Рассматривая игру солнечного света, проходящую меж вечно зелёную листву ужасно скучала по холоду северного княжества. По белым с синевой пикам гор, по озёрам глубокого ультрамаринового оттенка. По большим ярким кострам гуляний, где вокруг звучит музыка и хороводы. По пирам, где брага и смех рекой, а столы ломятся от снеди.

Вспоминала и Къяра. Старый матёрый воин, повидавший за свою жизнь всё. Но он не говорил об остальных воинах, что были с князем с первого дня войны. Где они? Живы ли? А сколько моих людей смогу вернуться домой? Первая дева фрайфол пала в столице Крэйвола с лозунгом свободных на устах. Я не знала её истории, как не ведала её истории. Зато не забуду никого из моего отряда, начиная Домаром и заканчивая Андерсом. Пусть Билли с Клодом герфельды, но они тоже наши. Что имел ввиду Йохан? Сам умер свободным, но нам рекомендовал сдаться. Возвращаясь в столовую на обед я уже имела ответ.

Едва увидев меня входящую в комнату, Эззиан закрыл рот, хотя уже набрал в лёгкие воздух для новой тирады. Вместо этого он заинтересованно сощурился и указал открытой ладонью на мой стул. Я же была собрана и полна решимости. Осталось понять, как подвести к вопросу. Паузе затягивалась, в тишине раздавался только звон столовых приборов о тарелку. Как же тоскливо, что Эззиан не знает настоящего языка Герфельда. Того, на котором думают и чувствуют. Особенно горько, что следующую фразу я не сказала в своё время королю мрачного королевства.

— Я согласна.

— М? На что? — Эззиан отвлёкся от трапезы, удивлённо подняв на меня взгляд.

— Ты говорил, что нужна тебе рядом. Я согласна быть с тобой. Добровольно. — Говорила искренне, не стараясь скрыть своей тоски и скорби.

— Ох, как откровенно, — Эззиан широко улыбнулся, откладывая в сторону вилку и нож, — а как же Роберт?

— Ты виртуозный актёр. Он поверил, что мы с тобой ближе, чем с ним. Роберт отрёкся от меня, даровав свободу едва каждый из нас вернулся домой.

— И как я должен узнать, что это правда? Ты знаешь, я глубоко верующий человек, обвенчаться с чужой значит осквернить небо.

— Я вторглась на острова фрайфолами и армию вела тоже сама. Мне кажется это очевидным.

— Но кольцо всё ещё на тебе.

— Это для меня. Напоминание, кто я.

— И кто же ты?

— Княжна. Я удачная партия и выгодный союз уже по факту своего рождения. Остальное не имеет смысла.

— Наконец-то ты это поняла.

— И ты пойми. Я княжна, дочь князя, а не мелкого пэра. С моими людьми нельзя обращаться так, как ты сейчас. Я требую покои во дворце для них и свободное перемещение для всех.

— Чтобы вы вновь что-то придумали? Ну нет. Пока нет. Откладывать тоже бессмысленно… не терпится увидеть лицо Роберта, когда он узнает… Тянуть как он я не собираюсь, всё же предпочитаю учиться на ошибках других. Через три дня устроим официальную церемонию венчания и представим тебя народу как королеву островов. А пока отдыхай.

— Нет, брак — это альянс, союз. Я высказала тебе условия его заключения. Либо мои люди свободны, либо…

— Вот как станешь королевой Думонд, тогда и командовать будешь. В качестве подарка по доброте душевной разрешу разместиться во дворце. Всё равно вас мало. Но не мечтай, основная часть будет в комнатах прислуги, нижние этажи, твоя «свита» чуть ниже нас. Но естественно, каждый по прежнему в отдельных комнатах. Я уже давно понял, что вам нельзя находиться вместе, даже по двое. На этом всё.

Как выразился Эззиан, я могла «спокойно ходить по округе, контролировать процесс, выбирать оттенок декоративных лент и прочее». Для меня же было главным, что могла хоть издали видеть фрайфолов и герфельдов. Особым теплом отзывалась вечерами мелодия скрипки, что вновь стала слышна. В такие моменты я успокаивала себя, что если она звучит, то значит мои люди ещё живы. Более того, во всём дворце атмосфера стала гораздо легче. В коридорах практически не осталось стражников, ко мне стабильно был прикреплён только один солдат, который менялся согласно караулу. На этаже моих людей стояло по двое, один из которых был приставлен с крэйвола, обученный фрайфолу и герфельду, а всё только для того, чтобы подслушивать и понимать о чём говорят заключённые. Мало ли, захотят сбежать. Всё было не так плохо, но на смену ужасу и панике пришло отчаяние.

