Я до боли сжала пальцы в кулаки, так, что даже следы от ногтей в виде красных полумесяцев пропечатались на ладонях.

— Или же ты собиралась куда-то идти? — мягко, притворно ласково уточнил Рустам. Он сделал текучий, какой-то плавный шаг ко мне, словно бы проскользил по полу. И, дотянувшись до меня рукой, вынудил поднять лицо, посмотреть ему в глаза. — Куда ты собралась уходить, Есения. Бежать куда-то на съёмную к клопам? Или ещё лучше, родителей своих побеспокоить?

У меня задрожали губы.

Да, я хотела сначала уехать в гостиницу, а потом перебраться, возможно, к родителям, пока не найду хорошую съёмную квартиру.

— Есения, я ни в коем случае не хочу на тебя давить, но ты должна понимать расположение лояльности в нашей семье. Как только ты сунешься к своим родителям, они первой же машиной отправят тебя обратно, по той простой причине, что твой отец очень многим мне обязан, и капризы беременной дочки будут волновать его в последний момент. Если ты ещё не поняла, твой отец жив до сих пор только благодаря мне, поэтому не надо расшатывать его и так хрупкое здоровье своими побегами и приездами. Тебе никуда не деться, пойми эту простую истину…

Глава 10.

Я обещала себе быть сильной.

Я обещала, что сделаю все правильно, уйду тихонечко, но когда весь мой хрупкий, собранный из грязи и палок план рушился под ногами сильного и влиятельного мужа, силы как-то покидали.

— То есть ты помогал для того, чтобы потом этим тыкать? Так? — спросил я хрипло, едва сдерживая слезы.

Несколько лет назад папа, возвращаясь из командировки, попал в жуткую аварию.

Настолько жуткую, что у нас не было даже надежды на то, что он выйдет из реанимации.

Мы тогда с Тимом были ещё в городской квартире, а Рустам был у своих родственников в Москве.

У меня был плачущий ребёнок. Истерика. Бессвязная речь.

Я звонила и просто выла в трубку от паники и непонимания.

От Москвы до нас два часа на самолёте.

Я не поняла, каким образом Рустам оказался дома так быстро, что можно было по секундам отсчитать его появление.

Он приехал и сразу отправился в больницу, организовал трансфер до Москвы, где отца оперировали, вставляли металлическую пластину в позвоночник. Был долгий период реабилитации, и я понимала, что отец ходит, что он живёт сейчас полноценной жизнью, что у них с мамой все хорошо, это заслуга моего мужа.

В глазах Рустама блёк весь огонь.

Муж опустил взгляд, тяжело произнёс:

— Еся, я сделал это не потому, что мне надо было кем-то манипулировать. Я сделал это, потому что твои родители также и мои родители. Никто другой иначе на моём месте не поступил бы. Я просто тебе говорю о том, что не глупи. Я не знаю, что тебе в голову взбрело. Какая вша тебе тебя укусила, но то, что ты творишь сейчас, это чистой воды, глупости. Да я понимаю Тим вообще оборзевший засранец, и мало, видимо, я его лупил…

— Ты его никогда не лупил, — с дрожью поправила я.

— Ну вот видишь, тем более. Да я понимаю, что я не должен был на тебя рычать, потому что у тебя гормоны, у тебя страх тебе через несколько недель рожать. И во всей этой ситуации я не понимаю, что тебе в голову взбрело, что ты решила, будто бы тебе необходимо просто попасть на это новоселье к Алику. Подарок, да передам я этот подарок, ему в лапы всуну и буду смотреть, чтобы он весь вечер его из рук не выпустил. Я не вижу никаких причин покидать тебе дом и мотаться везде со мной...

Когда за Рустамом закрылась дверь, я обессиленно привалилась спиной к стене и чуть ли не взвыла. Захотела удариться в неё, но...

Спустя полчаса, когда я пришла в себя, когда я сходила в душ, подержала холодное полотенце на лице, чтобы прийти в себя, в моей голове немножко прояснилось.

Надо сначала найти нормального хорошего юриста.

Развод будет очень сложным.

