— Тот край очень суров, а работа в рудниках тяжела, в такие места фрайфолы уходят только добровольно.

— Как и везде. Мы начинаем больше сотрудничать с другими государствами, а значит и сырья нужно больше. — Отец задумчиво молчал. Теперь уже он не знал что мне возразить. — Война длилась более трёх десятков лет.

— Тридцать три года, полтора из которых после твоего вмешательства. — С горечью уточнил князь.

— Сути не меняет. Мне искренне жаль, что люди привыкли уважать только позицию силы. К сожалению, все уже забыли как это — «Иначе». Если не остановить мятеж сейчас, то дальше будет только хуже. Я не для того добивалась мира, чтобы бояться ходить по улицам своего же княжества. Искренне надеюсь, что сражений ближайшие годы больше не предвидится, но нельзя допускать расслабления армии. Пост воителя должен быть элитарным, куда берут только лучших. Сомневаюсь, что уличные конфликты имеют место быть только в главном граде, так что пусть подобных «сорванцов» сразу высылают в рудники. Знаю, что даже на северных провинциях много разных специализаций. Гильдиям отдалённых земель тоже требуются руки, так что работа найдётся всем.

— «Свободные умирают свободными», — поддержал мои высказывания князь, процитировав лозунг Фрайфола, — поэтому мы предложим выбор: умереть от меча или добровольно пойти в ссылку. На десяток лет. Виселицу не предлагаю, всё же они «свои». Хм, а я, оказывается, в тебе ошибался… — Задумчиво протянул отец, внимательно смотря на меня. — Всё же ты не мягкая дева, ты — правитель…

— Надо закрепить это на постоянной основе. Ровно как и поставить воинов — стражников у ворот дворца. Пора меняться и менять княжество.

— Если хочешь, могу огласить распоряжение публично.

— Хорошо. Но пусть разнесут это известие, как указ княжны. Народ жаждал действий он их получил.

Утром следующего дня во дворец прибежала взволнованная и заплаканная женщина. В густых, но сейчас спутанных, каштановых волосах уже проступила первая седина, заношенная накидка когда-то коричневого цвета сейчас потеряла былой лоск, ровно как и простенького кроя тёплое платье. Только вставшие на службу стражники ещё не особо понимали, что от них требуется, а потому просто проследовали следом за женщиной, не задержав.

— Помилуйте, княже! Он же молодой ещё, наберётся ума дурень!

— Подробнее? — Я рассматривала женщину, уже догадываясь кто это и зачем она пришла.

— Яник, сынка мой… Он хороший! Одумается ещё… Не пускайте его в шахты!!

Женщина бегала глазами по присутствующим, ища поддержки то у меня, то у стражников. На звуки вышел отец.

— Что происходит?

— Князь Алан! — Тут же постаралась завладеть вниманием женщина. — Вы ведь уважаемы и почитаемый! Отпустите сына… Он исправится!

— А тебя ничего не смущает? — Изогнул бровь отец, кивнув головой на меня. Женщина всё же перевела взгляд на меня. Вместо пояснений я просто перекинула копну волос на другую сторону, обнажая ссадину на скуле, которую усердно прикрывала. Гостья охнула. Не найдя что сказать, она открывала и закрывала рот. Зато было что сказать мне.

— Мы фрайфолы, но «Это» не свобода. Это варварство и панибратство. Как быстро вы забываете заслуги монархов. Вы бы предпочли, чтобы толпы беженцев Крэйвола побежали к нам, снося всё на своём пути? А это бы непременно случилось, даже если бы Герфельд не тронул княжество. Или отойдём чуть раньше, под чьим началом воины захватили порт, обесточив противника?

