— Иначе никак, — вмешался Сайфер, не отрывая глаз от айпада. — Падшие ангелы были на парковке, чтобы заставить Лиллиану воспользоваться Хэрроугейтом. Мы не уверены, какую роль играет смерть Фантома и пойманная в ловушку его душа, но разберёмся.

Она взглянула на разрушенную дорожку, ведущую к фонтану, из которого когда-то текла кровь, а ещё вчера — кристально чистая вода. Теперь он лежал в руинах у подножия дворца Азагота.

— Где сейчас отец?

— Он в Чистилище. — Глаза Жасмин метнулись к Хокину, словно спрашивая разрешения продолжить. А затем закончила низким, серьёзным голосом: — С верховным жрецом Апостолов Склепа.

Идесс ахнула. Апостолы склепа были злом даже по меркам Ада. Демоны, которые прославляли насилие и боль с религиозным рвением, их жрецы и верховные жрецы обладали мощными способностями к убийству. Но даже не это заставило её пошатнуться. Дело в том, что в Чистилище не допускался никто, кроме Азагота, Гадеса, Кат и стражей падших ангелов, которые управляли этим местом. Миллионы, возможно, миллиарды, демонов, заключённых там, могли воспользоваться физической оболочкой посетителя и присущими ей силами. Один-единственный человеческий ноготь может позволить душе сбежать в мир людей. А волос ангела может быть превращён в оружие, способное убить всех стражей.

— Зачем? — спросила она, всё ещё ошеломленная новостью.

— Мы не знаем, — ответила Жасмин, и все обменялись взглядами, их дискомфорт был очевиден. — Вот почему ты здесь. Ему нужен совет, и он не собирается слушать нас. Он с подозрением относится почти ко всем, но тебе доверяет. И Хокину.

Она бросила взгляд на Хока.

— Тогда почему ты не занимаешься этим?

— Потому что мне нужна поддержка, Идесс. — Он выглядел измученным. Как и все остальные. Они должны знать, что шансы вернуть Лиллиану невелики. — Я уже сообщил ему плохие новости. Как отпрыск, которого он знает дольше, чем любого из нас, теперь твоя очередь.

Это так по-братски, и она даже слегка улыбнулась, прежде чем вернуться в реальность. А реальность в том, что она собиралась стать жертвенным ягнёнком. Дочерью, которую лишили наследства за попытку отобрать ключи у своего престарелого папочки, прежде чем он кого-нибудь убил.

— Хорошо, — вздохнула она, снимая куртку и перекидывая её через руку. — В своём сообщении ты сказал, что вернул тело Фантома. Позаботился ли отец о его душе? Его братья и сестра хотели бы, чтобы его вернули.

Хокин покачал головой.

— Его душа привязана к физической оболочке кем-то более могущественнее нашего отца. Гадес пока присматривает за Фантомом.

Как странно. Бедный Фантом. Кто мог влезть в дела с душой? И почему?

Землю сотряс небольшой толчок, и Хокин резко поднял голову.

— Тебе следует пойти к отцу.

Будет неприятно. Хокин шёл рядом с ней по пути в офис Азагота. Им пришлось несколько раз обходить объекты, явно являвшихся обломками гнева Азагота. Она даже не потрудилась спросить, из-за чего это было. Его пара и нерождённый ребёнок в опасности; она была удивлена, что ущерб не был серьёзнее.

Потом она увидела внутренний двор.

Всё, что попадалось на глаза, было покрыто кусками крыши, сажей и толстым слоем пыли. Внутри дворец выглядел ещё хуже, с обрушившимися стенами и несколькими разбитыми живыми статуями. Она никогда не испытывала жалости к злым существам, которых Азагот заключил в камень и выставил напоказ в своем Зале душ, но не могла не поморщиться, когда ей пришлось перешагнуть через раздробленный торс какого-то бедного болвана. Вероятно, было больно.

— Ты ещё не видела библиотеку, — сказал Хокин, пинком отбрасывая в сторону каменную голову с двумя сломанными рогами. — Что-то мне подсказывает, что будет много сопутствующего ущерба, прежде чем всё закончится.

Всегда есть сопутствующий ущерб, когда сражаются могущественные существа.

— Как ты думаешь, кто дал Лиллиане яд?

Выражение лица Хокина стало ещё мрачнее и обеспокоеннее.

