— Прекрати агукать внуку и послушай меня! — возмутилась Белла такому поведению сестры.

Дора, которая на кухне красиво раскладывала по тарелкам ужин от Розметы — сама она не готовила — весело хихикнула. Андромеда была настроена не столь милостиво по отношению к сестре:

— Да что нового я услышу? — она все еще говорила немного высоким голосом и корчила рожицы радостному Лайеллу. — Ты уже год твердишь одно и тоже. Ах, Фрэнк. Ах, я не могу. Ах, что скажут люди. Ах, как жить. Ах, какая я нерешительная дама!

Белла возмущенно замерла, а Дора на кухне прикусила край полотенца, чтобы не расхохотаться в голос. Андромеда же отвлеклась от внука и продолжила уже нормальным тоном:

— Белс, в твоем возрасте внуков нянчить надо. Можно уже даже начинать думать о дизайне гроба. А ты ведешь себя, как пятнадцатилетняя школьница. Не мучай мужика — мало он из-за тебя в коме пролежал. Выйди уже замуж и не морочь голову хотя бы мне.

Тут Дору не спасло уже даже кухонное полотенце. Она засмеялась в голос и вышла из кухни через заднюю дверь. Перебранки матери и теток всегда смешили ее особенно сильно, а попасть из-за своего веселья под перекрестный огонь двух сестер Блэк — удовольствие сомнительное.

Андромеда же вообще не обратила внимание на громкий выход Доры — продолжила отчитывать сестру, не забывая трясти погремушкой над довольным ребенком:

— Иногда даже не верится, что ты вообще серьезно об этом говоришь. Мне не верится. Моя сестра когда-то в страхе весь Слизерин держала. Да тебе даже парни перечить не смели. А теперь что — боишься каких-то великосветских кумушек? И кому ты это говоришь — мне? Если ты забыла, за брак с Тедом я вообще была официально изгнана из высшего общества. Сама даже гостей в дом позвать не могу — если приглашение не от Флер, никто не придет. И ты мне говоришь, что кто-то там будет судачить про ваш брак? Не смеши меня! Соберись уже и хватит ныть.

Белла так удивилась грубому ответу сестры, что аж забыла как дышать. Нет, она всегда знала, что ее сестры — редкостные язвы, но немного сочувствия проявить все же должны.

— Ты… ты… — начала было Бэлла, но Андромеду было уже не остановить.

Она просто не желала слушать душевные терзания сестры, которые за год не изменились ни на йоту. Причины соглашаться на брак и причины не соглашаться остаются прежними.

— И сама нормально не живешь, и Фрэнку не даешь. Перемыли бы тебе кумушки кости, и что? Не первый и не последний раз. Но нет, ты будешь растягивать удовольствие. Такое — с примесью одновременно и садизма и мазохизма. Кумушки, вместо того, чтобы обсудить факт свершившейся свадьбы уже целый год делают ставки на ваши отношения. Фрэнк у нас мужчина честный, он мучается из-за неопределенности. И ты сама, вместо того чтобы принять решение и что-то уже сделать, будешь страдать, заламывать руки и доставать сестер своими глупыми сомнениями. Нарциссе хорошо — в Хогвартс не зайдешь на поздний ужин, а мне отдуваться за двоих. Ты еще Сириусу пожалуйся — он тебя вообще засмеет… хотя… сейчас он тебя пошлет еще на начальном этапе.

Белла надулась, словно маленький ребенок. Ей стало так обидно.

— Я не хочу ужинать. Пойду домой, — быстро развернулась и вышла из дома.

Шубу надевала уже на улице. Андромеда же наклонилась к внуку и снова засюсюкала:

— Такая большая тетя, а мозгов вообще нет. Да, Лайелл?

Потом вздохнула, посмотрела в окно. Белла как раз исчезала в вихре аппарации. Андромеда печально добавила:

— Еще и обиделась. Ну и дура. Правда, Лайелл?

Белла аппарировала прямо в тот небольшой дом, где жила с Фрэнком. Самое ужасное в словах Андромеды — она права. Из-за этого Белле хотелось бежать. Просто куда-нибудь бежать, лишь бы не сидеть на месте, лишь бы забыть слова сестры. Она уже пожалела, что вообще пошла сегодня к ним в гости.

