На этаже пустынно. Открытые двери, тихий шум перекладываемых бумаг. Мои собственные шаги перекрывают все остальные звуки. На табличке написано «Архив». Дверь плотно закрыта, толкаю – неожиданно легко она отворяется и бьётся в стену с резким звуком.

Не слышно никакой реакции. Снова мои шаги гремят, словно помещение и не заполнено реально наполовину бумагой. Обострённый слух играет плохую службу. Мои шаги, стук моего сердца, скрип ремешка часов на запястье. И ровным счётом ничего вокруг. Останавливаюсь, пройдя половину комнаты. Кто-то здесь есть – наконец слышу стук сердца. Несильно, небыстро. Этот кто-то некрупный и абсолютно спокоен. Разворачиваюсь, иду по проходу на звук. Женская фигура за столом спиной ко мне. Довольно хрупкая, тонкая шея, светлые волосы уложены в подобие прически. Она не реагирует, даже когда я останавливаюсь прямо за её стеной. Ритм сердца изменился, она знает, что я здесь. Медленно склоняюсь к её уху, обдаю его своим дыханием. Через пять секунд её рецепторов коснутся первые молекулы моего запаха. Вот теперь её пульс добавляет сразу десяток ударов. Прикусываю губу, размазываю по собственным губам каплю крови и снова выдыхаю. Снова жду пять секунд — её пульс под сто пятьдесят ударов. Удивляет полная неподвижность, за исключением тончайшей пульсирующей венки на виске. Обхожу и заглядываю в лицо. Милашка, глаза открыты, лицо абсолютно расслаблено. Красивые бледноватые щёки, пухлые губы, яркие без всякой помады, из косметики вообще лишь немного теней. Среднего размера грудь и ровные ножки. Она просто идеальна. Настолько, что мне хочется бежать отсюда, сломя голову. Очередная подстава!

Разворачиваюсь и замираю. Оставить её здесь – приговор и ей и мне. На эту девицу мне плевать, как бы она ни была хороша, а вот на себя, любимого – нет. А значит, нужно её приводить в чувство и вытаскивать отсюда. Ещё один взгляд… До умопомрачения хочется. Всё именно в моём вкусе. Даже запах от неё идёт мой любимый – жасмин, сандал и сейчас буквально только начинает добавляться нотка страха. Гастрономическое совершенство. А может, это стечение обстоятельств и судьба мне послала праздник для души. Я могу лишь отведать и остановиться, оставив эту симпатягу в живых. Если это так… Не так! Не в этом случае.

Если это то, о чём я подумал – рядом с ней должно быть доказательство. Металлическая баночка-таблетка аккуратно поставлена рядом, чуть выше головы девушки на стеллаже с папками, крышечка прислонена так, чтобы закрыть и забрать этот сосуд не заняло больше секунды. Что я и подтверждаю на практике, опуская ценный предмет в свой карман. Препарат очень дорогой и на Земле его не произвести, будем считать это моей маленькой местью. Теперь используем его главный минус, который сейчас для меня превратился в очень жирный плюс. Действие фермента, который стоит дороже всего на этой планете, нейтрализуется банальным нашатырным спиртом. Аптечка у двери, полный флакон. Едва ли не в нос тыкаю открытый пузырёк – и … раз, два, три. Она моргает.

— Ты убьёшь меня? — Она меня знает, похоже, а вот я её – нет.

— Точно не сейчас. В данный момент с точностью до наоборот – я спасаю твою жизнь. — Не трогаю её и почти не двигаюсь сам, её мышцам нужны две минуты, чтобы вернуть чувствительность, а мои движения могут вызвать у неё панику. – Кто здесь был?

— Никого. — Крутит головой и несмело поводит плечами.

— С момента, как ты уселась за этот стол?

— Да. — Ёрзает на стуле, шевелит ногами. — Никого не было.

— Не вставай, пока не сможешь нормально шевелить пальцами ног. — Наклоняюсь и смотрю в глаза. — Ты знаешь, что с тобой сделали?

— Нет. — Она слегка вздрагивает. — То есть да – меня парализовало, я вообще не могла двинуться, но при этом всё понимала и слышала. Что это было?

— Потом расскажу. — Под локоть помогаю подняться.

