Пот выступил не только по телу, но и на лице.

Я чувствовала, как на лбу собирались бисеринки, и уже не понимала то ли это слезы текут, то ли это просто от боли меня так лихорадило.

— Еся, успокойся, пожалуйста, все будет хорошо, — хрипло произнёс Рустам и туго сглотнул, но я знала, что ничего не будет хорошо. Я не хотела вот так вот рожать. Я хотела нормально поехать в нормальном состоянии расположиться в больнице. Я хотела элементарно быть постоянно в сознании для того, чтобы у Рустама не было возможности как-то навредить мне и забрать малыша. Но сейчас выходило, что я просто вышла из дома и у меня начались схватки. У меня начались схватки при виде того, что его любовница после всего стояла и одевалась в

кабинете.

Боль снова наросла, и я стиснула зубы, чтобы не закричать на всю машину.

— Есенька, пожалуйста, я тебя умоляю, дыши, дыши, — ниже, на несколько тонов, произнёс Рустам, и я почувствовала, что машина входит в поворот, обессиленным организмом, это ощутилось словно бы меня, как кильку в бочке тряхнуло, я заскулила, прикусила губу, постаралась обнять руками живот, но мне тупо не хватало длины в таком положении дотянуться до низа и погладить его.

— Еся все будет хорошо, все будет хорошо, пока ты родишь, пока мама съездит за вещами.

Ничего не будет хорошо.

Я это понимала.

У него будет возможность отобрать моего ребёнка, пока я буду в беспамятстве, а я буду в беспамятстве тупо от боли, тупо от шока, Рустам сможет просто взять и забрать моего ребёнка, и я не знала, как с этим быть и как с этим бороться, что я должна была сказать? Я максимум, который могла выполнить сейчас это стонать, лежать, а мне надо было встать и сказать «Нет, это были тренировочные схватки, Рустам, все хорошо».

Только в таком случае у меня есть ещё надежда на нормальный исход всей этой ситуации, а не в момент когда я задыхалась болью и тряслась в судорогах, и могла рассчитывать на то, что мой ребёнок останется со мной…

Мой малыш.

Я так долго его ждала.

Я слишком долго его ждала, чтобы просто так отдать.

А у меня не будет возможности его защитить.

Рустам отберёт у меня ребёнка, как он отобрал Тимура.

Я не знала, что было в той ситуации.

Не знала, как обстояло дело на самом деле, но он отобрал Тимура, и у меня отберёт ребёнка.

Я заскулила, и Рустам медленно затормозил на светофоре, резко обернулся через сиденье ко мне.

— Еся, девочка моя, дыши, дыши, все будет хорошо. Все будет хорошо. Может быть, это ложные схватки. Может быть, это тренировочные схватки. У тебя всегда был очень яркий порог боли. Возможно, все обойдётся. Сейчас мы доедем до больницы и все решим.

Рустам постарался дотянуться до моей ладони, и я почувствовала, насколько она мокрая, потому что горячая и сухая рука была у мужа.

Я дёрнулась, постаралась подползти, чтобы более менее улечься, не выходило, руки были, словно плети обессиленные.

Я туго сглотнула и закачала головой.

— Нет, нет, нет, я чувствую, так не было, не было никогда.

Я не понимала, почему я ему жаловалась. Наверное, это просто рефлекс такой.

Наверное, моя лимбическая система считывала его сейчас, как самого сильного хищника в стае. И, значит, он может точно защитить. Она не отупляла, что этот хищник может броситься.

Я тяжело задышала.

И в этот момент Рустам, выдохнув, снова развернулся и опять тронулся.

Машина поехала медленно, постепенно набирая скорость, я прикрыла глаза.

Пожалуйста, пожалуйста, малыш мой, потерпи ещё немного, совсем чуть чуть осталось. Не надо обязательно сегодня. Сегодня у меня не хватит сил тебя защитить. Сегодня у меня отберут тебя. Я никогда не смогу посмотреть в твои глаза. Я так долго ждала этой встречи. Я так долго ждала встречи со своим маленьким ангелом.

Машина притормозила у входа в больницу. Рустам резко выдохнул, открыл дверь, обошёл машину, открыл заднюю дверь.

