Дин часто работал под прикрытием, одинаково талантливо изображая из себя, как богатого бездельника, так и мелкого уличного торговца краденым. Его редкое умение вливаться в любое общество, оставаться незаметным и при этом выуживать нужную информацию уже на третий год работы привело его на пост координатора приказа специальных тайных операций, а ещё через два года и на пост главы этого самого приказа.

Однако, чем выше герцог Диннард Августин Рочестер фон Адамант поднимался по карьерной лестнице тайных служб, тем яснее он видел тёмную сторону своей работы, в которой человеческие жизни были не более, чем разменной монетой.

Не то, чтобы Дин не знал этого, выбирая свой будущий жизненный путь и поступая в академию… Разумеется, знал. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что во имя всеобщего блага время от времени ему придется идти на жертвы и, что порой они будут очень-очень большими. Такими большими, что почти неподъемными.

И он был готов к этим жертвам.

Вот только он верил, что все эти жертвы будут принесены во благо процветания Империи и защиты прав, свобод и жизней её граждан, а оказалось, что истинные цели его тайных операций были далеки от идеалов, которые проповедовали в Академии и в которые он столь наивно верил. Миссия за миссией его люди проливали свою и чужую кровь, защищая не столько граждан Империи, сколько интересы кого-то из вышепоставленных. Последней каплей стало задание, которое на первый взгляд казалось стандартным: его подразделение должно было устранить опасного радикала, продвигавшего сепаратистские идеи и призывы. Однако по ходу выполнения операции оказалось, что этот, так называемый, радикал на самом деле был просто политическим противником одного из советников императора.

Тем не менее, решение оставить службу далось ему непросто.

И возможно, если бы он менее бурно отреагировал, узнав реальную подоплеку вышеупомянутого задания, он бы так и не решился уйти из тайной канцелярии. Но каждое погружение в мысли другого человека, каждый акт магического вмешательства в чужое сознание оставляли след в его собственной психике, накапливая напряжение и истощая её. Что привело, в конечном итоге, к тому, что он не просто сорвался, он, в буквальном смысле слова, взорвался и последствие этого взрыва стал не только крупный скандал, разоблачивший истинные мотивы вышеупомянутого советника, но и шепотки за его спиной о его психоэмоциональной нестабильности. В связи с чем, не только при дворе, но и некоторые из его коллег и даже служащих под его началом оперативников начали сомневаться в том, по-прежнему ли он тот хладнокровный, дальновидный и прагматичный профессионал, каким он был и, как следствие, в том, а способен ли он вообще продолжать свою работу.

И опять же, если бы Дин не был столь разочарован в том, чем он занимается, никакие шепотки за спиной не заставили бы его подать в отставку. Но он больше не верил в то, что делал и это приводило к тому, что с каждым новым заданием в его душе накапливалось разочарование и росла неудовлетворенность. И именно это, а не шепотки за спиной, подтолкнуло его к окончательному и бесповоротному решению оставить службу.

Выбор новой карьеры кому-то мог бы показаться необычным, но для Дина он таковым не был. Будучи ребёнком, он постоянно сбегал с уроков на кухню, проводить время на которой ему нравилось куда больше, чем за занятиями арифметикой, историей, риторикой и уж, тем более, обучением игре на фортепиано и скрипке. На кухне ему всё казалось гораздо более интересным и завораживающим: мерный стук ножа по разделочной доске, шипение масла на сковороде, аромат свежих специй и вкуснейших блюд, которые он готовил на пару с бабушкой. Само собой разумеется, бабушке, которая была королевой, по статусу тоже не полагалось не только самой готовить, но и даже находиться на кухне.

Но кто ж ей запретит, если она королева! Уж точно не дедушка-король! Который всё своё свободное от государственных забот время проводил в кузнице, где он, ясное дело, тоже занимался далеко не самыми приличествующими королю делами.