— Но Герфельд…Вы…

— Герфельд… — Перебила я гостью, зло усмехнувшись. — На вашем чистом и непорочном Янике была угольно чёрная курта и ботинки. А знаете, как называется краска, из которой изготавливают такие яркие полотна, которые не выгорают даже под открытым солнцем? Это пигмент «кость жжёная». Жуткое название, но это один из красителей, привезённых с Герфельда. Идите домой, я вас отпускаю, вас не тронут. Только вас. Ваш сын нам такую возможность не дал. — Женщина замялась на месте, не зная, как поступить. — В окончание нашего разговора скажу, что я не такая злая, какой могу показаться. — Продолжила, пряча ссадину обратно за прядью волос. — Для сравнения, наши соседи повесили бы всех публично и оставили висеть ещё несколько дней, как назидание, что будет, в случае покушения на правителя. Но я не для того вас спасала от тирании белой королевы, чтобы поступать так же. Так что подите прочь.

Гостья сбежала ещё быстрее, чем пришла. Солдаты так проследовали следом, оставаясь за дверьми. Дождавшись, когда посторонние уйдут, позволила себе расслабиться и я. Мои губы задрожали, а по щекам потекли горячие слёзы. Отец как всегда понял меня без слов, позволяя уткнуться в свою широкую грудь.

— Но ведь я не тиран! Не была таковой раньше!!

Сказала вслух и только потом осознала, что кто-то дорогой уже говорил мне именно эти слова.

Следующую неделю мы с отцом провели в обсуждении и создании реформ, необходимых для мирного существования Фрайфола. Свобода это прекрасно ровно до того момента, покуда не переходит границу неуважения. После начался самый тяжёлый этап — реализация.

Во время войны все привыкли к порядку, необходимому для существования: мирный народ заполонял города и провинции, беря на себя большую часть бытовых хлопот, дети и подростки были что называется «на подхвате», выполняя более простые задачи, те же, кто был достаточно силён для тяжёлой работы, но из-за травмы не мог идти в бой снабжали княжество рудой и минералами с рудников. Сильные и могущественные же воители и воительницы доблестно сражались под знамёнами Фрайфола. Музыканты тоже были почитаемы, передавая если не силу, но дух княжества.

Сейчас же было ужасно горько и тоскливо от того, как всего за полгода всё перемешалось. Даже мирное затишье, когда три государства ожидали кто нападёт первым навевало больше тёплых воспоминаний. Тогда все наслаждались каждым мирным днём, зализывая раны и ожидая, что в одно мгновенье всё рухнет и вернётся боль потерь и страх.

Первые недели, почти месяц моего пребывания в княжестве Фрайфол выл и вопил. Так балованный ребёнок негодует, получив первую розгу от строгого наставника. Между тем всё было предельно просто — навести порядок в гильдиях, являющиеся ключевыми рычагами внутреннего строя княжества. Разумеется, сами фрайфолы негодовали, с чего они должны работать сообща, если теперь нет общего врага и теоретически могут делать что захотят и сами. Тут пришла на помощь верная «Стая». Они красочно и подробно травили байки о том, какой дикий и вульгарный край Сициады и как хорошо, что Фрайфол не такой. Многие прониклись уважением, что отряд княжны, как и сама княжна может не только завоёвывать, но и налаживать связи в самых противоречивых краях. Подозреваю, что много из того, о чём рассказывали воины с отряда была выдумкой. После инцидента с уличными беспризорниками и чередой выставленных правил многие меня стали бояться или ненавидеть. Сам князь Алан до этого почти полностью передал защиту города ровно как и охрану на воителей, ещё недавно сражающихся в битвах. Что-то останется неизменным, как бы это не было завуалировано. Фрайфолы идут за тем кого уважают, а самый примитивный способ — это страх. Так или иначе, уважение ко мне со временем тоже вернулось.

Бежать со всех ног вновь пока не спешила. Во-первых, нужно было закрепить успех своего влияния. Именно на контрасте подхода к решению проблемы отца, поняла на сколько гениален был ход Теодора, позволившему стать советнику и музыканту «королём и принцем ночного королевства». Моими ушами и глазами в народе остался неизменный отряд, не только доносящий мне информацию, но и продвигающий мои идеи. Во-вторых, на границах с Крэйволом было по-прежнему не спокойно. Это уже не было открытой войной и схватками, но стычки непринятия продолжались. Мы с князем считали, что это было подобно нашей ситуации, где солдаты пока просто не все осознали что пора прекратить. Оставалось только держать оборону и ждать, когда всё успокоится.