— Неплохо. Кто проект зернохранилища составлял? — тут же поинтересовался я, так как лучших пропорций зерновых под хранение я сам не готов был предложить.

— Откуда мне знать? — вполне справедливо пожал плечами Никифор Иннокентьевич, — Там есть пара подписей внизу. Одна от автора чертежа, а вторая от того, кто проект утвердил. Вас какая именно подпись интересует? Я могу выяснить и то и другое.

— Наверное того, кто заявку на создание проекта составлял, — определился я с правильным акцентом для быстрого поиска.

— Тогда вам Болотников нужен. Запрос от него исходил.

— Надо же, какая удача! А мы с Модестом Ипполитовичем не далее, как позавчера встречались. Я даже служебный тарантас с конём под него приобрёл. Так что скоро вы встретитесь.

— Неужели он решил вернуться в Велье? Не верю. Уезжал он отсюда крайне разочарованным. Впрочем, я же передавал вам его служебную записку.

— Вы знаете, а мне она понравилась. По крайней мере человек честно описал происходящее, отчего не сложно было определить, в чём он ошибался.

— Да, в том-то и дело, что его письмо не только искреннее, но и, как ни странно, довольно конструктивное. Он коснулся множества тонкостей, которые мы зачастую упускаем из виду в повседневной суете.

— И всё же, о чём конкретно он говорил?

— О, вопрос довольно обширный. Он сетовал на бюрократию, на то, как крестьян отучают от добросовестного отношения к земле, устанавливая жёсткие рамки, иногда даже угнетающие. Но в то же время он поднимал идеи о необходимости перемен, о том, что, несмотря на трудности, стоит вникать в суть дела и искать пути улучшения.

— Вот, значит, как. Звучит многообещающе! — подумав, заметил Селивёрстов, — Надо же, как вы мне Болотникова раскрыли, как человека. Признаюсь, есть в нём какая-то чертовинка. Этакий бес познания и экспериментов.

— Действительно. Важно не только видеть проблемы, но и осознавать возможности, которые окружают нас. В этом весь Болотников — человек, который стремится к действию. И если он решился вернуться, то, возможно, у него есть план.

— Интересно, как люди меняются под воздействием времени и обстоятельств. В любом случае, мне будет крайне интересно встретиться с ним ещё раз.

— А вот тут мы с вами подходим к непростому вопросу. Как и где мы все будем размещаться. Должен предупредить, что сейчас в Велье направляется целая группа солдат, вышедших в отставку, в количестве тридцати двух человек. Инвентарём и одеждой я их снабдил, осталось продумать проблему первоначального размещения.

Одного из своих тридцати трёх апостолов я оставил в Пскове. Пока он добирался до моего особняка и экипировался, к нему на рынке успела привязаться какая-то крупная собака, которая оказалась довольно сообразительной. Понимаю, что такая охрана дома — это весьма условное понятие, но пока ничего лучше у меня нет и не предвидится. А так, пока хоть человек с ружьём и собакой будет двор по ночам охранять.

Жильё для вояк вскоре в Велье нашлось, и вполне приличное.

При полотняной фабрике было выстроено общежитие для работниц, на пятьдесят человек, которое сейчас пустовало. Его прибывшие бойцы и займут на первое время, пока мы не определимся, куда их дальше расселять.

А вот где разместить Селивёрстова с Болотниковым — это вопрос.

Раньше они проживали в комнатах двухэтажной усадьбы, центральную часть которой успел построить один из бывших владельцев имения. Вопрос лишь в том, что это мой будущий особняк и мне не очень-то хотелось бы жить под одной крышей со своими работниками. Моя прошлая жизнь приучила к тому, что далеко не все люди остаются верны, и готовы, не расслабляясь, работать так, как этого требует всё возрастающий уровень бизнеса.

Да, приходилось порой расставаться даже с теми, кого я считал в друзьях, и это было болезненно. Казалось, ты несколько лет провёл с человеком плечом к плечу, и не вдруг, но начал понимать, что он всё меньше и меньше начинает соответствовать своему место в выстраиваемой структуре, перекладывая на тебя значительную часть своих прямых обязанностей.

