В человеческой форме себя контролировать легко. А вот Зверю, древнему Каменному Чудищу, придется несладко.

Едва только он начал выбираться из моря, как тут же их и увидел. Нет, ну замечательно спрятались! За камнем, конечно, трудно будет их отыскать, этих мелких бестолочей.

Нещадно матерясь про себя, Зверь выбрался на замерзший берег.

Сминая человеческими ногами песок вперемешку со снегом, натянул кожаные штаны на липкое тело.

- Хард, Яська! А ну, выходите, вашу мать! Быстро, а то хуже будет!

Первым показался пацан. Красный от страха, с грязными следами слез на щеках, но держался он, на удивление, стойко. Не трясся, не ревел, просто вышел из за камня и встал прямо, как столбик.

Выдохнув, поднял голову и заглянул в глаза - еще сапфировые, холодные, звериные:

- Сэтр Лейнар, вы... Аргнаар? ОБОРОТЕНЬ?

- Как видишь, маг. - оскалился Зверь - Надеюсь, у тебя хватит ума не трепать об этом нигде? Хотя... трепли, если хочешь. Есть два варианта: либо тебе не поверят, либо...

Мальчик ожесточенно затряс головой, стараясь не расплакаться:

- Я не... я не... Я могила, сэтр!

Хард сказал это искренне. Несмотря на еще юный возраст, он прекрасно понимал, что в мире никто не сделает скидки на твое малолетство или испуг. Ошибешься - сдохнешь.

Только почему сэтр всё скрывает? А вот это уже глупый вопрос, очень глупый. Он ПОСЛЕДНИЙ и он знает об этом. Он ОДИН. Пока один. Тот, другой, не явился еще.

И, неизвестно, явится ли вообще. Ведь не зря Одра не видит дитя, а Одра видит все.

...Возвращались домой молча, связанные теперь тайной, одной на двоих, как цепью. Лейнар нес на руках Яську, нашептывая на ухо ребенку какую то ласковую ерунду, заметая заговорами детскую память и совсем забыв о том, что недавно, совсем чуть - чуть назад, готов был взяться за хлыст. Харда он вел за руку, перед самым замком тяжело сжав мальчишечьи пальцы и маг ответил ему тем же.

"- Договор, Хард?

- Да, сэтр."

Линка была дома, слава Богам! Заплаканная, растрепанная, она разрыдалась и кинулась к детям. Беглецов долго тормошили, обнимали и целовали. В довершении всеобщего торжества Одра вдруг влепила брату сочную, звонкую затрещину. Тот поежился, но смолчал. Не просто так - ведь за дело.

- Завтра с ними поговорю. - бросил Лейнар - А сейчас вы, нира Женан. Но не зверствуйте, пообедать дети должны все равно.

Гувернантка кивнула:

- Не беспокойтесь, сэтр. Я не поддерживаю таких методов воспитания, как лишение ребенка еды и прогулок. Это вредно. Но накажу. И очень сильно. А вы завтра тоже... не зверствуйте. Пожалуйста, без этих ваших... хлыстов и каторжных выражений. Также... оденьтесь, сэтр. Вы распугаете прислугу своим видом.

Он расхохотался и, вместе с еще рыдающей Лииной, отправился наверх, тяжело ступая по лестнице мокрыми босыми ногами.

- Я на минутку домой забежала, проверить! - Лиину била истерика - А тут вы... Я виновата, Уилбер... Я во всем...

- Иди сюда. - прервал он ее - Пойдем умоемся, Лиса.

Оказавшись в купальне, сам раздевал Лиину, крутя, как куклу. Встав на колени, прижался губами к нежному, еще плоскому животу.

- Лин, не плачь, перестань! Все хорошо, Лисенок. Ну что с ними могло случиться на берегу? Безопасно здесь. Перепугались только и намерзлись, сейчас бабы их накормят, настоем разотрут и спать... завтра выпорю обоих нахрен!

- Да где они были то? - удивилась Ли, утирая слезы и глядя на мужа сверху вниз - Мы все обегали!

Он хохотнул:

- За камнями прятались. Игра у них такая веселая, хораты их раздери. Лииин...

