— Молодой человек, вы куда? — остановила меня секретарша в приемной директора мясокомбината.

— Туда, — ткнул я на дверь с табличкой «директор».

— Вы вообще кто? Вы записывались? — зачастила она, видя мою напористость. — Вас вызывали? Стойте!

Такое ощущение, что я ломлюсь как минимум к министру СССР или члену Политбюро. Что за дама там работает директором? Царица Савская, не иначе. И секретарша — чистый цербер. Коренастая и крепкая, как Тулуш. Обычно директора любят сажать к себе в приемную кукольных девушек, которыми гордиться можно и хвастаться, но в данном случае и без разных разговоров можно понять — руководитель сама женщина.

— Как ваша фамилия? — секретарша умело предпринимала попытки отсечь меня от двери своей начальницы, но я оказался проворнее.

— Я из ПТУ, женщина, насчет работы. Да я быстро. Мне надо. Я только спросить.

Ловко обрулив тетю, я распахнул дверь. Потом вторую, и проник-таки в кабинет. Хотелось, чтобы секретарша тоже не знала, что я из милиции, как-никак на завтра собирался запланировать мероприятие по мясу, а для этого мне нужно было переговорить с директрисой, узнать кое-чего…

— Виталина Сергеевна! — кричала сзади секретарша. — Извините, я не виновата! Он сам вломился!

Виталина Сергеевна? Опа… В мозгу щелкнуло. Почему имя мне очень знакомо? Оторвавшись от «хвоста», я перевел взгляд на обладательницу просторного кабинета, утопавшего в зелени комнатных растений. Даже портрет Брежнева немного перекрывал старый замшелый фикус.

Я узнал директрису. Сразу. Как, впрочем, и она меня.

— Все в порядке, Алла, — дала отмашку Виталина Сергеевна. — Товарищ записан.

— Но… — недоуменно встала на пороге церберша.

— Я сама его записывала, идите, работайте. И подготовьте мне, наконец, акты списания.

— Так комиссия еще не вся собралась и…

Директриса так зыркнула на подчиненную, что та без слов все поняла. Выскочила пробкой из кабинета и прикрыла за собой обе двери.

Директор мясокомбината прошла ко мне навстречу. Худая, как доска. Нос, очки и все тот же строгий жакет — вот что я запомнил при первой нашей встрече. Ну и осанка, конечно, — несгибаемая, как березовое полено. Взгляд серых глаз, от которых веяло вечной прохладой, смотрел на все сверху вниз, с легким пренебрежением.

— Здравствуйте, Александр Александрович, — кивнула мне товарищ Загоруйко. — Неожиданно… Как там мой Валентин? Надеюсь, ничего не натворил, о чем мне бы пришлось беспокоиться?

— Валентин — молодец… Я как руководитель уголовного розыска выражаю вам устную благодарность за воспитание достойного сына, хорошего сотрудника, практически ни одно расследование не обходится без его кропотливого участия. Его вклад в раскрытие преступлений очень ценен, — с готовностью кивнул я.

Речь длинная, но это мы пока только поздоровались.

— Это все слова, — скривила бровь змейкой женщина, — Вы же не за этим сюда пришли.

— Не за этим… Ну и что? А вам разве не приятно услышать об успехах вашего сына?

— Господи, мой сын и милиция! Какие там могут быть успехи, я вас умоляю!

— Когда-нибудь я напомню вам эти слова, когда вы будете гордиться сыном, и вам будет за них стыдно… — пожурил я её, впрочем, не слишком серьёзно.

Переубедить прямо сейчас я её всё равно не смогу, но жизнь рано или поздно докажет её неправоту, в этом я действительно не сомневался.

— Это вряд ли. Но давайте перейдем к делу, что вы хотели?

— Ничего особенного… Нашим ГОВД проводится профилактическое мероприятие «Перевозка». Выявляем нерадивых водителей предприятий, которые выходят на линию с нарушениями. С похмелья или в состоянии опьянения. А также без путевки и соответствующего разрешения на выезд.

— Уголовный розыск теперь занимается мелкими правонарушениями? — теперь и вторая бровь у неё сделалась змейкой.

— Профилактика — основа законности, — многозначительно проговорил я. — У нас ГОВД маленький, в мероприятии задействованы все сотрудники. Я курирую по этому вопросу мясокомбинат. Будьте добры, предоставьте мне, пожалуйста, график выезда служебного транспорта на эту неделю.

