Красавица с длинными, волнистыми ярко-рыжими волосами, которые сияли на солнце и развевались на ветру, между тем приближалась к его порогу. Она была одета в элегантное зимнее пальто кремового цвета с меховым воротником, который идеально гармонировал с её кожей. На её ногах были подчеркивавшие их длину и стройность высокие сапоги.

– Троллий городовой! – выругался он, вспомнив кое-что важное ещё: – У неё же ключ от задней двери! «И если вдруг Элисон не спит и решит прогуляться, например, на кухню, то они вполне могут встретиться!» – уже мысленно додумал он, точно зная, что ему бы этого очень не хотелось бы. Во-первых, это (и присутствие в его доме другой женщины, и то, что эта другая женщина узнает её тайну) ещё больше расстроит и так уже, судя по воинственному выражению лица, весьма расстроенную Гиацинту. А во-вторых… Со вторым было сложнее, поскольку он не совсем понимал, почему его хоть сколько-нибудь заботит, что подумает о нем Элисон, узнав о Гиацинте.

Другими словами, медлить ему было нельзя. Посему ещё раз выругавшись, он, не тратя время на то, чтобы смыть с головы шампунь, схватил с вешалки полотенце и, в прямом смысле слова на ходу оборачивая его вокруг талии, ринулся к задней двери.

Он был в такой спешке и так целеустремлен, что не сразу услышал звуки, которые явно не были ни звуками открывающейся двери, ни шагами и которые при этом явно доносились не со стороны черного входа, и даже не главного, а комнаты, которую он выделил Элисон.

Даже несмотря на то, что их специально пять лет дрессировали не теряться в самых сложных и неблагоприятных обстоятельствах, профессор по боевой подготовке все равно бы ею гордился. Элисон среагировала мгновенно: руки двигались быстрее, чем мысли, и уже через долю секунды файербол не просто полыхал в её ладонях, он, светясь и треща, словно живое существо, летел навстречу её пока невидимому врагу. И это невзирая на то, что при падении с кровати она довольно неудачно упала, весьма прилично приложившись об пол лбом.

Не ожидавший такой прыти враг вскрикнул. Более того, с другой стороны кровати послышался глухой удар рухнувшего на пол тела. Элисон понимала, что рухнуть тело могло как от прямого попадания, так и уходя от прямого попадания, поэтому высовываться из-за своего края кровати не спешила.

Держа в одной руке готовый к атаке очередной файербол, а другой, удерживая краешек кровати для равновесия, она прислушалась. Что оказалось не так-то просто, поскольку громко бившееся в её груди сердце заглушало все звуки. Спустя несколько, показавшихся ей вечностью секунд, её слух все же зарегистрировал едва уловимый шорох в другой стороне комнаты. И она, не мудрствуя лукаво, запустила в направлении звука второй файербол, не столько рассчитывая вновь попасть, сколько отвлечь. Ну и в качестве предупреждения: «Не подходи, убью!»

Предупреждение сработало даже слишком хорошо, к ней не только не подходили, но и звуков больше не было слышно.

Она подождала три секунды, четыре, пять… В конце концов не выдержала, выглянула из-за бортика кровати и еле ушла от файербола.

– Что б тебя! – выругалась она под аккомпанемент шипения чуть не испепелившего её файербола. В след за чем выругалась куда крепче, поняв, что с перепуга, вложила слишком много сил в два файербола и теперь у неё осталось резерва всего на один, максимум на два, а значит, расходовать их нужно было наверняка.

Наверняка! Мысленно хмыкнула она. Легко сказать, но трудно сделать, учитывая, что она понятия не имеет, где находится её противник, а просто на слух она уже попробовала пальнуть и, судя по всему, промазала.

И тут её осенило. Противник тоже её боится. А значит, его можно обмануть. Вот только с помощью чего?

Она неосознанно посмотрела на прячущегося вместе с ней за кроватью кота. Тот ответил ей осуждающе-возмущенным взглядом, мол, даже и не мечтай! Больше спасать не буду. Ты со мной ещё за первый раз не рассчиталась.

