— Я не знаю.

Теперь Флейл смотрела на неё с жалостью и скептицизмом.

— Правда?

Ребёнок брыкался, и к горлу Лиллианы подступила тошнота от неспособности его защитить.

— Нет.

— Ты ведь знаешь, что не выйдешь отсюда живой, верно? — Флейл провела тонким пальцем по краю своей кружки, играя с ней. Играя с Лиллианой. — Если Азагот не освободит Т ёмного Лорда, Молох убьёт тебя. Если Азагот освободит Сатану, Молох предложит тебя ему в качестве игрушки. В любом случае ты умрёшь.

Лиллиана посмотрела на неё.

— Но мой ребёнок может выжить. — Она судорожно сглотнула, а затем приступила к бесстыдной манипуляции. — Разве тебе не хотелось, чтобы кто-нибудь помог твоей сестре?

— Мило, — сказала Флейл, поднимая свою кружку в знак приветствия. — Это было так тонко.

— Я не могу позволить себе быть деликатной, — отрезала Лиллиана. — Этот ребёнок появится на свет с минуты на минуту, и я не хочу, чтобы он или она страдали из-за извращённого удовольствия Молоха. Я имею в виду, что этот ублюдок убил твоего племянника. Любимого сына твоей сестры. Ты не злишься? Разве ты не хочешь отомстить?

С рёвом Флейл ударила Лиллиану тыльной стороной ладони с такой силой, что она упала навзничь, ударившись головой о табурет, предназначенный для того, чтобы несчастные жертвы повешения могли встать на него, прежде чем его выбьют у них из-под ног. Все демоны вокруг разразились хохотом.

— Ты не имеешь права подвергать сомнению мой гнев, — завопила Флейл. Затем, так же быстро, как взбесилась, она успокоилась, присела на корточки рядом с Лиллианой и понизила голос. — Я посмотрю, что можно сделать. Но не стоит слишком на это надеяться. С тех пор, как души Молока и Баэля слились, у Молоха сильно обострилась тяга к пыткам. — Она погладила Лиллиану по голове, как будто та была домашним животным. — Постарайся немного отдохнуть. Тебе нужно быть сильной, что бы ни случилось дальше.

Лиллиана сказала Азаготу то же самое. Теперь это казалось такой глупостью.

Флейл была серьёзно настроена на Конец света. Её тошнило от грёбаных людей, и она была готова покончить и с ангелами. Пришло время Т ёмному Лорду возглавить атаку и избавить земной мир от самых глупых экспериментов Создателя. Люди были чертовски глупы.

Не так глупы, как ты.

Её случайная мысль, какой бы раздражающей ни была, могла оказаться верной. На самом деле она подумывала попросить Молоха о чём — то, что её совершенно не должно заботить. Нет, это было не совсем так. Её действительно заботило, но не ребёнок, а дело. Если бы она попросила его доставить ребёнка Лиллианы Азаготу, это было бы потому, что она искренне верила, что предложение было бы лучшим способом заставить его подчиниться желаниям Молоха.

Да, это хорошо.

Но она сомневалась, что заговорит об этом. На самом деле ей было абсолютно наплевать на Лиллиану и её отродье.

Она нашла Молоха в Саду Ночи, жутковато живописном саду, полном плотоядных растений, ядовитых лиан и зловещих чёрных цветов. Он наливал кровь в сосуд с ирисами, разговаривая тихим, приглушенным голосом с тёмной фигурой неподалёку. Молох любил работать в саду до того, как душа Баэля присоединилась к вечеринке, но теперь он проводил больше времени, мучая людей. Так что, хотя она и не была поклонницей садоводства или культуры ужасов, как точно назвал это Молох, решила, что то, что она нашла его здесь, знак, что он не позволил безумной стороне Баэля полностью взять верх.

— В чём дело? — спросил Молох, не поднимая глаз.

Т ёмная фигура растаяла прежде, чем Флейл успела разглядеть лицо или хотя бы то, во что она была одета. В последние два раза, когда она видела фигуру, она был в чёрных кожаных штанах и толстовке с капюшоном. На этот раз она разглядела волосы, хотя и не смогла определить их цвет. Что-то светлое, подумала она.

И холодное. Очень холодное.

Флейл уставилась на внезапно опустевший воздух.

— Кто этот парень? Он уже несколько дней шныряет поблизости.