Одним взглядом оцениваю листок, лежащий перед ней, затем смотрю на обложку папки в которую он вставлен. Даже не удивляюсь – именно за этой информацией я пришёл. Папочку забираю с собой. На её вопросительный взгляд небрежно обмахиваю её этой папкой:

— Дочитаем вместе.

Аккуратно придерживаю за талию, так как идёт не очень уверенно, но сумочку не забывает. Выходим из здания без проблем, мой автомобиль припаркован прямо у входа.

— Откуда ты знаешь, кто я? — Задаю вопрос, когда мы трогаемся с места.

Она сидит не двигаясь, будто снова попала под действие этого фермента под вычурным названием Финесс.

— Я журналистка и веду расследование о странных смертях. — Голос настолько безэмоционален, что я ей не верю.

Вполне возможно, что она сказала правду до последнего слова. Только вряд ли это вся правда. Самый надежный способ обмануть – сказать правду. С нужной интонацией, скрыв лишние детали или же просто сказав так, чтобы в неё не поверили.

Через десять минут мы въезжаем во двор, очень большой и очень хорошо огороженный. Когда автоматические ворота закрываются, с улицы невозможно заподозрить одно из наиболее защищенных мест в Москве – любой взгляд даже не задержится на достаточно ветхих и непримечательных двориках эпохи позднего социализма. Иллюзия и зона отворота внимания просто отбивает всякое желание посмотреть на такую убогую серость во второй раз.

Оставляю девицу в своих апартаментах на попечении прислуги и выхожу в общий холл.

— Эд, ты снова занимаешься непонятно какими личными делами? — Не удивлюсь, если Рита меня реально чует по запаху за версту.

Малышка по своему обыкновению обхватывает меня за шею и заставляет наклониться, чтобы дотянуться губами до моей щеки. Ровно полтора метра роста и умопомрачительная фигура с яркими красными волосами делают её очень приметной, что не очень хорошо для нашей работы, но всё равно она лучшая. До недавнего времени моя подчинённая, а теперь – мой непосредственный босс, за всё время моей работы ни разу не встречал никого с такими мозгами и хваткой.

— Милая, как раз сейчас я занимался нашим делом. — Смотрю с улыбкой в её ярко-зелёные глаза.

— И что же за девицу ты притащил по нашему делу на этот раз. — Она ехидно сияет улыбочкой до ушей.

— Очень аппетитный кусочек сыра, который кто-то приготовил для меня. Скажу честно, я успел её выдернуть и не стал дожидаться, пока мышеловка себя как-то обнаружит. Надеюсь на какую-то информацию от этой вкусняшки.

— А с чего ты взял тогда, что была мышеловка? — Её зрачки сужаются едва ли не до точки, в такие моменты кажется, что она пытается заглянуть прямо в мой мозг. — Может, тебе …

Она замолкает, едва видит извлечённую из кармана баночку.

— Как ты думаешь, кому в этом городе ещё подкинут такое лакомство, приправив подобной специей?

— Значит, охота продолжается. — Она прижимается ко мне. — Признайся, по-своему приятное чувство, когда тебя, охотника, загоняют, как дичь. Кровь начинает быстрее бежать по твоим венам.

Рита трётся об меня, как заправская кошка, продолжая сиять издевательской улыбочкой.

— На самом деле это уже наскучивает. — Слегка порыкиваю от удовольствия. — При всей изобретательности мой доброжелатель меня ни разу не смог достать.

— Да ладно. — Она впивается в меня взглядом изумрудных глаз. — Ты до сих пор считаешь, что твой тайный поклонник хочет тебя убить? Милый, я думала, ты умнее…

Она притворно вздыхает и отлипает от меня.

— Я начинаю влюбляться в твоего преследователя, Эдик. Он гений! Гений с исключительным чувством юмора и умопомрачительным стилем. Как бы я тебя не обожала, но перед ним я преклоняюсь.

Маленькая стервочка заливается смехом, а я иду в лабораторию.

— Дом, сними отпечатки с этого пузырька. — Прошу приятеля-криминалиста.

— Ого, ты с добычей? — Доминик Коста отрывает взгляд от микроскопа. — Минуты две-три.

Через две он уже меня удивляет.

— Отпечатки твои и ещё одни. Инга Бельская, журналистка криминальной хроники. — Дом хмыкает. — Человек, Эд. И цыпочка, если мне не изменяет память, вполне в твоём вкусе.