Ротация кадров была, есть и будет. Не вижу в этом ничего плохого. Побеждать можно лишь в том случае, если у тебя собрана лучшая команда. Как бы цинично такое не звучало, но это так. У бизнеса жёсткое и прагматичное отношение к работникам. Они должны соответствовать, или уйти.

Каждый раз, когда мы теряем одного человека, на его место может прийти тот, кто вдохновит и сплотит коллектив, привнеся свежие идеи и новаторские подходы. Жизнь движется, а вместе с ней изменятся и наши представления о том, каким вскоре окажется будущее Велейской волости.

А пока работаем, и как это не прискорбно звучит, тратим мои личные деньги, вкладываясь в отдалённые перспективы.

На первоначальный обход той части недвижимости, что оказалась в шаговой доступности от усадьбы мы с Селивёрстовым потратили два часа.

— Есть еще возможность разместить часть солдат в пустующих домах, когда мы определимся с их местом работы, — начал размышлять я вслух, когда мы вернулись и уселись пить чай, — Однако необходимо учесть, что не все соседи могут быть дружелюбно настроены.

— Верно, но если мы сможем наладить их взаимопонимание… — Селивёрстов замялся, ещё не определив для себя манеру поведения и разговора со мной, — Это может помочь создать некое сообщество. Мы должны выявить лидеров среди солдат, которые смогут организовать их и наладить какую-то дисциплину.

Акулина, прислуживающая нам за столом, только было внесла шаньги, исходящие жаром, как в доме что-то сильно загремело и она, поставив блюдо, тут же метнулась из зала.

— Зря вы своих привезли, Александр Сергеевич, я бы и тут вам людей для уборки нашёл, тем более за деньги, — посетовал Никифор Иннокентьевич, прислушиваясь к голосу Акульки, которая не сдерживая голос кого-то громко отчитывала.

— Вот и найдите. Дворня мне понадобится, и чем скорей, тем лучше. И уже сегодня можете пять — шесть женщин отправить, чтобы общежитие отмыли, — спокойно ответил я, не особо волнуясь про то, что девки что-то разбили, так как уже оценил, что ничего ценного в усадьбе не осталось.

Зато хозяйство, что мне досталось, выглядит очень неплохо. И не удивительно. Когда Селивёрстов вытащил из сундука две связки здоровенных ключей, то я не вдруг поверил, что в округе столько замков наберётся, так как в том же Михайловском ни одного замка мне увидеть не удалось, да и у деда в имении я их не заметил. А у него везде замки оказались повешены, да ещё и пара стариков роль сторожей выполняла.

— С выборными когда говорить будете? — спросил Селивёрстов, — А то ко мне уже подходили с этим вопросом.

— Что ещё за выборные? — не понял я.

— Так волость же к казённым землям относилась, — удивился Никифор Иннокентьевич, — У нас тут и голова, и старосты, и даже церковный староста с писарем имеются.

Я задумался над словами Селивёрстова.

Выборные? Неужели в моём новом хозяйстве действительно существуют какие-то местные власти? Мне это показалось странным. Захотелось узнать больше о тех, кто принимает решения за местных крестьян.

В это время Никифор Иннокентьевич, видимо, заметив моё замешательство, продолжил объяснять:

— Мы здесь сами живём, сами и решаем. Вот, например, староста — он как глас народный у нас, помогает улаживать споры, решает, кому что положено по скидкам, помощи и покосам. А голова — это вообще голова волости, он прекратит любой бунт, если что, так как вправе к властям обращаться.

Разговор завис в воздухе, и я понял, что такая местечковая система имеет свои преимущества. С каждым словом Никифора я всё больше осознавал, сколько обязанностей мне предстоит взять на себя. Я стал не просто собственником имения, но и возможным опекуном этой небольшой общности под названием Велейская волость.

— Ладно, — сказал я спустя добрую минуту, — Давайте соберёмся с ними вечером, часам к пяти. Нужно понять, что тут за люди, какие у них дела и чего они от меня ждут.