами, и каждая выученная буква была шагом вперед. По ее мнению, миссионерам следовало бы засучить рукава и броситься в бой, вместо того чтобы стоять по периметру и трясти пальцами.

Рэймонд спросил:

— Ты готова отправиться домой?

Она кивнула. Из-за всех их «разговоров» прошлой ночью она почти не спала.

Когда пары шли в соседний отель, Рэймонд рассказал Эстер и Галено о предстоящем балу Джулианы в честь дня рождения Анри. Хотя бал должен был состояться только через две недели, Галено посоветовался со своей женой, и они решили отложить свой отъезд, чтобы попасть на него. Галено не видел Анри много лет и хотел остаться в городе, чтобы тоже поднять свой бокал за именинника. Супруги пообещали увидеться на следующий день, а затем попрощались.

Той ночью, пока Рэймонд спал рядом с ней, Сэйбл лежала без сна и думала. Был конец августа, и в прошлом году в это же время она была рабыней Фонтейнов, которая изо всех сил старалась прокормиться на умирающей плантации. Мати была жива, а Вашти жила в хижине по соседству. Местонахождение Райна оставалось тайной, и у нее не было ни одного хорошего платья. Теперь у нее было больше платьев, чем у королевы Виктории, и семья, и друзья, которым было не все равно. Райн часто посещал ее мысли. Обрел ли он покой? Если бы она встретила его на улице, обратил бы он на нее внимание или прошел бы мимо с невидящим взглядом белого незнакомца? Печаль от невозможности ответить на эти вопросы не покидала ее сердце.

Но ей было за что быть благодарной. После трагической смерти Мати жизнь Сэйбл возродилась подобно легендарному фениксу. Из лагеря она попала в Бостон. Будучи королевой-контрабандисткой, она вошла в знаменитый дом Левек в качестве жены. Даже в самых смелых мечтах она не могла себе представить, что, от копания батата голыми руками она перейдет в мир, в котором будет существовать десерт, названный в ее честь! Жизнь была удивительной, и она поклялась быть благодарной за это каждый день до конца своих дней. Аминь.

Сэйбл и Эстер провели следующие несколько дней, проводя собеседования с персоналом для нового дома Сэйбл. Хотя в маленьком особняке было так много комнат, что от одной мысли о том, чтобы вымыть все полы, Сэйбл мучили кошмары, она сказала Рэймонду, что ей не нужна помощь. Он настоял на своем. Он ссылался на ее статус жены Левека как на одну из причин, по которой ей придется нанять прислугу. Кроме того, вольноотпущенники нуждались в работе.

В конце концов, Сэйбл остановилась на экономке по имени миссис Бернис Вайн. Сэйбл она понравилась, как и Эстер. Миссис Вайн была высокой, ширококостной женщиной, которая до войны работала домашней рабыней в Миссисипи. Она хвасталась, что отлично готовит и имеет опыт ведения большого домашнего хозяйства.

Однако у миссис Вайн было одно беспокойство.

— Будет ли у меня свободное время, чтобы видеться с дочерьми в Батон-Руж?

— Конечно, — ответила Сэйбл.

— Я спрашиваю только потому, что мой предыдущий работодатель не разрешал этого.

— Он не позволял вам видеться с семьей? — спросила Эстер, одновременно возмущенная и удивленная.

— Нет. Он сказал, что контракт, который я подписала, этого не предусматривает.

Это была распространенная проблема. Плантаторы использовали в своих интересах квазизаконные трудовые договоры, которые правительство теперь требовало от чернокожих подписывать. Многие бывшие рабы, сами того не желая, нанимались на пожизненный срок.

Сэйбл спросила:

— Как он освободил вас от контракта?

— Я освободила себя сама. Однажды утром я встала, собрала свои вещи и отправилась в путь. Поскольку мои дочери были здесь, в Луизиане, я оказалась здесь.

— Будьте уверены, у вас будет достаточно свободного времени, — сказала ей Сэйбл.

Когда с формальностями было покончено, Сэйбл отвела миссис Вайн в ее комнату в дальнем конце дома. Новая экономка оглядела большое помещение.

— С кем я буду делить это помещение?

— Ни с кем.

Брови миссис Вайн удивленно приподнялись.

— Эта комната будет в моем распоряжении?

— Пока вы с нами, да. И не стесняйтесь устроить все так, как вам нравится.

Сэйбл наблюдала, как миссис Вайн медленно ходит по комнате. Она присела на край кровати с балдахином и несколько раз подпрыгнула, чтобы проверить матрас. Она осмотрела кресла с новой обивкой, отполированный до блеска шкаф и письменный стол.

— Я думаю, мне здесь понравится, миссис Левек.

— Я тоже так думаю.

Позже в тот же день Сэйбл и Эстер вышли прогуляться на улицу. Ранее на этой неделе они наняли садовника, который сажал кусты, когда подошли две женщины.

— Добрый день, миссис Левек, миссис Вашон, — сказал он, улыбаясь.

— Добрый день, мистер Харпер, — ответила Сэйбл. — Как у вас дела?

Не прекращая своей работы, он сказал:

— Никаких жалоб, мэм. Однако я все еще пытаюсь привыкнуть к тому, что меня называют мистером.

Сэйбл ответила:

— У меня похожая проблема, но я привыкаю к тому, что мне приходится нанимать прислугу. Я тоже бывшая рабыня, знаете ли.

— Как и я, — призналась Эстер. — К наблюдению за тем, как кто-то другой выполняет работу по дому, которой я занималась всю свою жизнь, пришлось немного привыкнуть.

Харпер оглядел их обеих, как будто увидел в новом свете.

— Я этого не знал, — сказал он.

Сэйбл кивнул.

— Мистер Левек всю свою жизнь был свободен, а я — нет.

Из интервью с мистером Харпером Сэйбл знала, что он приобрел несколько конфискованных акров земли, принадлежащих правительству. У него были жена Сара и маленькие сыновья-близнецы Грант и Шерман. Днем он работал садовником, а по вечерам возвращался к ним домой.