Молох перенёс лейку на следующее растение.

— Ты его не узнаешь?

— Я никогда не видела его лица.

Она смотрела, как Молох слизывает каплю крови с носика лейки.

— У него его нет. Пока нет. — Он выпрямился и повернулся к ней, и она поборола желание отпрянуть. Ч ёрные омуты ненависти, которые были его глазами, обожгли кожу, и Флейл пожалела, что не надела что-нибудь менее откровенное. — В нём течёт кровь Т ёмного Лорда. Он хочет знать, как дела у Лиллианы.

Итак, один из незаконнорождённых сыновей Сатаны был частью этого. Она задумалась, насколько велика его роль. Кто дёргал за ниточки в гонке к Армагеддону? Молох? Бастард? Ещё один игрок, которого она не знала?

— Это что, вопрос? — спросила она. — Потому что ты видишь её так же часто, как и я.

Он склонил голову набок и улыбнулся. И снова она поборола желание отступить. Отступить и убежать.

— Это неправда, не так ли? Я думаю, тебе её жаль.

Холодок проник глубоко в мышцы. В мире Молоха не было ничего, что считалось бы более достойным наказания, чем сострадание. Она определённо не попросит отослать ребёнка Лиллианы. Ч ёрт возьми, нет. Молох мог съесть его в рагу, ей плевать.

— Она меня забавляет, вот и всё, — поспешно сказала она. — И, возможно, мне удастся разговорить её. Она знает о секретах Азагота больше, чем кто-либо другой.

По выражению лица Молоха нельзя было понять, поверил он ей или нет.

— Я хочу тебе кое-что показать. — Он жестом пригласил её следовать за ним по извилистой тропинке. — М оё новое пугало.

Он остановился перед шестом, на который всегда насаживал что-нибудь новенькое. Она подняла глаза. О, Т ёмный Лорд… Флейл снова и снова сглатывала желчь. Только не блевани. Только не блевани. Только не блевани, чёрт возьми.

— Это не все его тело, — сказал Молох приятным голосом, который наполнил её ужасом. — Только его кожа, набитая соломой. Красиво, правда? Это отпугнёт этих надоедливых ворон.

Мэддокс. О, Мэддокс.

— Здесь нет ворон. — Это был её голос, её слова, но она не знала, почему произнесла их. Она могла бы сказать так много другого. Типа: «Ты грёбаный кусок дерьма, я собираюсь тебя прикончить». Или: «Ты сказал, что он выжил в засаде». Или: «Ты обещал, что не убьёшь его».

— Нет, — сказал Молох, изучая Флейл, пока она пыталась сохранить баланс между ожидаемым возмущением и склонностью к убийству. — Здесь нет ворон. Однако были сообщения о том, что где-то поблизости бродит цербер. Неприятное создание.

Наклонившись, он начал поливать куст ежевики, с шипов которого капал яд, обжигающий, как тварь.

Ты, ублюдок, я надеюсь, что ты уколешься.

Он заплатит за это. Не прямо здесь, не сию минуту. Но это произойдёт.

И, черт возьми, она собиралась забрать отсюда ребёнка Лиллианы, чтобы он не стал украшением сада на следующей неделе.

— Как ты смеешь? — выпалила она. — У нас был уговор. Я работаю на тебя, а ты взамен не делаешь… этого, — она указала на пугало Мэддокса, — с моим племянником. Мы в одной команде, Молох. Я хочу освобождения Сатаны так же сильно, как и ты. Вот почему я провожу время, слушая маленькую плаксивую пару Азагота. Я надеюсь, она сможет рассказать нам что-нибудь полезное. У меня есть идея, которая может сработать. Но кто знает?

Молок никогда бы не клюнул на её наживку, но Баэль бы клюнул. А Молох?

Заинтригованный, Молох оглянулся на неё через плечо.

— Расскажи.

Она собралась с духом. Влияние Баэля сделало Молоха непредсказуемым, и он был готов, как выслушать её, так и выпотрошить ради забавы.

— Прямо сейчас у Азагота нет причин полагать, что ты освободишь Лиллиану после того, как он освободит Т ёмного Лорда. Ты лишь помучил её и разозлил его. Я провела достаточно времени в Шеул-Гра, чтобы знать это наверняка. П редлагаю сделать ему жест доброй воли.

Молох выпрямился, держа лейку наготове.