А вот это уже моё дело, о чём беспокоиться, а о чём нет! И точно я узнаю, во что ты ввязалась, дорогая, на этот раз. Во время нашего диалога один за другим из конного двора вышли с дюжину фрайфолов, лица некоторых даже показались мне знакомыми.
— На долго планируете задержаться?
— Отнюдь. Сегодня же отбываем. Благодарю за тёплый приём. Не смею распоряжаться, но думаю можно наградить леди Кларис. Она была весьма радушной, позволив расположиться в своём доме и показав земли. Всего доброго. — Тон Мэрианн был пропитан официозом. Видя уходящую к лошадям фигуру хотелось поймать и остановить, в идеале и вовсе увезти сразу во дворец, но… Но вместо этого мне оставалось только с тоской наблюдать, как изящный стан взлетает на седло. Даже сказать больше нечего. — Прощайте, Ваша Светлость.
— До свидания, княжна. До свидания. — Сомневаюсь, что за лошадиным топотом она услышала мои слова.
Кларис всё так же стояла на месте, держа лошадь под узды, переводя полный растерянности взгляд с меня на толпу, покидающую ограждение и обратно. Хотелось повторить жест княжны, обозначая направление только кивком головы, но баронесса ни в чём не виновата, тем временем как свита Мэрианн должно быть уже привыкла к спонтанным порывам своей предводительницы.
— Поспешите, Кларис. Иначе к моменту как доберётесь домой гостей уже не будет.
Охнув, Кларис присела в реверансе и забравшись в седло поспешила за фрайфолами. Я же поспешил подняться в свои покои. В силу походов мы останавливались здесь достаточно часто, чтобы дворецкий смог обустроить комнату для своего короля. Конкретно сейчас было важно успеть подняться, так как она находилась на верхнем этаже, откуда открывался вид и на город и на прилегающие территории. Маленькая фигура рыжей искрой рассекала по дороге, оставляя позади за собой ряд угольков из других всадников. Рассержено ударив кулаком в кованную раму, перевёл взгляд на свои руки. Она уже была у меня, зачем отпустил? С горькой усмешкой подумал, что ночью скорее всего вновь посетят кошмары.
— Элиас! — тишина. Но он же не мог так быстро убежать? — Элиас!! Элиас!!!
В коридоре послышался топот.
— Вы звали меня, Ваша Светлость? — Я так и не отвернулся от окна, продолжая смотреть вслед уже скрывшемуся отряду. Судя по прерывистому дыханию в голосе, капитан бежал.
— Последняя наша дуэль вышла смазанной и неубедительной. Предлагаю исправить.
— Как скажете, когда запланируем? Завтра, когда продолжим путь?
— Ни в коем случае. Безотлагательно. Сейчас. Более того, пригласи ещё двоих солдат на своё усмотрение.
Я не стал ни приводить себя в порядок, ни переодеваться. За какие-то пять минут, пока Элиас искал помощников, собралась толпа заинтересованных. Некоторые и даже почти свесились наружу из окон, боясь пропустить мелочь. В центре двора тем не менее осталось пустое место. Встав в центре, я только махнул мечом, обозначая, что готов. Ожидаемо, первый напал Элиас. Однако погружённый в свои мысли, я его почти не видел, сухо отбивая удары. Даже не видел лица и позы нападающего, только силуэт. Противник. Когда их стало трое даже показалось, что полегчало. Не им. Для меня все трое сейчас были просто противники, что помогали выместить злобу на самого себя. Лишь однажды я сам намеренно усилил атаку, дальше бой и интенсивность агрессии всех четверых начала нарастать сама. Чуть развернуть корпус и вот уже один противник налетает на другого. Поэтому я и попросил чтобы помимо Элиаса были другие. Будь он один, я бы думал о его действиях, движениях. Я дежа не заметил, кого именно он выбрал. Теперь же только три равнозначные тени и ни мгновения на размышления и внутренние терзания. Однако спустя время они начали тяжело дышать, выматываясь. Ещё несколько позже и я признал, что тело саднило. Болела как рука, беспрестанно поднимая меч для нового удара и атаки. Гудели забитые мышцы ног, находясь долго в движении и согнутых коленях. Наконец новое усилие и все три тени отступают. Только тогда позволил себе опустить меч, выпрямиться и оглядеться. Аристократы, наблюдающие действие из окон постоялого двора восторженно вздыхали и обсуждали между собой, простые зеваки вроде прислуги галдели, солдаты уважительно кивали и переговаривались. И так, сразу два положительных момента — я подтвердил свой статус и выместил злость. Агрессия была на самого себя, но знать остальным об этом не обязательно. Чувствуя в теле приятную усталость вернулся в покои.
