Я вспомнил, что брат Николаева работает в Промышленной академии. Кажется, он интересовался электрометаллургией. Надо поручить Головачеву уточнить детали, возможно, здесь найдется точка соприкосновения интересов.

Отдельная проблема профсоюз. Рябов вроде на нашей стороне, но его могут накрутить конкуренты. Надо бы провести с ним неформальную беседу, объяснить перспективы для рабочих.

Я тяжко вздохнул. Работы непочатый край. Чем больше решаю проблемы, тем больше их становится. Ну ничего, по крайней мере, есть свет в конце тоннеля.

Утро выдалось пронзительно морозным. За окнами заводоуправления лениво кружил мелкий снег, неторопливо оседая на массивной чугунной ограде литейного цеха.

В кабинете отчаянно холодно. Истопник только начал судорожно растапливать печь, и от окон с тяжелыми бронзовыми шпингалетами безжалостно тянуло стужей.

Я достал из несгораемого шкафа папки с документами и педантично разложил их на массивном столе красного дерева. Настольная лампа 'Светлана’под зеленым абажуром тускло рассеивала промозглый утренний полумрак. На стене размеренно тикали часы.

Ровно в восемь раздался сухой стук в дверь. Василий Андреевич Котов никогда не опаздывал.

Главный бухгалтер чопорно вошел, по обыкновению безупречно одетый в потертый, но идеально отглаженный костюм дореволюционного покроя. В руках бережно держал портфель из свиной кожи и несколько конторских книг.

— Доброе утро, Леонид Иванович, — он протер запотевшее пенсне батистовым платком. — Я подготовил предварительные расчеты.

— Доброе утро. Если только оно и вправду доброе. Я долго думал, Василий Андреевич. Над самым главным вопросом. По деньгам. Давайте начистоту, Василий Андреевич. Сколько нам не хватает для полной модернизации? — я пристально посмотрел на главного бухгалтера.

Все верно. Я уже давно рассчитал. Нам не хватит на модернизацию, особенно с теми «наполеоновскими» планами, которые я задумал.

Котов озабоченно нахмурился, открывая главную книгу и дыша на озябшие ладони:

— Ситуация откровенно сложная. На модернизацию всех печей требуется два миллиона восемьсот тысяч, а наших средств катастрофически мало — от силы пятьсот тысяч можем наскрести, не подрывая текущие операции.

— А банки? — я забарабанил пальцами по столу.

— Безнадежно мало дают, — Котов поправил пенсне. — Промбанк готов выделить шестьсот тысяч под залог имущества. Общество взаимного кредита может дать еще триста…

— То есть нам не хватает полтора миллиона, — я вскочил и прошелся по кабинету. — Какие еще варианты?

Котов достал другую тетрадь, основательно потрепанную:

— Я проработал несколько схем. Во-первых, можно попробовать через артели…

— Артели дадут нам не больше двухсот тысяч, — Котов перелистнул хрупкую пожелтевшую страницу мягким отработанным движением. — Можно организовать через «Красный металлист» и «Стальмонтаж», как обычно. У них приличные оборотные средства.

Я отошел к окну. Массивные снежные хлопья медленно падали на промерзшую землю. Где-то в глубине завода натужно гудел паровой молот механического цеха.

— А что с векселями? — спросил я, разглядывая морозные узоры на толстом оконном стекле.

Бухгалтер достал из потертого портфеля увесистую пачку расчетов, исписанных его мелким каллиграфическим почерком:

— Вексельная схема может дать еще тысяч триста, не больше. Через Общество взаимного кредита и под гарантии надежных контрагентов. — Он помедлил, поблескивая золотым пенсне. — Но есть еще один путь…

Ну да, конечно. Я уже обсуждал с ним это. Но долго думал, стоит ли ввязываться в это болото. Впрочем, у нас выхода нет. Мы живем в Советском Союзе, от госвмешательства никуда не деться.

— Государственное финансирование? — я вернулся к тяжелому дубовому столу.

— Именно, — Котов извлек из недр своего объемистого портфеля свежую папку с хрустящими листами. — ВСНХ готовит программу технического перевооружения металлургии. Если войти в нее, мы решим все проблемы.

