Грицук перешагнул через тельце, выместив тёмным ураганом бушевавшее раздражение и сплюнув на мужичка, и направился в темную ветку общажного коридора, всматриваясь в нарисованные через трафарет кривые и с потеками краски циферки на комнатах. Вот и нужный номер на двери.

Тринадцать.

Сафрон мягко взялся лапищей за ручку и чуть толкнул дверь. Заперто… Но ничего, этого и следовало ожидать. Невелика преграда. Он тихо постучал. Неровно и прерывисто, будто несмело. Чтобы хозяева комнаты подумали, что человеку очень неудобно и совестно стучать в такой поздний час.

Но никто не открывал, не слышно было вообще никаких звуков, только откуда-то нёсся храп. Сафрон зло поиграл желваками, стиснул зубы и постучал еще раз. Уже более настойчиво. И снова в ответ — ночная тишина.

Тогда Грицук примерился к двери плечом. Бить нельзя, много шума… Он придержал ручку и что есть силы надавил. Вена вздулась на лбу, а через несколько секунд дверь поддалась. Замок неуклюже вывернулся из паза, и дверь распахнулась.

Сафрон заскочил внутрь и бросился к кровати. На ней он увидел кого-то спящего. Ударил ножом. Потом еще и еще. Клинок каждый раз увязал в чем-то мягком.

Нет! И это была не плоть. Сафрон слишком хорошо знал разницу. Свободной рукой, не выпуская из другой ножа, он вытащил из кармана фонарик и посветил. Луч выхватил на кровати ворох одеял, свернутых так, будто лежал человек. Сафрон дернулся. Ловушка⁈ — обожгла его дурная мысль.

Он спешно огляделся — но комната была абсолютно пуста. Вторая кровать напротив стоит заправленной. Еще есть шкаф, но дверцы распахнуты, и видно его нутро, набитое вещами. Там точно никто не прятался. Разве что под кроватью. От этой мысли Сафрон чуть похолодел. Ну конечно! Тот, кто его ждет, притаился под кроватью. Он отскочил к двери, выставив вперед нож, но из-под кровати никто не выпрыгнул, не вылез. Все так же тихо и пусто в этой абсолютно обычной комнатке.

Тогда Сафрон пригнулся и заглянул под кровать, вычертив лучиком пространство между ней и полом. Пустота — разве что пыльный чемодан и забытый носок. Заглянул под вторую — тоже никого…

С облегчением выдохнул и встал. Нужно убираться. Если кто-то скрутил из одеял «куклу» на кровати, значит, все-таки его ждали, это ясно. Не совпадение же это.

Нож убийца не стал убирать, а втянул в рукав, чтобы был всегда наготове. Вышел из комнаты, прикрыл дверь и поспешил на выход.

— Вот этот хмырь меня огрел! Вот он! — в небольшом холле возле вахты в Сафрона тыкал пальцем мужик в трусах и со зреющим фингалом.

А рядом стояла дородная женщина с царственной осанкой и начальственным взглядом.

— Вызывай мильтонов, Василина Егоровна, — твердил и твердил мужик. — Ненашенский это! Гля, как рыло за капюшоном прячет, зуб даю, сп*здил наверняка что-то! У-у, морда бандитская! Попался!

Сам мужичок хоть и ругался, но чуть ли не с каждым шагом Сафрона пятился к стене, не смея больше вставать у него на пути, предоставляя эту почетную миссию коменданту общежития.

Укрылся за ее широкой спиной. Сафрон попытался проскользнуть к выходу, оттолкнул плечом Василину и торопливо подошел к двери с пружиной.

— Гражданин! Стойте! — грозно проговорила комендантша.

Но Грицук не слушал, он толкнул дверь, а та не поддалась. Толкнул сильнее, но она и не шелохнулась.

— Заперто там! — с ехидной улыбкой проговорила Василина. — А ну сними капюшон, покажи рожу бесстыжую. Щас приедут, мигом в каталажку упекут. Я уже милицию-то вызвала, признавайся, что украл?

Сафрон резко развернулся и зарычал. Негромко, но так грозно, что у мужичка кровь застыла:

— Дверь открой, дура…

Василину тоже передернуло, но не от страха, а от возмущения. Коменданту общежития смеют приказывать, грубить на ее же территории? Виданное ли дело?

— Ага! Щас! Милиция приедет — им и открою! — погромче ответила Василина. — Попался, ворюга! Харитон, а ну капюшон-то с него сдерни!

