Он торопливо проглотил вторую рюмку:

— Я могу… могу достать копию. Но это будет стоить… — он снова замялся.

— Сколько?

Смирнов назвал сумму. Я молча кивнул.

— И еще, — добавил он совсем тихо. — Говорят, Крестовский готовит какой-то доклад наверх. О нецелесообразности допуска к оборонным заказам предприятий… как бы это… с сомнительным прошлым руководства.

Джаз-банд в зале заиграл что-то быстрое, тревожное.

— Когда сможете достать протокол? — спросил я.

— Дня три надо… Документ в спецчасти, просто так не возьмешь.

— Хорошо, — я поднялся. — Через три дня здесь же. В то же время.

Когда я выходил из ресторана, снег повалил сильнее. У подъезда в «Бьюике» дремал Степан.

Я задержался на ступенях, глядя на вечернюю Москву. Прикидывал, как быть дальше.

Ладно, теперь Бауман. Интересно, есть ли у него что-то новенькое для меня. Или тоже будет жаловаться о том, что мы провалили конкурс?

— В райком, Степан, — скомандовал я, устраиваясь на заднем сиденье. — И поторопись.

Пока ехали, я думал, как теперь быть. Сам не заметил, как приехали.

Автомобиль остановился у здания райкома на Мясницкой. Несмотря на поздний час, в окнах второго этажа горел свет.

Я поднялся по широкой мраморной лестнице, машинально отметив, как поскрипывают старые дубовые ступени. Коридоры ярко освещены, людей полно. Как будто сейчас полноценный рабочий день.

Машинистка в приемной все так же стучала по клавишам пишущей машинки. Увидела меня, ничего не сказала, только продолжила печатать, сверяясь с рукописной бумагой.

Бауман сидел за столом, что-то быстро писал. На столе полно документов.

— А, Леонид Иванович, — он поднял голову, поднялся и протянул ладонь. — Присаживайтесь. Чаю?

Я отметил, что его длинные нервные пальцы слегка испачканы чернилами. Значит, долго уже работал с важными бумагами, которые доверял только себе.

— Спасибо, но давайте сразу к делу.

— Да-да, конечно, — Бауман присел за стол, аккуратно расправляя смятый китель. — Ну что, прокатили нас сегодня? Со свистом. Но вы не отчаивайтесь. Ситуация интереснее, чем кажется на первый взгляд.

Он достал из стола папку:

— Смотрите. Крестовский не просто так торопился с решением. Он связан с группой Рыкова-Бухарина. Правые сейчас пытаются укрепить позиции в промышленности.

— Через полную независимость частного сектора? — уточнил я осторожно.

— Именно! — Бауман слегка подался вперед. — Они хотят максимальной автономии от государства. Никакого контроля, никакой координации с общим планом индустриализации. «Дайте нам свободу действий, и мы всё сделаем сами…»

Я задумался. В этом принципиальная разница наших подходов с Крестовским. Сохранение частной инициативы — да, но в тесном взаимодействии с государством, а не в противовес ему.

А иначе в социалистическом государстве никак. По крайней мере, на первых порах.

— Понимаете, Леонид Иванович, — Бауман понизил голос, — наверху сейчас идет серьезная дискуссия. Не о том, быть или не быть частному сектору в промышленности. Вопрос в том, как его встроить в общую систему.

— И Крестовский своими действиями вредит нашему делу?

— Именно! Он таким поведением только укрепляет позиции противников НЭПа. Показывает, что частники готовы идти на любые махинации, лишь бы избежать государственного контроля.

Он разложил на столе документы:

— Вот, смотрите. Тайные встречи с иностранными фирмами. Попытки создать независимые каналы поставок оборудования. Всё в обход официальных структур.

Я понимающе кивнул. Я знал, к чему приведет в будущем такая близорукая политика промышленников, пытающихся играть против государства.

— А ваш подход, — Бауман внимательно посмотрел на меня поверх пенсне, — насколько я знаю, предполагает более гибкую модель? Частная инициатива при государственном стратегическом планировании?