За сутки до знаменательного дня, что должен был подвести итоговую черту всему, Эззиан выводил меня с особым наслаждением. Неизменно смеясь, он напоминал мне, сколько раз я была в шаге от венца. Но раз не согласилась на добрых и выгодных условиях сначала Крэйвола, потом Герфельда, то теперь я буду королевой, не имеющей никакой возможности покинуть подвластное королевство, а значит и повлиять хоть на что-то.

Большая часть особняка, такие как приёмный холл и основные гостевые коридоры активно украшались в цвета королевства. После ужина Эззиан даже намеренно проводил меня к углу музыкантов, что должны будут развлекать народ в назначенный день. Глядя на покоящиеся сейчас рояль, виолончель и скрипку стало тоскливо. Что-то глубоко внутри начало ворошиться подобно длинной змее, что раскрывала и сжимала свои кольца. Эззиан же напомнил мне, что согласно обычаям островов играть могут только специальные люди, далеко не самого высокого сословия. Тогда осознала, что за время битв совершенно забыла о выверенной иерархии искусства Думонд. Представив череду балов, где каждый шаг должен быть идеален и непоколебим стало дурно. Душило пышное платье с идеально тугим корсетом, болели глаза от яркого кричащего убранства с изобилием красного и золотого, оглохла от тишины, где нет спокойных разговоров, только самодовольный смех и диалоги на острие ножа.

В свои покои летела так, что солдат еле поспевал следом, несмотря на то, что я была на каблуках туфель, а он в удобных сапогах. В комнате ждали служанки, что как и всегда кинулись ко мне, помогая раздеться и подготовиться ко сну.

— Вон!! Пошли все вон!!! Убирайтесь!!!

Отталкивая от себя служанок, даже вцепилась одной из них в волосы, скидывая ей косынку и выволакивая подвывающую от боли женщину прочь из комнаты. Захлопнув за собой дверь, начала с силой разрывать шнуровку корсета и ткань. Оставшись в одном нижнем платье, почувствовала себя слабой и совершенно беспомощной. Дышать было по прежнему тяжело, распахнув окно, позволила порывистому ветру хлестать по лицу и трепать волосы. Захныкав, поняла, что слёзы так не идут, как не появлялись с самой смерти Йохана. Последнее, что я могла сделать — кричать. И пусть мой вопль слышат все острова. Может, он долетит до Роберта и отца.

Холодный коридор уходил вдаль, обрамляемый бесконечными колоннами. Лунный свет, что лился между ними голубой прозрачной стеной не дарил ни тепла, ни уюта. Тем не менее, коридор казался светлым из-за оттенка молочных стен. Было жутко и неуютно. Оглядевшись, направилась в место, где было больше глухих стен, хоть и разделяемых плотно закрытыми дверьми. Мрак их тени казалось могли дать больше безопасности. Но не успела я отойти слишком далеко, как одна из дверей отворилась, в коридор вышел человек. Во мраке его фигура казалась крайне непропорциональной. Тем не менее, звук каблуков его ботинок был ровным, ритмичным, уверенным. Когда он почти поравнялся со мной, то мне показалось, что у человека слишком много конечностей. Я в ужасе побежала вперёд, но достаточно быстро заметила, что мои шаги не издают ни единого звука. Не желая столкнуться с человеком в коридоре, прижалась к колонне, скрываясь в её тени и начала выжидать. Когда лунный свет наконец осветил идущего, кажется забыла, как дышать.

Шёл Генри. Не взрослый Эззиан, разменявший половину столетия, а именно покойный король Крэйвола. Молодой, красивый, статный. Светлые волосы чуть отливали медным, колыхаясь при каждом шаге. Медленном, но уверенном. Лицо спокойное, а глаза всё такие же цепкие. Одет был в парадный белый камзол с изобилием яркой золотой отделки и шнуровки. На руках он нёс девушку. Складки атласного белого шёлка платья прикрывали руку несущего. В лунном свете нежно и трепетно блестела серебряная вязь гипюра на корсете и перчатках, руки в которых безвольно колыхались при каждом шаге мужчины. Разве что на груди что-то темнело. Возможно, украшения или декоративная вставка в ткань. Ярким пятном во всей картине выделялись рыжие волосы девушки. Всё происходящее было одновременно так возвышенно, красиво и ужасающе, что я не могла заставить себя ни пошевелиться, ни закричать. Последние сомнения о том, кого нёс Генри рассеялись, когда король Крэйвола прошёл наконец мимо меня. Из груди княжны Фрайфола торчал отцовский кинжал, окрашивая светлую ткань лифа и корсета в багровый. Заставить себя сдвинуться с места я так и не смогла. Смотрела в спину короля, уходящему всё дальше по бесконечному коридору, залитому холодным лунным светом и продолжая слушать удаляющийся стук каблуков его башмаков.