Комендант повернулась было к мужичку, но того и след простыл. Остался только один дырявый тапок на полу. Где-то в конце темного коридора слышно было шлепанье его убегающих ног.

— Вот мужики пошли, — разочарованно выдохнула Василина и бесстрашно двинулась на Сафрона, видимо, сама собираясь сдернуть с того капюшон.

— Зря ты дверь не открыла, — тень под капюшоном оскалилась улыбкой зверя, от которой даже бывалая коменда замешкалась, но было поздно.

Василина получила удар ножом в грудь.

— Ох, кошки-матрешки! — только и вскрикнула она и стала оседать.

Сафрон с удивлением выдернул нож из ее тела, посмотрел на огромный клинок, будто сомневался, так ли он твёрд и остр, как должен быть. Ни одна из жертв ещё не произнесла ни слова после его смертоносного удара. Падали замертво, а тут казус. Придется бить второй раз. И он ударил, хотя и первый удар был смертельный, просто смерть наступила не мгновенно.

Василина свалилась на пол, глаза остались открытыми, и в них застыло крайнее удивление. Как посмел, ирод? Как?..

Но через секунду она уже была мертва. Кровь заливала пол. Бежала ручейками к ботинку Сафрона. Тот наклонился, обтер о халат Василины клинок ножа, и торопливым шагом вышел из общежития.

«Не зря сходил», — подумал он. — «Мента не достал, но душу таки отвел… Крепкая баба была, таких мне еще не попадалось».

— Пусти! — рвался Нурик.

А я преградил ему дорогу на крыльце общежития.

— Друг, ее там нет, ее увезли еще ночью, мы все осмотрели. Следы изъяли.

— Убью гада! — выл сосед. — Кто⁈ Кто ее порешил?

— У нас есть подозреваемый, я… я его найду, обещаю.

— Скажи мне имя! Я сам, этими руками его порву. Я скормлю его печень воронам!

— Нет, ты его не знаешь, он опасен. Очень опасен, — успокаивал я Нурика, который только под утро пришел с ночной смены и узнал о смерти своей любимой женщины.

Мы же проторчали здесь всю ночь. Мухтар взял след, но тот оборвался на дороге, на проезжей части. Видимо, Сафрону удалось тормознуть попутку. Ночью в Зарыбинске машин мало, но в центре всё-таки попадались.

Опергруппа закончила работать на месте происшествия, Василину только что погрузили и увезли в морг, Вера еще дописывала осмотр в нашей с Нуриком комнате, фиксируя повреждения замка на двери, следы обуви, рук и колото-резаные дыры в одеяле.

— Держись, брат, — я похлопал Нурлана по плечу. — Мы его найдем…

Тот горько кивнул, смахнул слезу и прошел внутрь. Там толпился с утра народ. Жильцы собрались со всех этажей. Никто не мог поверить, что грозной Василины Егоровны больше нет. Кто-то из зевак утянул Нурика к себе в комнату, показав ему пузырь и предложив немедленно, как и полагается, залить его горе беленькой. Пускай и выпьет, ему сейчас надо.

На крыльцо вышла Вера. Заметив меня, приблизилась и тихо спросила:

— Как ты узнал, что Сафрон придет тебя убивать?

— Не знал… — пожал я плечами. — Предположил. Подумал, что если Святошу мы прижали и Сафрону сели на хвост, то эта парочка непременно захочет меня убрать. Я их главный враг, тот, кто за ними охотится. Вот и скрутил из тряпья «манекен», положил на кровать. Не думал, что сработает, на интуиции, скорее, это сделал. Сам-то в общежитии не ночевал уже дня три. То на работе, то… — хотел сказать, мол, у Алены, но при Вере как-то замялся. — В общем, и Нурику сказал в комнате не ночевать. Они с Василиной ведь ля-мур крутили. Он у нее кантовался. Хотел я сначала засаду на Сафрона в общаге устроить, но потом подумал, что не придет уже он…

— Почему?

— Когда Святошу пристрелил, посчитал, что всё почти кончено. На кой черт Сафрону меня убивать? Головой в этом плане был Святоша. Грицук — что дуболом, он не стратег. Святоша все рассчитывал, продумывал, а когда я его ликвидировал, опасность, вроде бы, миновала. Сегодня я сам должен был в общежитии ночевать, но…

— Но забурился к своей подружке, да? — прищурилась на меня с некоторым осуждением Вера.

— В общем, зря Василина полезла, конечно, на Сафрона среди ночи… Но она всегда была в первых рядах, боевая, неугомонная. Не знаю, как так вышло, что напоролось на Сафрона посреди ночи.