— Что-то вроде того, — подтвердил я. — Независимость в управлении производством, но координация общих целей с государством.

— Вот это уже интересно, — Бауман оживился. — Такой подход мог бы найти поддержку у определенных товарищей наверху. Расскажите подробнее, как вы видите такое взаимодействие?

Я на секунду задумался:

— Смотрите. Государству нужна сильная промышленность для индустриализации. Нам нужна возможность эффективно управлять производством. Это не противоречит друг другу. Частная инициатива в решении конкретных задач, но общее направление согласовывается с государственным планом.

— Например? — Бауман подался вперед.

— Вот конкретный пример наш оборонный заказ. Мы готовы обеспечить полный контроль качества, прозрачную отчетность, координацию с военными специалистами. При этом сами решаем, как организовать производство, как модернизировать технологию.

Бауман задумчиво протер пенсне:

— А Крестовский?

— А Крестовский хочет получить заказ и работать по-старому, как до революции. Никакого контроля, никакой координации. Только прибыль, любой ценой.

— Даже если это вредит общему делу индустриализации? — прищурился Бауман. — Никакой социальной заботы? Но это же абсолютно буржуазный подход. То, против чего мы и делали революцию.

— Именно. И это главная ошибка. Нельзя в нынешних условиях делать вид, что вокруг ничего не изменилось. Частная промышленность должна стать частью общего плана развития страны, а не противопоставлять себя ему.

Бауман медленно кивнул:

— Знаете, Леонид Иванович, в этом что-то есть. Такой подход… — он сделал паузу, подбирая слова, — он мог бы найти понимание в определенных кругах. Особенно сейчас, когда идет дискуссия о путях индустриализации.

Он вскочил и прошелся по кабинету. Потом подошел ко мне и слегка наклонился, понизив голос:

— Я бы советовал вам подготовить подробную записку. Четко обозначить разницу между вашим подходом и позицией Крестовского. И особенно упирать на практические результаты — качество продукции, технологические инновации, готовность к сотрудничеству с государственными органами.

— Когда нужна эта записка?

— Через неделю в Москву приезжает товарищ Орджоникидзе, — Бауман многозначительно посмотрел на меня. — Будет знакомиться с состоянием промышленности. Очень своевременный момент для таких предложений.

Он поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен:

— Только без лишней спешки, Леонид Иванович. Сейчас главное — правильно сформулировать позицию. Чтобы все увидели: есть разные пути сохранения частной инициативы в промышленности. И не все они ведут к конфронтации с государством.

Я спускался по лестнице райкома, обдумывая итоги разговора. Кажется, нащупывалась интересная линия. Показать альтернативу — не бессмысленное сопротивление частного капитала государству, а продуманное взаимодействие. В конце концов, в будущем я видел, что получается, когда бизнес и государство не могут найти общий язык. Может быть, здесь, в прошлом, еще можно направить процесс в другое русло?

«Бьюик» преданно ждал у подъезда. В свете фонарей кружились редкие снежинки.

— На завод, Степан, — скомандовал я, усаживаясь на заднее сиденье. Надо начинать работу над запиской. Похоже, появился шанс не просто отыграть назад решение комиссии, а предложить новую модель промышленного НЭПа.

Я наклонил голову и усиленно потряс ею, чтобы отогнать сонливость. С трудом сфокусировал взгляд на чертежах.

Настольная лампа под зеленым коричневым едва освещала заваленный бумагами стол в кабинете Величковского. За окном уже брезжил рассвет. Мы проработали всю ночь.

Профессорская квартира в старом доме на Пречистенке дышала атмосферой дореволюционной научной интеллигенции. Книжные шкафы до потолка, заставленные томами на русском, немецком, английском. Подшивки «Stahl und Eisen» соседствовали с «Metallurgical Transactions». На стенах — портреты корифеев металлургии: Чернов, Байков, Умов.