- Зверь мой! - крикнула она, сдаваясь и обмякнув в его руках - Мой Зверь!

Потом она уснула и проспала почти до вечера. Вечером же, ругая саму себя, пробегала с делами до ночи. Ночь же принесла сюрприз.

Когда все дела были закончены, а дети, нянька и Ворона уже крепко спали, супруги хихикая, как малолетние, вышли на берег.

Стояла светлая, красивая и необычно теплая ночь. Адар светил ярко, отражаясь в море, играя с тихой водой и отражаясь, казалось, даже в скалах и далеком, спящем лесу.

- Красота какая, твою мать! - не сдержался сэтр, раскидывая руки в стороны.

Ли сбежала по ступенькам лестницы вниз:

- Фу, Уилбер! Опять ругаешься! Не зря нира Женан говорит, что тебя даже война не изменила и что твои шрамы - лишь отражение твоей сути!

Сэтр хмыкнул, проходя по доскам к крайней лодке:

- Ворона так и сказала?

- Так и сказала! - кивнула Ли - И еще добавила, что все увечья достаются не зря. Боги и жизнь так отмечает недостатки, чтоб всем вокруг было видно, с кем они имеют дело... Ничего просто так не бывает, Уилбер.

- Это уж точно. - отозвался сэтр - Ладно, забирайся в лодку.

Они шли тихо, весла резали масляную воду с утонувшим в ней Адаром. Это было похоже на ломти ягодной запеканки, которую иногда они ели на завтрак: янтарно - черные куски.

Когда до Утеса Скорби оставалось совсем немного, сэтр поднял весла и, встав, начал раздеваться.

- Не надо бы здесь. - сказала Ли осторожно - Не надо!

- Почему, Лиса? Это мое место.

"Да ты..." - хотела начать она, но осеклась.

Только, вскочив, перегнулась через высокий борт, наблюдая, как муж скрылся под водой. Прислушиваясь к тишине, Пустоголовая Ли смутно, очень смутно начинала уже о чем - то догадываться, но на то она и пустоголовая, чтобы долго соображать.

- Что - то мне... - начала девушка шепотом, погружая руку в необычно теплую воду - Что - то...

Темная гладь взорвалась.

- Зверь... - выдохнула Ли, от неожиданности отпрянув от борта - Уилбер!!! ТАК ТЫ И ЕСТЬ ОН!

"Долго думала, Лисеныш?" - хохотнул родной голос внутри ее головы - "А все - таки ты Пустоголовая, Линка!"

Она же ликовала, прижавши ладони к щекам:

- Зверь! Морской змей Аргнаар! Так это ты! И молчал... А чего молчал - то?! Во дураааак... А на Утесе Скорби, значит, Источник Силы!

"Так и есть." - отозвался он, смотря на нее сверху вниз холодными изумрудами - "Ну и что же ты теперь будешь делать, Лиса? В прошлый раз ты меня погладила. Сейчас же?"

Лиина же продолжала задыхаться от восторга:

- Ничего себе! Единственный Выживший! Мой! Мой муж! Обалдеть...

Он расхохотался.

Дурочка маленькая... Глупая до невероятности. Желанная и обожаемая до одури. И как тогда - положил он голову, покрытую сияющей броней, на плоский выщербленный борт лодки. И как тогда, заглянул в ее глаза синими пронзительными сапфирами. И хотел отпрянуть, когда почувствовал на щеке легкое молочно - коричное дыхание. Прикосновение губ своей женщины, своей пары. Нежное и жаркое, как крылья тысяч огненных бабочек...

И - выдох:

- Это был ты, Уилбер. Тогда, у Серой Скалы. Это был ты, верно? Верно?

"Да, Лиса. Это был я."

...Закрыв лицо руками, Пустоголовая Ли мотала головой и плакала. Вернувшаяся память резала сердца надвое.

Им обоим.

~Спустя некоторое время после вышеупомянутых событий~

Сэтр Лейнар Каменный стоял, уперев ноги в пол холла замка, смотрел наверх и прислушивался. Но даже для чуткого нечеловеческого уха сейчас многое было недоступно.

Он слышал только Линкины всхлипывания, шаги целителя, еще какие - то движения...

Потом резкий взвизг:

- Не могу больше! Мать твою, пропастина, сколько же еще терпееееееть?!

