Так и шли по улице колонной в сторону храма. По пути к нам присоединился Селивёрстов. Угу, мы чуть ли не крестный ход устроили. Не хватало только священнослужителя во главе с запрестольным крестом, да служек, несущих хоругви. Впрочем, увидевший в будний вечер столько народу, настоятель охренел и без сопутствующих крёстному ходу атрибутов. Где это видано, чтобы князь пешком шёл в церковь плечом к плечу со своей дворней да работниками. Нужно отдать должное служителю церкви — тот быстро справился с оторопью, отворил ворота и устремился вглубь храма, видимо готовиться к службе.

Пока мои люди входили в церковь, я решил поближе взглянуть на колокольню, о которой мне в свое время говорил Владыка Евгений.

И правда, удручающее зрелище. Не колокольня, а какая-то голубятня после атомной войны. Удивляло, как под весом восьми колоколов это сооружение ещё не развалилось. Шутка ли, если самый большой колокол по моим оценкам весил пудов сто, если не больше.

— Ну и на какую икону мне внимание обратить? — Спросил я у Ларисы, после того, как на входе в храм купил свечи у дьячка.

— Так вон в напольном киоте местночтимая чудотворная Тихвинская икона Божией Матери расположена, — кивнула тульпа в сторону резного пенала, за стеклом которого находилось изображение Богородицы.

Не успел я толком рассмотреть икону и её богатый оклад, как в сопровождении дьякона на амвон вышел отец Пётр в богослужебном облачении, раскрыл на аналое псалтырь и начал службу.

Служба началась с псалма Давида о сотворении мира, и я заметил, как все вокруг стали погружаться в атмосферу умиротворения. Слова священника звучали как откровение, объединяя людей и наполняя сердца радостью. В этот момент осознал, что в очередной раз отхожу от суеты, и был рад, что рядом есть те, кто понимает, зачем мы здесь собрались, в окружении свечей и молитв.

Пока иерей читал псалом, я заметил как в церковь активно наполняется местными прихожанами и к моменту пения стихир в храме было довольно таки тесно. А ведь можно смело сказать, что сегодня в церкви аншлаг.

— Так-с, и что это мы тут собрались? Кого ждём? О чём спросить хотим? — довольно весело поинтересовался я с высокого крыльца храма, глядя на толпу народа человек в двести, если не больше.

Мои вояки довольно шустро всех с крыльца вытеснили и сейчас в полукруг перед ним пытаются выстроиться, без особого зазрения совести пользуясь локтями и коленями.

Как чувствовал, что мегафон мне скоро потребуется, но не всё сразу. Пока перла рации хватает для того, чтобы громкость голоса прилично усилить.

Пройти мне всё равно не удастся. Селяне обступили крыльцо так, что не везде руку просунешь.

— Куда выборного голову увезли? — успел кто-то с первым вопросом.

— Куда казнокрадов и бунтовщиков обычно везут? — ответил я вопросом на вопрос.

— Каких ещё бунтовщиков?

— Так ваших старост он уговорить пытался, чтобы на бунт вас подговорили. А сам солдат собирался вызвать, чтобы они мужиков постреляли. Думал, что в этой мутной воде его воровские дела незамеченными останутся, — ответил я, улыбаясь.

— А ты точно ли знаешь, что он вор? — выкрикнул кто-то из толпы, грубя, и пользуясь своей безнаказанностью, так как его не было видно.

— Вот когда сможешь построить такой же дом, как у него, на оклад тридцать рублей в год, тогда я может и начну сомневаться, — привёл я довод, который заставил очень многих задуматься, а других, так и вовсе усмехнуться, — Причём, как я заметил, ваш Бугров с голода не пух, значит не все тридцать рублей он в свою домину вкладывал. На что-то ел и пил ещё.

— А старост пошто повязали? — спросил уже кто-то другой.

— Завтра дознаватель из уезда приедет, у него и спросите. Хотя, скорей всего — это у него к вам вопросы будут. Особенно к крикунам. Ну-ка, покажитесь, смелые вы мои!

Шевеление толпы мне подсказало, что местные ораторы поторопились нас покинуть, под лёгкий смех толпы.

— А правда, что барщина всего раз в неделю будет, и то нас заставят свои же огрехи убирать? — вовсе не скрываясь, спросила женщина из первого ряда, смущённо теребя в руках край платка.