Следующей в поле зрения ей попалась её сумка, и она уже хотела было пожертвовать ею, но тут вспомнила про орудия пыток на высоченной шпильке, на которых ей пришлось ходить сегодня всё утро, изображая герцогиню, поскольку продлевая её иллюзию, Максимилиан Рочестер не захотел расходовать свой магический резерв ещё и на одежду и обувь. К слову, и сумка тоже была не её. Элисон с её зарплатой на такую сумку пришлось бы копить полгода, живя при этом впроголодь. Где-то столько же стоили и орудия пыток, но жизнь дороже.

Мягкая кожа дорогущего сапога послушно и довольно комфортно для замаха сжалась в кулаке.

Замах и… в руке осталась лишь верхняя часть колоши.

Посмотрев на то, что осталось от колодки и, вспомнив, что минуту назад на её месте была её голова, Элисон сглотнула.

Игра в прятки перестала быть томной. Её и в самом деле пытались убить! И уже убили б, если бы она в свой первый файербол не вложила столько силы, что он сумел пробить защиту нападавшего.

На её счастье, её противник не знал, насколько большой у неё резерв. И потому опасался вступать с ней в открытый бой.

Пока она размышляла, запахло горелым. И, к сожалению, чадил вовсе не принесенный в жертву сапог, ибо от него к этому моменту уже осталась лишь кучка пепла, а кровать. И пламя медленно, но уверенно подбиралось к Элисон. Пламя, которое она могла остановить, только израсходовав весь свой резерв.

«Главное не поддаваться панике! – мысленно приказала себе Элисон, лихорадочно перебирая в уме варианты спасения. И вдруг её осенило: «Иллюзия! Конечно же иллюзия! Какая же я тупица! Ведь решение всё время лежало на поверхности! – отругав себя за несообразительность, приняла она решение и, потянувшись к своему магическому резерву, восстановила перед мысленным взором образ герцогини, что не составило ей особого труда после того, как она провела несколько часов, изучая её жесты, мимику и манеру поведения.

Три удара сердца и из-за кровати выскочили сразу две иллюзорные герцогини, одна из которых побежала к входной двери, а вторая к балконной.

Элисон же тем временем сначала доплела парализующее заклятие…

Пытавшаяся прикончить её девица, конечно, гораздо больше заслуживала получить фаейрболом, но Элисон была городовой и потому, во-первых, должна была действовать исключительно в рамках необходимой самообороны, а, во-вторых, очень уж ей хотелось поговорить с секс-бомбой по душам.

Затем вооружившись им и укрывшись отводом глаз выглянула из-за бортика кровати и… наконец, увидела того, кто пытался её прикончить. Точнее, ту. Причем ту с большой буквы, поскольку роскошные формы девицы столь выгодно подчеркивались обтягивающим их черным комбинезоном, что у неё невольно вырвалось:

– Ты случайно комнатой не ошиблась?

Потому как, и в самом деле, откуда ей знать, а может это у хозяина дома сексуальные игры такие.

Что, впрочем, не помешало ей запустить в, возможно, ошибшуюся комнатой секс-бомбу заклятием.

Которое обязательно бы попало в цель и парализовало её… если бы буквально за мгновение до встречи заклинания и цели, её не спугнула бы распахнувшаяся с грохотом входная дверь.

Само собой, распахнулась она не сама, а с помощью хозяина дома, который ввалился в комнату совершенно обнаженный, ибо полотенце, не выдержав потрясения, пало к его ногам…

Ну что вам сказать, ТАКОЕ появление ТАКОГО мужчины и… пропало зря.

Ибо секс-бомба в тот момент, поспешно ретировалась, как и пришла, через балконную дверь, а раздосадованная её побегом Элисон, вопя ей вслед: «Стой сволочь!», попыталась достать сапогом.

Лишнее и говорить, что «сволочь» не послушалась, а сапог, при всем его старании, до неё не долетел.

– Ну вот и откуда ты взялся на мою голову?! – наконец обратила она внимание на Дина, который, к тому времени не только потушил кровать, но и уже вновь обернул бедра полотенцем.

Другими словами, всё, что можно было пропустить и упустить, Элисон пропустила и упустила.