К вечернему визиту в оперу успел не только привести себя в порядок, но и вздремнуть. Теперь я был готов воспринимать прекрасное без рвения разрушать всё, что попадает в поле зрения. Как ни странно, ничто так не успокаивает внутренние терзания, как мелодия. Нотный ряд обычен и известен всем, но как эти знания использовать распоряжается каждый музыкант сам. Весь фокус в том, что на любую арию найдётся слушатель. Тот, чьё сердце и душа болят так же. И от этого легче, что ты не один в этом мраке и боли жизни.
Особенностью исполнителей этого города было полное отсутствие программы как таковой. Буквально накануне труппа выбирала, что будут исполнять этим вечером. Рассчитанные на постоянный поток сменяющихся путников, так никто не знал, услышит ли что-либо знакомое. Я был рад, увидев на сцене Тило. Мрачный шут, слушая которого неизменно складывалось ощущение, что ведёшь дискуссию о том, что болит. Диалог с тем, кто понимает. Я как-то пробовал общаться с ним вне выступлений. Тило улыбался, карикатурно кланялся и говорил, что понятия не имеет о чём говорю. Но глаза кричали об обратном, а сам он и не думал заставить их молчать или лгать. Такой взгляд можно было воспринять как оскорбление, но только не от него. Так или иначе, мы друг друга поняли.
Вот теперь хорошо. Теперь можно жить. Конечно жизненных проблем не поубавилось, но теперь появилось спокойствие. Кто-то вымещает злость и агрессию на поле битвы, меня же сражения утомляли. Кто-то предпочитает поубавить внутренний пыл покупая любовь куртизанок, но мне претила сама мысль, чтоб сжимать в объятиях другую. Не её. Но музыка и Тило дарили покой и мысли, что я не один. Теперь можно принимать взвешенные и правильные решения, на сколько такое возможно.
Этой ночью распутница Луна кокетливо прикрылась облаками, скрывая тот факт, что уже не столь кругла и идёт на убыль. Я мог только благодарить её. Должно быть, она сделала всё, что могла, переплетая сотню случайностей. Какова была вероятность встретить Мэрианн, послушай я Элиаса и сверни к постоялому двору? Слишком много «если… то». Мне дали шанс и я его упустил. Блеск так и не пролитых слёз в её глазах… О Луна, что я опять сотворил не так?
К утру прилетел ястреб с письмом из южного порта. Стражи рубежа писали, что княжна Мэрианн покинула земли Герфельда на своём корабле. Сведения, что я здесь должно быть пришли быстро, раз письмо направили в Кёльвуд, а не дворец. В любом случае сути дела это не меняло. Подобно падающей звезде княжна озарила небо и тут же исчезла. Нужно жить дальше.
Вот он, мой дом. Для кого-то обитель правосудия, для кого-то далёкая мечта, но он мой. Химеры и грифоны как самые преданные друзья всегда рады, скалясь в широкой улыбке. Как же легко и свободно дышится… С арки врат я не сводил взгляда ещё издали. Зубчатый карниз издали выглядел словно чешуйки бабочки. Мелкие и незначительные, но вблизи стали видны каждая из небольших ниш. Высокие окна украшают арки с лепнинами, между которых взмывали ввысь тонкие колонны, удерживающие на себе тяжёлые площадки открытых балконов. И это только нижний ярус. Изучая снизу вверх каждый нюанс великого целого, взгляд не может остановиться и рассмотреть что-то одно, теряясь в многообразии скульптурных, монументальных и буквально резных деталях, неотрывно сливающихся со спокойным и молчаливым единством целого.
Если снаружи дворец говорит со зрителем с помощью камня, то изнутри он нежно шепчет убранством и отделкой. И то и другое в конечном итоге подобно симфонии ремесленника и художника. Как же хорошо дома.
Вместе со мной в покои вошли слуги, помогая раздеться с дороги и набирая в умывальню горячей воды. Стоит иногда выбираться в походы, только ради того, чтобы ощутить разницу между студёным ручьём, приёме в гостинице и в родном доме. Блаженно закрыв глаза лежал широкой и глубокой бадье. Кто-то сказал бы, что сейчас не хватает женщины рядом, но мне опротивела сама мысль о подобном. Сквозь закрытую дверь было слышно, как слуги готовят стол к ужину в покоях. Поморщившись, решил что надо подумать о чём-то другом, пока мыслями и фантазиями не начал овладевать голод иного плана. В последнее время слишком часто мысли уходили далеко не в рабочее русло. Надо будет что-то с этим придумать.
