— А потом, услышав самый лёгкий твой запах, прийду к тебе и буду готова на самые невероятные для меня вещи. Я уже поняла, что абсолютно беззащитна перед тобой. — Вздыхает. — И не только перед тобой.

— Кстати, когда Рита с тобой так обошлась, что ты почувствовала?

— Я почувствовала весь спектр эмоций, который описывают потерпевшие при изнасиловании, включая даже стыд за испытанный оргазм.

— Ко мне ты что почувствовала в этот момент? Хоть какой-то негатив?

— Нет. — При взгляде в эти честно-удивлённые глаза так и хочется сделать какую-то гадость.

На выезд мы отправляемся втроём. Рита не упускает из виду моё слегка унылое настроение.

— Что-то не так с твоей конфеткой? — Ехидно-заботливо заглядывает в глаза. — Я таки сломала твою игрушку?

— Нет, как раз наоборот, всё слишком прекрасно. — Ухмыляюсь в ответ. — Настолько, что я ищу подвох. И не могу его найти.

— Что именно тебя не устраивает? — Мэрт на секунду отвлекается от дороги. — Недостаточно сладкая?

— Она божественна.

— Глупенькая или скучна в постели?

— Уж точно не глупая. —Хмыкает Рита. — А в постели с Эдом не поскучаешь.

— И что не так?

— Всё так, просто наш Эдди бесится с жиру. — Буквально шипит. — Ему со мной не хватало искренности и нежности, а с этой не хватает перчика, конфликта. Так?

— Фу, не надо про жир. — Плюётся Фахим.

Задумываюсь.

— Не так. Мне не нужна её строптивость, но пугает её отношение.

— Девчонка влюбилась, что не понятно? — Рита оскаливается на меня. — Мне, если хочешь знать, тоже не особо нравилось, когда ты разрешал кому попало присасываться к моей шее.

Смотрю на подругу – она сама не сразу осознаёт, что только что произнесла вслух. Пожимает плечами.

— Поначалу я тупо подставлялась под любую пасть по твоему желанию, а потом больше из боязни тебя расстроить или рассердить, а позже просто назло – раз уж не настолько я тебе нужна, почему я должна отказывать себе в удовольствии. — Она успокаивается и прикрывает свои глазки. — А эта девчонка, не будучи привязанной, сама решила, что хочет быть только твоей. Знаешь, почему тебе прилепили твоё прозвище?

— Как ещё назвать человека с такой карьерой? — Мэрт ржет во весь голос.

— Фигня. Он сам избавился от ненужного ему балласта. — Рита огрызается в его сторону. — Ни один вампир столько раз не проходил мимо своего счастья. Я наслышана о твоих похождениях и моих предшественницах. Половина из них тебя любила без привязки и наваждения. А ты никак не мог им поверить. Или искал что-то особенное? Мэрт, сколько веков ты живёшь?

— Шесть, мэм. — Настроение у чувака потухло.

— Ты когда-нибудь слышал о вампире, пожертвовавшем всю кровь на плазму для больного ребёнка? — Её голос становится ироничным.

— Нет.

— А этот тупой кровосос не может теперь понять, почему этот ребёнок готов ему верить больше, чем самой себе. — Если бы сарказм был жидким, он капал бы из её слегка выдвинувшихся клыков.

— Ого. — Фахим сбавляет скорость и пристально смотрит на меня. — Вся кровь у неё твоя?

— Плазма. — Киваю.

— И эта детка – человек? — Снова киваю.

— Сомневаюсь. — Он снова прибавляет скорость. — Сто процентов – мьют.

— Чего? — В один голос с Ритой восклицаем и смотрим то на Фахима, то друг на друга.

— Мутант. Хотите убедиться – найдите её медицинские записи. Уверен, что их просто не существует с того самого времени. Приехали. — Мэрт останавливается возле большого серого здания.

— Ты подразумеваешь, что она может сама владеть некоторыми техниками вампиров? — Рита расцветает ехидной ухмылочкой. — Буду ржать, если она Эда привязала.

— Мимо. — Разочаровываю её в тот же миг. — Это не у меня нулевая критичность к ней, а наоборот. А меня она начинает бесить своей преданностью и безотказностью.

— Да, да, да. Мы в курсе. — Задирает лапки кверху. —Ты не привязан, ты просто боишься причинить боль доверчивой влюблённой девочке.