Фрэнка не было. Белла нетерпеливо обошла гостиную, зло скинула книгу с кофейного столика, пнула ковер, дернула шторы. Хотелось что-нибудь разбить, что-нибудь испортить. Глупое желание. И вся ее жизнь в последнее время — глупая. Бессмысленная. Трусливая. Белла снова нервно пересекла комнату, схватила с дивана крохотную подушку и запустила ею в стену. А потом еще одну, и еще. Проклятые мысли не желали уходить, никакими подушками и шагами не удастся заглушить рвущуюся наружу истерику. Белла просто села на пол ровно там, где стояла — около любимого кресла Фрэнка — и самозабвенно зарыдала. Оплакивала все. И свою рано закончившуюся юность, и трагичную первую любовь, и неудачный брак, и украденного ребенка… и свои отношения с Фрэнком.

Когда Лонгботтом вернулся домой, он застал Беллу на том же месте. Она сидела на полу с задранной юбкой — подолом вытирала слезы, напрочь забыв о приличиях. Заплаканная, несчастная, с пустым взглядом. Фрэнк от дверей рванул к ней, едва не снеся на ходу столик.

— Белс, что такое? Что-то случилось? Ну же, не молчи? Что-то с Одри?

Белла перевела взгляд со стены на Фрэнка. Последний час она провела под нападками собственных мыслей и настроение у нее было упадническим.

— Я вечно все порчу. Все, к чему прикоснусь — все порчу, — выдала она Фрэнку, который едва дышал от страха за любимую. — Я и тебе… всю жизнь испортила. Я ужасный человек.

— Белс, — обеспокоенно произнес Фрэнк, все еще не понимая в чем дело.

Он обнял ее, насильно прижал к себе, успокаивающе погладил по голове:

— Мне ты жизнь не портишь. Ты делаешь ее ярче. Но ты мне ответь — что случилось? Все в порядке?

— В порядке, — глухо ответила Белла. — Не считая того, что сестра открыла мне глаза. Я — ужасный человек. Ты любишь меня, Фрэнк?

Тот отпустил Беллу, внимательно посмотрел ей в глаза:

— Я тебе это говорил сотню раз и скажу снова: Я люблю тебя, Белла Блэк. Влюблен в тебя, как мальчишка.

Настроение Беллы было просто ужасным, поэтому продолжила она все тем же бесцветным тоном:

— Ты меня любишь, хотя я ужасный человек. И точно не достойна твоей любви.

Фрэнк нахмурился:

— Белс, милая, ты меня так не пугай. Что с тобой? Это гормональное? Тебя кто-то обидел? Да скажи ты мне нормально — что с тобой, а то я тебя сейчас к Теду отвезу!

— Не надо к Теду. Меня уже Андромеда выгнала, мне сегодня хватит Тонксов. Со мной все в порядке.

Фрэнк нерешительно улыбнулся, убрал с лица Беллы налипшие пряди. И замер, когда она совершенно неожиданно выдала:

— Давай поженимся.

Фрэнк моргнул пару раз и не смог ответить нормально:

— Так, Тед отменяется. Сначала церемония, потом колдомедики.

— Я серьезно, — упрямо повторила Белла. — Раз я все равно ужасный человек, то хуже уже ведь некуда, правда? Могу выходить замуж за кого угодно — все равно плохая.

Фрэнк все еще не понимал что происходит, состояние Беллы его пугало, но вроде она действительно в порядке, насколько вообще может быть в порядке Белла Блэк. Поэтому он решил разрядить обстановку самым глупым признанием в своей жизни:

— А я сегодня убил половину Волдеморта. Считай — в твою честь. Хороший подарок на свадьбу, а?

Белла пораженно моргнула, непонимающе посмотрела на Фрэнка, а потом нерешительно улыбнулась. И за что ей такое счастье, как Фрэнк Лонгботтом? Видимо, в прошлой жизни она была праведницей.

Больше всего Флер любила завтракать. Как и любая француженка, она никогда не следила за калорийностью блюд, спокойно накладывая джем на сдобную булку и добавляя в кофе двойную порцию жирных сливок. И все это съесть с блаженной улыбкой на лице под насмешливым взглядом Сириуса.

— Ты завтракаешь так, будто в этой булке скрыто все счастье мира.

Флер немного смущенно промокнула салфеткой губы и призналась:

— Нет, все счастье мира в том, что ты сидишь со мной и рядом нет никаких противных людей. А булочка — это как вишенка на торте, завершающий штрих. Расскажи мне что-нибудь. Я так устала слушать женские проблемы — все эти помолвки, свадьбы, цены на шпильки и ленты… Что у вас в министерстве?