Королевская кухня была большим и многолюдным местом, но для Дина она была уютным убежищем, где он проводил часы с бабушкой за приготовлением их любимых блюд и беседами на любые темы.

Поэтому, когда жизнь привела его к необходимости пересмотреть свой путь, Дин вернулся к тому, что когда-то дарило ему ощущение свободы; к тому, занимаясь чем, ему не нужно будет ни лгать, ни изворачиваться, ни заключать сделки с совестью, ни хоронить друзей, но при этом даст ему возможность использовать весь накопленный им за годы учебы в академии и службы в тайной канцелярии опыт и знания. Поскольку ресторанный бизнес – это идеальное прикрытие для того, кто привык работать в тени.

Любой популярный ресторан – это не только место, где люди могут расслабиться, наслаждаясь вкусной едой и уютной атмосферой, но и место, информация через которое течёт полноводной рекой.

Иначе говоря, Дин оставил мир шпионажа и интриг, но не службу империи. Однако огромная разница была в том, что теперь он служил империи на своих условиях.

В который уже раз уклонившись от очередной блудливой лапы очередного похотливого постояльца, пытавшегося похлопать её ниже спины, она тяжело вздохнула, с трудом подавляя желание развернуться и врезать и по наглым лапам, и по бесстыжей морде.

Да уж быть герцогиней ей нравилось намного больше! Не говоря уже о том, что ходить с гордо поднятой головой и холодной, вежливой улыбкой на устах было куда проще, чем перестилать королевских размеров постель, чистить камины, таскать тяжелые корзины с грязным бельем, выслушивать жалобы на «недостаточно свежий» воздух в номере, «излишнюю жесткость» полотенец или «не ту» мягкость подушек и выполнять сыпавшиеся на неё, словно из рога изобилия, мелкие поручения, вроде «все равно стоишь, так подай то, принеси это».

Убедившись, что за поворотом её не поджидает ещё одна пара «дружелюбных, шаловливых» лапищ, она свернула в хозяйственный коридор, дабы хоть несколько минут передохнуть. С облегчением выдохнув, она оперлась спиной о холодную каменную стену.

И тут же застонала, вспомнив, что прежде, ей, наконец, удастся заняться люксом Джорджии Белмонте, ей надо будет убрать и сменить бельё ещё в целых трёх номерах!

«За что, Лилит?! В чем я провинилась перед тобой?» – прошептала она и снова вздохнула.

Мать ночи, разумеется, до ответа не снизошла. Но услышать, по-видимому, всё же услышала, поскольку постояльцы всех трех люксов в своих комнатах отсутствовали. Что, ясное дело, значительно сократило время обслуживания этих номеров.

Отсутствовала в своём номере и герцогиня. Что, впрочем, не стало для Элисон очередной приятной неожиданностью: Фарт сообщил ей об отбытии Джорджии Бальмонте на приветственный приём в ту же секунду, как только она закрыла за собой дверь люкса.

Помня наставления шефа и понимая, что герцогиня может присматривать за люксом посредством портативных магокамер, городовая, даже несмотря на то, что была в номере совершенно одна, старалась вести себя как выполняющая свои обычные обязанности горничная: сменила постельное белье и полотенце, после чего, позволяя дару направлять её, принялась за уборку.

Протирая мебель от пыли, руки Элисон скользили по поверхностям с методичной скрупулезностью добросовестной горничной, однако при этом мысли её были далеки от уборки, она пыталась уловить малейшие магические колебания, которые могли бы указывать на «сокрытое». Она прислушивалась к каждому звуку, присматривалась к каждой тени, ощущала каждое движение воздуха: едва заметные изменения температуры, настолько же едва заметные вибрации, которые порой ощущались ею скорее на подсознательном, чем сознательном уровне.

Подойдя к массивному дубовому комоду, она принялась протирать завитки резного узора на панели одного из выдвижных ящиков и вдруг ощутила легкое покалывание в подушечках пальцев.