— А ты ревнуешь. — Выхожу из машины под ржание Мэрта.

Иду к открытому шлагбауму на въезде в паркинг. В этот раз, похоже, мы приехали раньше полиции.

— Откуда поступил вызов? — Спрашиваю идущую следом за мной начальницу.

— Звонок от одного из местных. Парню не понравился запах, а сам он из ботанов, не боец и не опер.

— Веган? Дай, угадаю. Фадей?

— Угу. Стоило обращать хорошего музыканта, чтобы он стал айтишником и начал жрать одну траву. — Рита вздыхает.

Входя в здание, делаю сильный вдох. Понятно, что насторожило парня. Наше обоняние намного чувствительнее человеческого, но по лицам спутников вижу, что понятно только мне. С первой машиной попадаю впросак, она чиста. Рядом стоит розовый минивэн, всем своим видом кричащий, что он просто не может быть впутан в что-либо тёмное. Нажимаю ручку багажника и она легко открывается.

— Даже не заперто? — Подошедший Мэрт отбрасывает какую-то тряпку, похоже, это был плащ или жакет. — Чёрт. Снова этот жировой извращенец.

— Это не извращенец. — Указываю на ровный надрез на коже. — Явно сделано не из гастрономических пристрастий. Могу даже предположить, что это сделано чем-то вроде переделанного пылесоса, а не хирургическим прибором для липосакции. И явно не челюстями.

— Зачем? — Халим с брезгливой миной отходит от машины.

К нам в это время походит подходит Толя Кульчин, наш приятель из полиции, опер или следователь. С иронией наблюдаю, как он целует мою шефиню в щёчку.

— Ребят, у моего начальства заканчивается терпение. Если вы не поймаете этого мудака, и у меня, и у вас будут проблемы. — Он явно не в восторге от этого разговора. — Когда я говорю "У вас", я имею ввиду всех вампиров. Кто-то сильно давит на моих боссов, чтобы вам перекрыть кислород.

Оставляю Риту общаться с поклонником, а сам выхожу из здания. Смотрю на солнце. Одно из глупейших человеческих заблуждений, что оно нам вредит. Глупое, но не самое опасное из них. Я даже поверю, что придумано оно нами. Уж точно гораздо страшнее другая глупость – то, что мы якобы не можем обходиться без крови. Можем, другое дело, что она для нас сильнейший допинг и афродизиак. Адекватный вампир не пойдёт на преступление, на нарушение Договора. Потому в первую очередь, что есть мы, Хранители.

Поначалу кажется, что слышу призыв от Риты, но, сделав несколько шагов обратно к двери, понимаю, что зов идёт с другой стороны. Скрыв нетерпение, спокойно иду через огромный бетонированный двор, перепрыгиваю четырёхметровый забор, а за ним оживлённое четырёхполосное шоссе. Он стоит в паре метров от проезжей части – один из немногих в этом мире, кто, как и я, насчитывает не менее тысячи лет своих многочисленных жизней.

— Дима, ты помолодел за последние сто лет, которые мы не виделись? — Обнимаю того, о ком не слышал с Первой Мировой.

— Нет, просто чище выгляжу. — Он улыбается. — Последний раз мы виделись в окопе в девятьсот пятнадцатом. Ты тоже выглядел совсем не пижоном.

Впервые судьба меня с ним столкнула в дружине Олега, с чьей-то фантазии позднее прозванного Вещим, он, смертельно раненый в одном из походов, стал одним из первых, обращённых мной. Снова в военной форме – сколько десятков, если не сотен он их сменил?

— Не устал служить? — Качает головой.

— Пока носит земля, как клятву дал. — Мы идём по тротуару вдоль дороги. — Эд, среди вампиров кто-то ведёт агитацию против Договора и Совета. Все провокации и эксцессы за последнее время не случайны.

— Кто? — Смотрю в надежде, что он мне скажет то, чего я не знаю.

— На меня вышел один из старших с предложением присоединиться к их организации, я отказался. А когда я попытался его отследить, он исчез.

— Исчез?

— Развеян или сбежал с планеты. — Усмехается. — Я в отпуске, так что можем попробовать вместе прочесать это болото.

Ещё какое-то время говорим, вспоминаем, делимся событиями последней сотни лет.