Четкий, назидательный тон Вороны:

- Сэтра Лейнар! Надо быть сильной. Ничего противоестественного с вами не происходит.

И, уже мягче:

- Потерпите, деточка. Так угодно Богам, потерпите!

- Ну так сами бы Боги и терпели это! Вот провалиться же!

Лейнар матюгнулся и сжал в руке стакан с крепкой брагой. Больше всего, Каменному хотелось быть сейчас там, с ней, но при попытке проникнуть в комнату, сэтр был выставлен за дверь окриком целителя и угрозой огреть плетью от Вороны.

То, что произошло дальше...

Надсадный крик Лисы. Потом еще.

А потом душную, гнетущую, глиняную тишину разрезал резкий, требовательный детский крик.

Взлетев по лестнице вверх, Лейнар пнул дверь.

- Открывайте, вашу мать!

- Имейте терпение, сэтр! - прокаркала нира Женан - Еще не все.

Невзирая на дикие ругательства, обещания выломать к херам херову преграду и переломать всем шеи, ничего не произошло. Сэтру осталось только стоять за дверью и ждать, сжимая в руках стакан и непонятно как попавшую в них бутыль с вином.

Прошла вечность, прежде чем...

...раздался еще один детский крик - более медленный и ленивый.

И прошла еще вечность, прежде чем...

- Их двое, сэтр Лейнар. - тихо сказала Одра, открыв дверь и прижав палец к губам - Вы только тише, пожалуйста! Двое! Две девочки. Может, поэтому я их плохо видела в этот раз, да еще и магическая защита!

Не помня себя, он сунул девушке в руки стакан и бутылку:

- Спасибо, Одра..

- Да мне - то за что? - тихо рассмеялась девушка - Мне это практика!

Упомянула она о практике неслучайно: после окончания пансиона магичка собиралась получить профессию целителя. Над девушкой смеялись и не понимали, даже домашние: женщина - целитель в Арнере - резонанс, но Одра Бразз - Лейнар была непреклонна.

На все насмешки и добрые увещевания она отрезала:

- Женщин - целителей не существует? Что ж... Значит, я буду первой!

Сэтр присел на постель жены, осторожно и аккуратно. Лиина приоткрыла глаза и вяло улыбнулась.

- Линка! - он обнял ее, стараясь делать это нежнее, ощутив запах свежей крови и жизни - Линка, Лисенок...

Сэтра обняла мужа в ответ:

- Люблю тебя, хоратов ты оборотень! Посмотри на девочек, лисята лисятами! Ничего твоего нет! Не такая уж я и пустышка, выходит. Нира Женан, можно Уилбер посмотрит на детей?

Ворона развернулась от колыбели, пошепталась с целителем, моющим руки и сварливо изрекла:

- Если сэтр обязуется вести себя прилично и не выражаться, как пьяный стражник в кабаке.

Лейнар встал и тихо подошел к кроватке, мягко ступая ватными ногами.

Малышки лежали рядом, спеленутые гусенички, почти соприкасаясь рыжими кудрявыми головками и плечиками. Ничего еще не знающие и ни о чем не подозревающие мятные, сморщенные комочки.

- Для вас жизнь. - прошептал он, неловко гладя грубой темной рукой мягкую ржавую медь младенческих волос - Для вас Мир. И этот Утес.

И вдруг, не в силах больше крепить тающее сердце холодом, отвернулся и принял слабые старческие дружеские объятия гувернантки и ободряющее "ну, ну" целителя.

И свежий летний дождь за окном. Теплый - теплый! Как слезы...

Эпилог

Одиннадцать лет спустя.

На невысоком, приземистом холме, зеленом и цветущем, стояла девушка. Она была невероятно милой: нежное округлое лицо, огромные глаза цвета дорогого шоколада, мягкие ямочки на подбородке и левой щеке. Пышные, вьющиеся волосы были собраны в хвост и перевязаны широкой голубой лентой. Стройную точеную фигурку и небольшую грудь облегало темно - голубое, в белую тонкую полоску платье, перехваченное на талии белым кожаным поясом, шириной в ладонь крупного мужчины. Прижимая к груди толстую старую книгу, девушка взирала с высоты холма на красоты, открывающиеся ее взгляду.