Вопрос детей будет стоять ребром.

Я не могла сейчас рисковать, и весь этот сегодняшний разговор это всего лишь проявление гормональных всплесков, как это считал Рустам, поэтому не стоило его в этом разубеждать.

Но надо быть чуть мягче, чуть обстоятельнее, тем более, наверное, муж прав.

Отец просто не поймёт, что такой человек, как Рус мог мне причинить какую-то боль.

А мама, которая никогда не перечила отцу, она не пойдёт против его слова.

За ужином все было настолько уныло, что я расковыряв в своём пюре небольшую дырку, отставила тарелку.

Тимур тяжело вздохнул и, наклонившись ко мне, уточнил:

— Ма, может, бургеров, я даже сам приготовлю…

Я покачала головой и, убрав за собой посуду, скрылась на втором этаже, оставив Тимура и Рустама есть бургеры, доедать ужин, в общем, делать все, что они хотят.

Ближе к одиннадцати вечера дверь в спальню приоткрылась.

Он опять делал то же самое, что и всегда: возвращался в кровать намного позднее, чем ложилась я.

Рустам сходил в душ. И тихо приблизился к постели.

Я резко ударила по кнопке светильника, и муж вскинул бровь, застав меня полулёжа-полусидя со сложенными руками на груди.

— Почему ты не спишь? — хрипло спросил муж, щурясь от бликов света.

— А в чем дело, — уточнила я спокойно. — Ты боишься, что я что-то от тебя потребую?

Это я спросила, намекая на его более чем странное поведение, связанное с моей беременностью.

Рус вскинул бровь и качнул головой.

Я вздохнула поглубже, набирая полные легкие воздуха и произнесла максимально холодно:

— В таком случае раз между мной и тобой ничего в спальне не происходит, то тебе и делать здесь нечего. Дверь знаешь где, Рус…

— Я сейчас не понял, Есения, что происходит… — Рус напрягся.

Я видела, как у него каждая мышца заледенела, на руках проступили дорожки вен, потому что он сжимал пальцы в кулаки.

— Я тебе говорю о том, что твоя фраза про потребности, которые я не могу удовлетворить до меня дошла. Я не могу удовлетворить твои потребности в любовнице в постели. Поэтому считаю, что тебе в моей спальне делать нечего. Я не собираюсь ложиться в одну кровать с человеком, который сначала не пойми где таскается, удовлетворяя свои потребности, а потом приходит ко мне.

Я подняла глаза на мужа и увидела, что у него на скулах заиграли желваки, напряглась шея, каждая венка прорисовалась.

Мне казалось, что ещё секунда и Рус меня придушит, но вместо того, чтобы оценить здраво ситуацию, я её усугубила.

— Я не знаю, с кем ты и где таскаешься и не собираюсь быть с тобой рядом по той простой причине, что не хочу ничего подхватить от твоей какой-нибудь очередной любовницы…

— Есения… — сквозь силу, сквозь зубы выдохнул моё имя муж. — Ты можешь мне вообще объяснить, что у нас происходит? Я реально не понимаю.

Я отбросила одеяло, руки затряслись.

Я медленно встала с кровати, приблизилась к Русу максимально близко, так, чтобы он видел мои глаза и видел, что я все знаю.

— Разговор твой с Аликом, — прорычала я, давясь обидой, непониманием, болью. Мне как будто поочерёдно отрубали каждый орган, дыхательную систему, сердце, желудок…

Низ живота был каменным…

Я понимала, что надо выдохнуть и вернуться в постель.

— Я слышала твой разговор с Аликом. Если ты считаешь, что я могла что-то там воспринять не так…

— Ты все восприняла там не так, — перебил меня Рус, и его руки коснулись моих плечей.

Я дёрнулась в сторону и чуть ли не зашипела.

— Тогда, может быть, объяснишь, что означает фраза: ты на выходные с женой приедешь или… — задыхаясь, повторила я начала диалога.

— Господи, Есения ты можешь успокоиться? Ты понимаешь, что ты сейчас находишься за несколько недель до родов и все поднимая со дна каких проблем, усугубляешь свое состояние….