— И что я у тебя должен спросить? — повернулся я к дядьке.

— Так это, барин, яж к ним никого не допускал, а девки-то молодые. Сам понимаешь, у них кровь играет, а мужика нет, так они чуть ли не на стены лезут, как кошки по весне.

— То есть, сегодня в бане всё обошлось без какого-то принуждения? — уточнил я на всякий случай.

Нет, ну мало ли. Так-то эти чухонки вовсе не крепостные. Этакие вполне себе свободные дамы, но на контракте. И пусть он их держит немногим меньше, чем ту же Аглаю её крепостное право, но некоторые нюансы имеются.

— Так они чуть было не подрались меж собой, выбирая, кому первыми идти, пока старшая на них не рявкнула и не сделала, как надо, — доложил дядька.

— А ты это откуда знаешь? — поинтересовался я столь детальным отчётом.

— Ну, так это вам молодым — молодые, а я и с теми, кто постарше, найду о чём поговорить, — довёл до меня Никита, заставляя поверить в то, что он финским языком вдруг овладел за то время, пока меня здесь не было.

— То есть, теперь мне всех этих горячих финских девчонок предстоит окучивать? — попробовал я уточнить будущий фронт работ.

— А кому же ещё? — подкрутил дядька ус, и тут же нашёл себе занятие, якобы только что заприметив течь в кровле усадьбы, тем самым давая понять, что он никак не желает вдаваться в детали этой многоходовой эпопеи, когда такая беда обнаружилась.

Сходу я даже не нашёлся, что ответить, а там и пришла пора в Тригорское ехать. Раз уж я подарками для семейки Вульф озаботился, то не помешает их лично доставить, а заодно и каретой с конями похвастаться. Нет, ну а что тут такого? Вполне же нормальное и понятное желание, если при его выполнении с пафосом не перебирать.

В качестве проводника пришлось нам брать с собой Прошку Поползня. Он тут все стёжки — дорожки знает. Видели бы вы его лицо, когда он на облучке рядом с кучером устраивался. Какой малости порой хватает, чтобы сделать парня по-настоящему счастливым.

Подъезжали мы не торопясь, а пока нам ворота открывали, так и всё семейство Вульф успело на крыльцо высыпать. И тут у меня сердце ухнуло куда-то вниз, и пропустило сразу пару ударов…

Это же Она! Анна Петровна Керн…

Пара глубоких вдохов, и я смог оттеснить вспышку сознания моего предшественника.

Проявляет поэт себя редко и зачастую не обременительно. То к родственникам заставит обратиться теплей, чем я собирался, то на девушек залипнет, даже на тех, на которых я бы в своём мире даже не посмотрел бы. Вроде и отголоски сознания, а оно работает.

Кроме Анны Керн ещё и мужичок на крыльце нарисовался. Никак жених до моей соседки в Тригорское добрался и очень скоро наша милфа из вдовы Вульф превратится в супругу господина Осипова, статского советника в отставке. Лично для меня его появление только в плюс — при нём ни Прасковья Александровна, ни её старшая дочь не рискнут со мной заигрывать, чтобы не поломать свои матримониальные планы. Зато Анне Петровне Керн господин Осипов никакая не помеха. Интересный расклад получается. Даже не знаю, как себя вести и что стоит показать своим отношением молодой генеральше, сбежавшей от мужа к тётушке.

— Прасковья Александровна, я к вам ненадолго. Можно сказать — прямо с дороги заглянул, чтобы подарки вручить. И заранее извиняюсь, но сразу после вас мне ещё предстоит визит к Петру Абрамовичу. Он уже предупреждён и ждёт, так что не пытайтесь терять времени на уговоры, я не имею возможности у вас задержаться, — сразу же обосновал я недолгое время визита, зная хлебосольство хозяйки поместья и её отношение ко мне.

— Тогда проходите в дом, я вас там со своим будущим мужем познакомлю, — ответила Вульф, сразу давая мне понять, кто при этом замужестве останется хозяином положения в Тригорском.

Будущего мужа мне представили, как и его малолетнюю дочь от первого брака, а потом и моё время пришло.