— Правда. И село станет красивым. И твой двор. С вашей помощью я всё смогу сделать. Но помогайте мне. Один я не всесилен, пусть и князь.

После столь пафосной речи я решил навестить отца Петра.

Всё-таки храм неотъемлемая часть села и мне просто положено знать, чем живёт местный причт.

Иерея я с подсказки дьячка нашёл в деревянной избе, стоявшей за церковью.

— Позволите, отец Пётр, — после стука вошёл я из сеней дом.

— Проходи, князь, — встретил меня у дверей, успевший переодеться в повседневную рясу. — Отужинаешь со мной?

— Спасибо за предложение, святой отец, но я поговорить зашёл.

— Отчего же не поговорить, — согласился иерей. — Прошу за стол.

— Не буду ходить кругами, а всего лишь хотел узнать чем помочь вам могу, — усевшись напротив красного угла, спросил я хозяина дома. — Владыка Евгений молвил, что доход у вашей церкви скудный стал.

— Ты князь и с главой Псковской епархии знаком? — Искренне удивился отец Пётр.

— Знаком и не делаю из этого тайны, — пожал я плечами. — Выезжая в Велье имел с ним беседу и получил поручение помочь вашему храму в силу возможностей. Так чем я вам могу помочь?

— Я слышал, что сегодня бывшего главу Бугрова арестовали и в Опочку повезли, — начал иерей. — Теперь и не знаю, как жить дальше буду.

— Не арестовали, а пока только задержали, — поправил я отца Петра. — А потом, как ваша жизнь от него зависит. Он вам деньги давал?

— Едой время от времени помогал, да сеном, а денег я от него никогда не видел. Да и не просил никогда, — вздохнул иерей. — Князь, в причте числимся я с отцом Дмитрием, дьякон, два дьячка, пономарь, да две просвирни, а у церкви нет ни пашни ни пастбища. Чем питаться прикажешь? Живём с огорода при храме, да с того, что прихожане порой принесут.

— А как же пожертвования и вознаграждения за проведение таинств? — Не складывалось у меня в голове уравнение, где церковь равнялось с нищетой. — У вас же большой приход.

— Так больше половины прихода бедней церковной мыши, — хмыкнул отец Пётр. — Что с таких возьмёшь? А церковной десятины уже века два как нет. Да ты и сам об этом знаешь.

— Не обещаю, что приход разбогатеет одномоментно, но я обязательно подумаю как вам помочь, — только и мог сказать я. — Кстати, о пономаре. Пообещал я Владыке Евгению колокольню каменную. А существует ли её проект?

— Есть такой, — кивнул иерей. — Даже подробный чертёж имеется. Не сподобились колокольню вместе с храмом при графе Ягужинском воздвигнуть, а сменщикам его, князьям Потёмкину и Ланскому, до церкви дела не было. Ну, а после смерти Ланского волость и вовсе казне отошла.

— Давайте как-нибудь обсудим, как мы сможем колокольню построить. Уж больно вид у нынешней жалостный.

— Так я ж не против и все чертежи подготовлю. А слышал бы ты, князь, как праздничный колокол звучит, — мечтательно закатил глаза в потолок иерей. — Век бы слушал его звон.

— Надеюсь, скоро вместе послушаем, — встал я из-за стола. — Зайду к вам на днях.

— Помнится, кто-то недавно гусей да судаков с мёдом в вину иерею ставил, — выйдя из дома высказался я, — Кто бы это мог быть?

Врать не стану, но очень похоже на то, что Лариска то ли пискнула, то ли фыркнула недовольно, так и не показав себя.

На фоне посещения церкви как-то незаметно прошло прибытие в Велье Николая и Максима, которых дед откомандировал мне в помощь. Кучер, что привёз пацанов на коляске, с первыми петухами отправился обратно в Петровское, а вот парни с раннего утра ходили по дому, как неприкаянные.

— Ну что, хлопцы, доедайте и пойдём вам рабочий инвентарь делать, — нашёл я Макса с Колей в кухоньке, с аппетитом уплетающих горячие пирожки.

— Вы перлы для нас сделаете, Ваше Сиятельство? — переглянулись между собой пацаны. — Так мы хоть сейчас готовы с Вами идти.