— Есь, идём сюда, идём…

Я замотала головой, словно в беспамятстве.

— Пожалуйста, я тебя умоляю, нам надо в больницу…

Я ему не верила и никому сейчас не верила, но Рустам, все-таки, просунувшись между сиденьями, постарался меня потянуть на себя, но я только заскулила от боли.

Дёргало все невозможно внизу, между ног казалось как будто бы раскалённым прутом проходились.

Я туго сглатывала, ощущала подступившую к горлу тошноту так всегда бывает, когда очень сильно больно, всегда тошнит Но Рустам все-таки смог меня вытащить из машины, боком закрыл дверь, постарался приподнять меня получше, чтобы удержать на руках.

— Держись, обхвати руками шею, пожалуйста, — хрипло попросил он. Но я от бессилия только уткнулась носом ему в плечо, Рустам преодолел несколько десятков ступеней, толкнул дверь входную и оказался на ресепшене.

— У нас роды, — сказал он хрипло двигаясь в сторону регистратора. Девчонка округлила глаза. — Мы у Табалова, быстро нам отдельную палату, у нас все оплачено.

— Простите, сейчас, сейчас, — девушка быстро стала что-то набирать на внутреннем телефоне.

Рустам зарычал в этот момент какой-то очень сильный спазм прострелил мне весь позвоночник. Показалось, как будто бы мне его переломило. Сноп болезненных искр рассыпался прямо в крестце, я заскулила, девушка бросила трубку, подняла на глаза. — Я вас провожу, — дёрнулась она и направилась в сторону лифтов, вызвала большой пассажирский.

Рустам зашёл вместе со мной, постарался прижать меня к стене, чтобы поудобнее перехватить, но я только замотала головой. Было больно невыносимо, когда двери лифта разъехались, мы вышли на этаже я дышала, прикрывала глаза.

Я знала, что приближается ад.

Я знала, что все будет очень плохо, и Рустам отберёт моего ребёнка. Я никак не могла повлиять на эту ситуацию, я ничего не могла сделать для того, чтобы изменить ход событий и ненавидя себя, мне оставалось лишь только скулить.

Как беспомощному, забитому камнями зверьку.

Живот снова потянуло вниз.

Я прижала ладонь к низу и простонала:

— Господи, пожалуйста. Пожалуйста…

Мы оказались в палате, и я со стоном попыталась улечься на койке. Рустам кружил вокруг меня, пытался подтянуть меня, правильно подложить подушку, растереть мне живот, но я только всхлипывала и периодически порыкивала, когда Рус позволял себе слишком много.

— Сейчас, сейчас мы вызовем врача. Все хорошо. Его смена ещё не наступила, но он уже в больнице. Мы сейчас его вызовем, — заикаясь, говорила медсестра. Рус только кивал, а потом, не выдержав, прорычал:

— Давайте только быстрее.

Я боялась, что все идёт не по плану, и поэтому, когда Рус потянулся раздеть меня, я всхлипнула.

— Есь, успокойся, все хорошо, давай, давай, надо куртку снять.

Рус расстегнул пуговку за пуговкой на моей короткой кожаной дублёнке и потянул её с плеч, помог вытащить одну руку, потом вторую приподнял меня, чтобы я сама не напрягалась.

— Так все хорошо.

В этот момент зашла другая медсестра и положила на тумбочку возле двери сменный комплект одежды: легкая, тонкая сорочка, короткие носочки и даже шапочка.

Я понимала, что меня уже в принципе готовят к родам, но не понимала, почему наш врач задерживался. Да, я записана была во вторую смену, позже, но ему же уже сообщили о том, что мы приехали. Почему он задерживался?

Рус потянул вниз резинку штанов, я дёрнула ногой.

— Нет, я сама, я сама… — прошептала я, но Рустам только покачал головой.

— Есь, успокойся, все хорошо, все хорошо. Его пальцы коснулись завязок на штанах. А потом Рустам медленно стянул с меня низ. Я дёрнулась посмотреть не начали отходить ли воды, потому что у меня было такое безумное жжение внизу между ног, что казалось, как будто бы я могла их не заметить. Так ведь бывает же, да? Хотя, мне кажется, это глупо не заметить отошедшие воды. Это надо быть полной идиоткой.