Наконец, не выдержав, Его Высочество постучал костяшками пальцев по деревянной поверхности двери. Неминуемо громкий звук заставил затаить дыхание, пока принц не расслышал долгожданное позволение:

— Войдите.

Он обхватил дрожащие колени вспотевшими руками; поперёк горла встал мерзкий ком. Было страшно взять и нарушить отцовское одиночество, но, собрав остатки мужества, Нилас дошёл до самого стола.

Посмотреть прямо в глаза он всё же не осмелился.

— Где Серкан? — с волнением спросил Его Высочество. — Хотя на что я надеюсь?.. Я ведь давно догадался, что он не на горячих источниках, — иначе ты бы не отсылал столь стремительно Сола… Ты можешь хоть что-то сказать в своё оправдание?!

В тот момент ему отчаянно хотелось повысить голос, практически прикрикнув на отца… и всё же он стоически себя сдержал, безысходно опустив руки.

Император, подняв тяжёлый взгляд на сына, отложил кисть в сторону. Его губы потрескались, под глазами от недосыпа залегли мешки, а лицо осунулось.

— Что ты хочешь от меня услышать, Нилас? — он положил ладони на колени, вновь желая отдаться во власть свитков. — Я в любом случае не стану отвечать на твои вопросы.

— Почему вы так жестоки? Ведь знаете, как я, с трудом засыпая, терзаюсь каждую ночь… Вы и без того солгали, не рассказав о нём, сделав брата мёртвым в наших глазах. Если мы бы случайно не узнали, то… вы бы до сих пор не поведали, мой император. Неужели в вас столько равнодушия, а ваше сердце черство, как камень? — Нилас склонил голову на плечо, чуть не переступая грань истерической ухмылки.

— Серкан не должен был что-либо узнать. Да и трона ему в любом случае не занять, — вздохнул император, не выдавая бури, разразившейся в его сердце.

Ему самому было страшно и подумать, что он может по-настоящему потерять одного из сыновей. Поиски Серкана не увенчались должным успехом, потому он брал на себя всё больше работы, ночуя в стенах кабинета и забывая о внешнем мире.

— Нилас… забудь о нём.

— Забыть? — ужаснулся Нилас. В тело тысячами игл впились мурашки. — Как вы смеете так говорить? — Потеряв над собой контроль, он сделал несколько шагов вперёд и смёл все свитки на пол. — Вы омерзительны! Да как вы можете зваться императором, если в вас нет никакого сочувствия и милосердия?!

Юношу ощутимо заколотило, и Ханун подскочил с места, намереваясь подойти к сыну; однако, стоило ему протянуть руку, как Нилас ударил по ней, не давая дотронуться и кончиками пальцев.

— Вы… вы!..

Ханун предпринял вторую попытку и, добившись успеха, обнял сына, крепко сжимая в объятиях. Вместе они опустились до пола, пока Нилас, цепляясь за отца, разразился в истошном крике, выпуская тем самым скопившиеся в душе тревоги.

Он не знал, сколько они вот так сидели, пока не различил в окне первые лучи рассветного солнца, озарившие линию горизонта.

Подняв на императора ярко-голубые глаза, Нилас искал правду и не находил её.

Пока тот не заговорил сам:

— Серкан пропал… — раздался тихий голос Его Величества. — Но я обещаю, что найду его и верну во дворец. Лишь прошу тебя: не совершай никаких глупостей. Тебе придётся молчать, и узнать не должен никто, даже твои брат и тётя. Ты меня понял?

Заторможенно кивнув, Нилас в одиночестве вернулся в свои покои.

Нужно было хорошенько всё обдумать.

***

Серкан веселился, громко смеясь, отчего у него начал болеть живот. Улыбка практически не сходила с его лица. Работающие здесь женщины очень любили и баловали мальчика, предлагая различные десерты: те буквально таяли во рту, отчего Его Высочество растягивал их чуть ли не до бесконечности, мечтая остаться тут подольше.

И всё же он скучал по Рустему и тёте, с которыми непременно хотел бы поделиться впечатлениями. Неужели у свободы настолько сладкий вкус?..

Внезапно краем уха принц услышал чуждый до этого шум: кто-то спорил. Насторожившись, он подхватил палку и направился в сторону полных агрессии звуков.

Как оказалось, это старуха Сан ругалась с одним из господ, которому она платила за аренду публичного дома. На сей раз, не удосужившись собрать нужную для уплаты сумму, она просила предоставить ей небольшую отсрочку.