— Вас интересует вывоз продукции? Или машины административного сегмента тоже?

— Все интересуют, профилактика же, — кивнул я, а про себя подумал, что если сейчас скажу только про холодильные будки, то Вобла что-нибудь заподозрит.

Интересно, она в курсе, что за ней здесь такое прозвище закрепилось? И какой процент она имеет с мясных махинаций? Она все это организовала или Жорич? Кто главный?

Силантий тот еще хищник. Именно таким я себе Святошу и представлял. Седеющим, но крепким. Люто озлобленным в душе, это по глазам сразу видно. Теперь я знаю, кто он, и дело за малым — взять завтра на махинации с мясом экспедитора Семенова, а уж через него выйти на Жорича. Задержать обоих на трое суток как подозреваемых и раскрутить по полной. Нарыть доказухи по делу о хищении социалистической собственности, а потом прокурор арест подмахнет — и трое суток превратятся в два месяца. А там можно и за все остальное притянуть. Уже в камере можно наступательно работать, не торопиться. Ведь такую тварь нахрапом не возьмешь, столько лет он скрывался, как ядовитый паук в расщелине. Выманить его надо и потом лапки пооборвать.

Только во всей этой истории Валю жалко. Если я потяну за ниточку, то и его мать на скамью присядет. Во всяком случае, дело таково, что я все силы применю для этого. А Валентин — он честный до мозга костей. Тяжко ему будет узнать новую правду о родительнице. Хоть они и не в особой дружбе, но мать все же…

— Вообще, Александр Александрович, мне кажется, вы зря только время потратите, — сухо проговорила Вобла. — У меня все под контролем. Я слежу за порядком и документацией. Не допускаю нарушений регламента.

— Конечно, Виталина Сергеевна, — улыбнулся я. — Но — работа, сами понимаете. Я обязан составить справку о проделанной работе. Внести туда номера машин, которые проверил, данные водителей. Да вы не беспокойтесь, я проверю парочку ваших «Волг» и, может, жигуль какой. Есть у вас в автопарке такие?

— А я и не волнуюсь, — немного с вызовом ответила директорша. — Я всегда выполняю свои обязанности так, что за них не приходится краснеть.

— Ну и замечательно, так где мне график движения служебного транспорта глянуть?

— У Аллы… я сейчас ее проинструктирую, — сказала Загоруйко и нажала кнопку селектора. — Алла, зайди ко мне срочно.

— Саныч! — в кабинет нам заглянул Кулебякин с дымящейся кружкой. — Что там с убийством на пляже?

— Работаем, Петр Петрович…

— Работают они, ядрён пистон! Мне главк уже всю плешь проел… Каждый божий день отчитываюсь и вру, — Кулебякин посмотрел на часы, будто засекал время, и проговорил. — Срок вам неделя. Не раскроете — уволю на хрен. И сам на пенсию уйду… Эх, беда-бедовая.

— Рано вам на пенсию, — подмигнул я и многозначительно повел взглядом в потолок, показывая шефу, что нужно надеяться и верить в обещанное повышение.

Он понял намек и в ответ показал жестом — мол, без раскрытия не выгорит, а вслух добавил:

— Если не раскроем, порежут нас, как Тришкин кафтан.

Шеф снова вздохнул и, бряцая чайной ложечкой в кружке, ушел. Тяжело ему по-своему — уже подполковничьи погоны мысленно примерил и, небось, перед супругой похвастался, а тут темнуха громкая зависла. Что ж, надо его выручать. Повязать Святошу и найти Сафрона.

Адрес Жорича я пробил, не на мясокомбинате, конечно, чтобы не спугнуть. Отправил на квартиру своих орлов, они аккуратно поспрашивали соседей. Никого похожего на Сафрона в посетителях у Жорича они не видели. Вламываться мы не стали пока. Ну, а что толку — возьмем Сафрона, а Жорич сухим выйдет. Предъявить ему пока нечего. Скажет, что не знал, что беглый зэк у него квартировался, просто комнату снял в наем и все… А то, что фамилия у Жорича настоящая — Грицук, как у зэка-племянничка, так это тоже с маху не докажешь. Поэтому сначала возьму его на мясе, после уже обыск официально у прокурора выбью и наведаюсь в хату, а там и Сафрона подцепим. Если он, конечно, вообще там живет… Что-то мне подсказывало, что этот гад не с дядей кантуется, а спрятался получше. Но зачем он прибыл в Зарыбинск? Пока не понятно…