Ну конечно, а куда деваться с подводной лодки. Слишком уж важная у нас отрасль, чтобы полностью быть независимыми.

— И стать совсем подконтрольными? — я качнул головой. — Слишком опасно.

— Не обязательно, — тонкие пальцы старого бухгалтера забегали по колонкам цифр. — Можно запросить минимальную сумму, создать видимость государственного участия. А основное финансирование провести по другим каналам.

Он раскрыл заветную черную книгу:

— Вот, смотрите. Если взять от государства четыреста тысяч, это будет достаточно заметно для отчетности. При этом контрольного пакета они не получат. А оставшуюся сумму получить в другом месте.

Котов аккуратно перевернул глянцевую страницу черной книги:

— А вот здесь, Леонид Иванович, самое интересное. — Его въевшиеся чернильные пятна на пальцах резко контрастировали с белизной бумаги. — Есть информация о крупном военном заказе. На специальные стали для новой серии артиллерийских орудий.

Я сел за стол и придвинул массивное кресло ближе:

— Сумма?

— Три миллиона, — Котов понизил голос до шепота, хотя в кабинете мы одни. — Авансирование пятьдесят процентов. Это решило бы все наши проблемы с модернизацией.

В печи гулко треснуло полено. По кабинету поплыл сладковатый запах березовых дров.

Хороший куш. Очень хороший. Где-то я про него уже слышал.

— Но есть одно «но»… — бухгалтер снял запотевшее пенсне, близоруко щурясь. — По этому заказу уже ведет работу Крестовский. У него серьезные связи в военном ведомстве.

А вот насчет конкурента я слышал впервые. Надо же, опять нарисовался.

— Насколько серьезные?

— Его шурин, полковник Савицкий, возглавляет отдел снабжения. — Котов нервно протер стекла пенсне батистовым платком. — Это очень опасный противник, Леонид Иванович. За ним стоят такие люди… — он покачал седой головой. — Когда в двадцать третьем году «Петросталь» попыталась перехватить у него заказ на броневую сталь, произошла очень неприятная история, — бухгалтер замолчал.

Ну что за недомолвки? Что за трагические интонации, как в бульварном детективе?

— Ну, не тяните же, Василий Андреевич. Вы меня заинтриговали. Что случилось с «Петросталью»?

— Банкротство. Очень странное банкротство. — Котов говорил все тише. — Сначала на заводе произошла серия «случайных» аварий. Потом банки внезапно отозвали кредиты. А когда директор попытался выйти на московское начальство…

Он замолчал, глядя в окно, где кружил декабрьский снег.

— Его нашли в «Метрополе». Официальная версия сердечный приступ.

В кабинете повисла тяжелая тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в печи и мерным тиканьем настенных часов.

Я усмехнулся, вспомнив рейдерские войны девяностых. Крестовский с провинциальными интригами казался мелким игроком по сравнению с теми акулами.

— Василий Андреевич, — я достал из ящика стола старинный портсигар фирмы Фаберже, — а что требуется по техническим условиям заказа?

Котов с удивлением посмотрел на мое спокойствие, но послушно извлек из недр бездонного портфеля еще одну папку:

— Сталь особой прочности. С высоким содержанием хрома и ванадия. Выдерживающая критические нагрузки при огромной температуре. На долгий период действия.

— Точно такая, какую мы получили на модернизированной печи по технологии Величковского? — прервал я его.

В глазах старого бухгалтера мелькнуло понимание:

— Да, именно… А Крестовский…

— А Крестовский работает на старом оборудовании. — Я достал тонкий цилиндрик «Герцеговины Флор» и покатал по столу. — И именно поэтому его люди так интересуются нашими разработками. Недавно к Сорокину уже подкатывали его люди в пивной.

Котов медленно кивнул. По его морщинистому лицу пробежала тень улыбки:

— Но как же полковник Савицкий? Он не пропустит никого, кроме Крестовского.

— У артиллерийского управления есть техническая комиссия. — Я сдавил сигарету и выбросил в пепельницу. — И если мы представим им образцы стали с соответствующими характеристиками… Думаю, даже самый влиятельный шурин не сможет объяснить, почему армия должна получать продукцию худшего качества.