— Цветные карандаши, германские, особо ярких цветов и альбом для рисования с замечательно выделанной мелованной бумагой, — голосом ярмарочного зазывалы, а то и вовсе, Деда Мороза, начал я объявлять про подарки, привезённые из Петербурга, которые уже принесли из кареты, но они всё ещё скрыты под слоем вощёной бумаги.

Конечно же, начал я с младшенькой. И она тут же зашебуршала вручённым подарком, нетерпеливо разрывая упаковку.

— Последние клавиры с текстами романсов. Для домашнего музицирования, — вручил я подарок старшенькой.

Если что, то пожалуй, самой верной женщине того моего Пушкина, каким он был. Ангел во плоти, а не женщина, хоть и страшненькая. Но сколько же она ему всего прощала!

— Три самых модных романа и два журнала мод, французский и немецкий, — презентовал я следующий подарок хозяйке усадьбы, — А также образцы фламандских кружев. Про остальных ваших гостей я не знал, но для них есть утешительный приз — корзина с ещё живыми карасями. Рецепт их приготовления я готов продиктовать, так как буквально недавно его оценил по достоинству. Кстати, Прасковья Александровна, если вы себе поставите такую же ловушку для рыбы, то она всегда вас выручит. Моя приносит по два-три ведра рыбы дважды в день. Фаршированные кашей и варёным яйцом караси, вымоченные в молоке, чудо, как хороши! Рекомендую! Останетесь довольны! Лично я почувствовал прямо таки гастрономическое наслаждение, которое вовсе не вдруг можно ожидать от столь простой и непритязательной пищи, — провёл я рекламную акцию, и судя по всему, хозяйка на неё клюнула.

На самом деле ларчик просто открывался. Местному дворянству нужны свежие темы для бесед. Любые. Тут и моя карета сойдёт за новость, и сетевые ловушки с новым рецептом приготовления карася, да что угодно, лишь бы не скучать, когда тебе в очередной раз пересказывают «новости» полугодичной давности, которые ты уже дважды слышал и довольно давно.

— Ишь ты, поди ж ты! Ну, теперь точно князь! — со смехом встретил меня Пётр Абрамович, вышедший на крыльцо, — А приоделся-то как! Ну, теперь точно все псковские невесты твои будут!

— Сдались они мне, — терпеливо снёс я то, как дед меня обнимал и вертел, словно манекен, внимательно разглядывая.

— А надо, Александр, надо. Мы губернатором на бал приглашены. Так что и карета твоя, и одежда новая — всё кстати придётся. Ты где каретой разжился?

— Купил, конечно.

— Неужто отец расщедрился, в который раз имение перезаложив?

— Дождёшься от него. Сам заработал.

— И за какую такую работу нынче так награждают?

— Перл я очень удачный сделал. Вот и пришлось продать, чтобы при деньгах быть.

— Ну-ка, пойдём в кабинет. Там поговорим, без лишних ушей, — тут же поменял выражение лица Пётр Абрамович, став вдруг очень серьёзным и обеспокоенным.

— Дед, да всё нормально. Я официальную лицензию получил, — остановил я его порыв, понимая, чем он вызван.

— Не обманываешь? — старик посмотрел, как я старательно мотаю головой, и вздохнул, — И когда только вы всё успеваете? Шустрая молодёжь нынче пошла, нам за вами и не угнаться.

— А тебе зачем гнаться? Дом — полная чаша. Хозяйство ухожено. Теперь ты ещё и при титуле — опять же, почёт и уважение.

— Ты мне зубы не заговаривай. Коней и карету дорого брал?

— Карету дорого, а с лошадками повезло. Пущин помог, точней, отец его.

— Это какой такой Пущин? — жестом пригласил меня дед за стол, где уже начали подавать чай и лёгкие закуски, так как пара бутылок вина там тоже присутствовали.

Я вздохнул, и принялся рассказывать обо всём подробно. И про Императрицу, и про продажу перла, и про кареты с лошадками. Заодно и про Пущина упомянул.

— Ну, ты и везунчик, Сашка! — потёр дед руки, — Теперь есть у нас человек, который в Кронштадте подсобить может, а мы уж его отблагодарим, не обидим.

— А что за интерес у тебя к Кронштадту?

— Так водолазы нужны, а где их обучать ещё, как не там. Но то не наше дело. Дядья твои этим займутся. А вот с Пущиным — старшим уже мне надо будет знакомство свести. Им такое доверять нельзя.