Господин же был человеком довольно неприятной наружности: с маленькими хитрыми глазёнками и животом, напоминающим барабан, из-за чего пуговицы на одежде едва сходились, а любые костюмы трещали по швам. Голос у мужчины был писклявым, и он всячески задирал голову с ярко видневшейся залысиной. Лицо, заплывшее жиром, напоминало кабанью морду.

— Мне нужны мои деньги, иначе я заберу одну из твоих девиц на продажу! — Эр Хан — а так его звали — брызгал слюной, размахивая руками и топая ногой.

Замахнувшись потной ладонью, он ударил старуху Сан, и пожилая женщина повалилась на пол, откашливаясь кровью.

И всё же она по-прежнему не выказывала никакого страха.

— Я сказала: дай мне три дня! — твёрдо произнесла она, пока две работницы помогали ей встать на ноги; наконец старуха оперлась на собственную трость. — Я всё тебе отдам, до малейшей копейки.

— Ты всего лишь грязная, слабая женщина! — завопил Эр Хан, складывая руки за спиной. — Делай, что я тебе сказал, или я буду вынужден забрать это место.

— Забрать? — Рот Сан скривился в отвращении. — Много же ты себе позволяешь.

С губ почти что сорвалось нелестное «тварь», и ей с трудом удалось оставить собственное мнение при себе.

Серкан был мрачнее тучи: раздававшиеся вокруг возгласы пугали его. Сжав палку, он постарался гордо шагнуть вперёд.

Никогда не стоит выказывать слабость. Принц порицал гостя за то, что тот вознамерился отобрать публичный дом.

— Никто не имеет права повышать голос на женщину! И вы ещё смеете называть себя мужчиной?

Посетители тут же обернулись, дабы понаблюдать за разворачивающимся представлением.

— Серкан, вернись обратно. — Старуха Сан не могла дать пострадать ещё не достигшему совершеннолетия ребёнку. — Взрослые сами разберутся со своими проблемами.

— Но... — Серкан замолчал и набрал в лёгкие побольше воздуха. — Я не позволю кому-то вас обижать. Вы мне очень помогли. — Его слова заставили многих охнуть. — Позвольте же мне защитить вас.

Эр Хан липким взглядом прошёлся по мальчишке: тот был довольно красив, сияя обольстительной улыбкой. Он хмыкнул и кивнул в сторону новой жертвы.

Серкану тут же заломили руки, поставив на колени. Палка откатилась куда-то далеко, и сердце замерло в ожидании того, что случится дальше.

— Что вы делаете? — Ему заткнули рот, дабы не верещал.

— Молчи, — приказал мужчина, промокнув платком лоб. — Подайте мне плеть — его следует наказать.

Один из подчинённых Эр Хана, внемля господину, принёс необходимую вещь.

Старуха Сан схватилась за грудь; губы её приоткрылись, однако она так и не вымолвила ни слова. Подобные ей не имели права голоса. Женщина была бессильна.

Стоило плети соприкоснуться с кожей, как Серкан вскрикнул, а из глаз потекли слёзы, смешиваясь с кровью от закушенной губы. Оставленные на нём следы горели, заставляя мальчишку трястись всем телом.

Затем он почувствовал, как запястья залились холодом от металла кандалов.

Мир замер.

Принц смутно помнил, что происходило с ним дальше, — больше всего память напоминала о затопившем душу отчаянии. Каждое движение давалось ему с трудом, но чужой приказ вынуждал его переставлять ноги и идти, идти и идти…

***

Дни смешались в одно сумбурное нечто. Порой к нему заходили напоить водой или влить в рот непонятного рода бурды, дабы Серкан не сдох до начала торга. Если его не кормили, то задавали вопросы; когда он не отвечал — брали плеть или применяли кулаки. Мальчишку били до потери сознания и приводили в чувства, не давая отправиться на тот свет.

Принц молчал, не раскрывая правду о себе. Стоны превратились в хрипы, он сорвал голос. Одежды выглядели неопрятными и потрёпанными.

Всё повторялось снова и снова. Руки затекли от долгого нахождения в кандалах, грудная клетка неравномерно вздымалась. Кто-то, заставляя его очнуться, хлестал по щекам. Он не слышал чужих голосов. Сознание силилось полностью раствориться. Серкан ощущал боль каждой клеточкой тела, пока в один день это чувство не пропало вовсе.