— Не знаю. Я всё ещё не могу поверить, что кто-то здесь мог это сделать.

— Я удивлена, что Зубал не выгнал всех, кроме самого необходимого персонала.

— Отец приказал не позволять никому, кроме меня и ещё пары человек, покидать Шеул-Гра. — Хокин остановился, чтобы впустить их в кабинет Азагота. — Только мемитимы, чьи геральди активированы, могут отправиться защищать Праймори. Он не хочет давать тому, кто отравил её, шанса скрыться.

Имело смысл. И, чёрт возьми… она не хотела быть рядом, когда он поймает ублюдка. Азагот заставит того, кто бы это ни был, пожалеть, что родился на свет. Она вздрогнула, когда Хокин подошёл к дальней стене и открыл портал в Чистилище.

— Ты когда-нибудь был внутри? — спросила она.

— Только один раз, и только в районе врат. Я даже не могу сказать, как оно выглядит, потому что оно всё время меняется. Вот где должен быть отец. Не могу себе представить, чтобы он отвёл кого-нибудь, не говоря уже об Апостоле Склепа, на одно из колец.

Нет, она тоже не могла себе этого представить. У Азагота, по необходимости, были очень строгие правила относительно того, кто мог входить в Чистилище, и никому не разрешалось входить без сопровождения его или Гадеса.

— Может, нам следует призвать Гадеса, — предложила она.

Он покачал головой.

— В этом нет необходимости. Портал предупредит его об активности. Если Азагота не будет прямо внутри со жрецом, Гадес вскоре появится, чтобы вышвырнуть тебя вон.

— Тогда мне пора идти. — Она заколебалась, внезапная тревожная мысль пришла в голову. — Хокин? Что, если наш отец забрал демона в одно из колец?

Тени промелькнули в его ярко-зелёных глазах, превратив их в цвет ночного леса.

— Значит, всё серьёзнее, чем я думал.

— Есть какие-нибудь советы?

— Ага. Не умирай.

Именно так сказал бы Фантом, и она печально улыбнулась, переступая через дверной проём и попадая в одно из самых странных мест, которые доводилось видеть. Бесконечная, выжженная серая земля простиралась насколько хватало глаз, прерываемая только шестью каменными зданиями, напоминающими мавзолеи, одно новее остальных. Здесь определённо не было Азагота или жреца Апостолов Склепа. Что она действительно заметила, так это багровую ауру, окружающую одно из зданий. Странно. Туда ли направился Азагот?

Поднялся грохот, сотрясший землю. Шаги? Она обернулась и увидела вдалеке Гадеса, быстро приближающегося к ней, хотя казалось, что он идёт пешком. Как он это делал?

«Убирайся».

Его голос прогремел у неё в голове.

«Убирайся сейчас же!»

Дерьмо. Не раздумывая, она бросилась к мавзолею, окружённому алым кольцом.

— Идесс! Нет!

На этот раз его голос звучал не в голове, а практически в ухе. Она метнулась внутрь… и вышла в царство настолько ужасающее, настолько гротескное, что начала поворачивать назад. Пока не услышала голос Азагота.

Глотая желчь, она прокладывала путь между сгустками окровавленной, дрожащей плоти размером с самосвалы и скелетами, которые корчились на земле. Под ногами было скользко, а скрюченные, раздутые существа с торчащими наружу органами стонали, подвешенные к колючим распятиям. Она обогнула стену щёлкающих зубов и отпрыгнула назад, когда клык зацепил её за рукав. Дерьмо. Она потёрла руку, заглянула за стену и увидела своего отца на краю обрыва.

Рядом с ним стоял Апостол Склепа, одетый во что-то прямо из «Безумного Макса», включая шлем, который, казалось, был сделан из черепа какого-то гуманоидного существа. Азагот наблюдал, как жрец поёт на шеульском, его костяной посох светился, когда он держал его над головой. Что он делал? Внезапно что-то схватило её и зажало рот. Она не могла кричать, даже ничего не видела, когда её закрутило и затянуло в какой-то липкий кокон. Паника подорвала остатки самообладания, когда голову Идесс заполнили видения того, как её медленно переваривают или разжевывают, превращая в мясо для бургера. Затем появился Гадес, его лезвие рассекло упругие руки, которые её держали.

— Дура, — хрипло прошептал он, освобождая её. — Сюда нельзя тем, кто не зло, не говоря уже об ангеле.