Он провел языком по животу вниз, коснулся пальцами нежного места - средоточия женского начала. Девушка рвано выдохнула и закусила губы. Странно, конечно, но напряжение ушло. Ей всегда становилось спокойно, когда он рядом...

- Возьми меня, Уилбер!

Лиина сказала это - нет, почти выкрикнула: резко и твердо. Будто обе ее Сути - Черная и Светлая - сейчас слились в одну и протестовали против боли, холода и неясностей, и мерзости жизни. Ей хотелось, чтоб он взял ее быстро, грубо, иногда она любила так - как горничную или шлюху, прижав к стене или прямо на полу.

Однако сэтр не стал торопиться. Он стал целовать живот, огибая языком пупок, спустился ниже, легко коснувшись губами медовой влаги.

- Скажи, что так хорошо, Ли!

Ответом ему стал стон - медовый и влажный, такой же, как и то, что он целовал сейчас.

- Лисеныш мой...

Развернув жену спиной к себе, он поднялся. Прижавши ее ягодицы к своим бедрам, мягко вошел в полыхающую глубину. Лиина стонала, уперев ладони в стену.

- Наклонись немножко, Лиса. Так же лучше...

Она вскрикнула, выгнулась, уходя от него. Ли всегда делала так, словно тело все еще боялось наслаждаться. Однако сэтр не позволил ей этого.

- Не уходи, - шепнул он ей в ухо - Прими меня.

Крепко сжав руками набухшие груди, вошел глубоко и, опалив шею жены пламенем дыхания, начал двигаться мягко, но размеренно, не убыстряя, но продляя удовольствие.

- Говори, Лин. - шептал он - Говори, что тебе хорошо...

И в который уже раз она ответила только стоном и слезами, легкими слезами, таким легким бывает дождь ранней осенью...

Они кончили вместе, взорвавшись разноцветными осколками, так взрываются витражи, пострадавшие от камней и палок озорников или вандалов.

После, глядя на задремавшую, лежавшую в постели жену, сэтр убрал с ее лица ржавый локон и сцеловал остатки слез. Усмехнулся.

"Вот ведь опять будет потом ворчать - утешить не умеешь, только таким способом привык с женщинами разговаривать... Ох, Лиина! Глупая ты еще, как пробка... Любимая. Моя. Не отпущу никуда, если соберешься уйти раньше... пойду с тобой."

...Дети проспали до ужина.

После ужина, порции нравоучений и назиданий от Вороны, поцелуев украдкой от Лиины, демонстрации кнута в сжатых пальцах от сэтра Лейнара и пары кусков хлеба с маслом и сахаром от кухарки, врученных также втихушку, они отправлены были в классную комнату писать по сто раз в тетради "Я всегда буду слушаться старших!"

По большому счету это писал только Хард, сопя носом и старательно выводя буквы пером. Яська же просто ныла в углу - Назина отказалась играть с ней, объявив, что не хочет и не будет общаться со злой девочкой, которая никого не любит.

А уже глубокой ночью, лежа в своей постели, маленький маг все же задумался над тем, почему это Одра не видит будущее дитя.

Ведь Одра видит все. Только скрывает.

Глава 34

Сэтр Лейнар Уилбер никогда не считал себя смелым. Более того, он (по его собственному мнению) был трусоват. В детстве старшие братья часто подвергали его насмешкам за робость, нерешительность и излишнюю осторожность. Ведь смешно подумать теперь - тогда он боялся даже грозы, прячась под кровать или стол, стоило только едва слышному, еще ватному грому начать приближаться к Темному Утесу. Гроза лишь просыпалась, пробуждалась, делая первые шаги, а маленький трус уже прикрывал лицо руками и натягивал на себя одеяло или скатерть, сдернутую со стола.

Братья хохотали, мать холодно усмехалась, всякий раз напоминая о дури и детском возрасте, отец же начинал орать о том, что младший отпрыск боится даже собственной тени.

- Как ты жить будешь, мать твою?! Немедленно вылазь из под стола и прекрати изображать из себя идиота.