Магичка никогда не обращалась к ней даже просто по имени, всегда используя вежливое "сэтра" или "сэтра Лейнар". С чего вдруг такая смелость? И потом, Линкой называл ее только муж, никому из домашних не пришло бы в голову использовать в обиходе это смешное, ласковое прозвище.

- Линка, так на Юге называют этих лис, - объяснила Одра - Бордовые снежные лисы. У нас, правда, они немного другие - поменьше. Но, в принципе... Такие же. И так же не дружат с веккри. Видимо, свиньи подошли слишком близко к норе... Вот лиса и вышла наружу. Детишек отстояла, а сама...

- Линка, значит. - хихикнула Ли - Ну, линка так линка. Значит, так и есть.

...Домой вернулись только Назина и Ли с лисятами, парни остались зарыть в землю мертвую лису - негоже было оставлять труп для привлечения падальщиков и разноса заразы. Место это, опушка близко к дому, еще бы только болезней не хватало для полного счастья. Одра вызвалась помочь: отогреть землю, все ж таки огненная магия!

Встречены были теплом, радостным визгом Яськи и сдержанной улыбкой Харда, который ни на минуту не отходил от девочки - читал ей любимые книжки, поправлял жилетку и носился за чем та попросит по первому ее писку.

- Меньше кашляет! - сказала кухарка Энна - Поспала хорошо, вон - жених не отстает от нее... Даже когда спала, рядом сидел. Заботливый! Молодец парень... Сэтра!

- Что, Энна? - Ли отхлебнула из кружки горячий, сладкий чай и с наслаждением вытянула ноги, поболтав ими в воздухе.

Кухарка, кряхтя и охая, вытянула откуда то из под лавки огромную корзину.

Высыпав из нее на расстеленную тряпку головки дикого лука, предложила:

- Это... лисят сюда! И ко мне, на кухню, к печке. А то затеребят их ребятишки, сдохнут малявки раньше времени!

Вот в таком сумбуре и кутерьме прошел остаток дня.

А ночью сэтра Лейнар проснулась от внезапно разрезавшей вдруг напрягшийся живот острой непереносимой боли.

- Рано еще... - прошипела Ли, поднимаясь с кровати - Рано, ты чего... Рано...

Адар, выкатившийся на небо уже полностью, заглянув с удивлением в окно.

...Сэтра Лейнар лежала на полу, скрючившись зародышем, сжав в руке остаток так и не зажженной свечи. Ночное светило погладило девушку по лицу, поиграло волосами. Потом, ничего не добившись и обидевшись, скользнуло лучом ниже.

По плечу. По телу, скованному жгучей, больной судорогой. По ногам, согнутым в коленях. И по плотной ткани длинной белой ночной рубахи, подол которой был теперь почему то бордовым. Как шерсть мертвой линки и спящих теперь в корзине, застеленной тряпками, мирным сном ее детей.

- Рано... - прошептала Лиина - Рано, чего ты...

Щуря глаза, одурев от боли, она скользила взглядом по серым стенам спальни.

- Уилбер... прости.

Равнодушный Адар еще раз глянул сквозь решетку и витраж окна. Не найдя для себя ничего интересного, спрятался за набежавшую тучку.

Где то далеко - далеко в лесу ворохнулся снег, упав с ветки и резко крикнула какая то глупая ночная птица...

Затем все исчезло.

РАНО ЕЩЕ... рано...

Глава 36

Если бы вспоминать все, то Ли могла только вспомнить, как ее поднимали с пола и несли куда - то, потом мыли чем то пахучим; причем вода (или что это было?) обжигала почище каленого железа.

Потом, как в полузабытьи...

Все тело выкручивало, будто по нему прошлись молотами или битами для зерна, внутри и между ног образовалась огромная каверна, дыра, наполненная расплавленным оловом и битым стеклом. Временами девушка чувствовала приятное прикосновение чего то прохладного и влажного к своему лицу и телу.

Тогда становилось легче, спокойнее и чей то родной, знакомый голос шептал ей:

- Тшшш, сэтра Лейнар, не плачьте! Надо быть сильной, на все воля Богов...

Вслед за этим шепотом следовало прикосновение рук, чуть шершавых и добрых. Эти руки делали многое: обтирали, мыли, переодевали. Запрокидывая ее голову, вливали в рот пряный бульон и какие то горькие отвары и настои. Просто гладили по волосам и меняли на раскаленном от жара лбу быстро высыхающие тряпки.

Потом явились другие руки, холодные и жесткие. Пахнущие морозом, мылом и чем то едким.

После чего то горького и обжигающего влитого в ее рот и болезненных манипуляций, совершенных этими руками, Лиина впала в полусон, но сквозь полусон слышала:

- Я сделал, что мог, нира Женан.

И в ответ тихий шепот:

- Она... выживет? - всхлип.

- На все воля Богов... тяготы жизни... выкидыш!

Лиина слышала это как через вату, удивляясь: надо же! У кого то выкидыш... несчастная женщина... а вот у нее, у Ли, нет... у них все хорошо, хорошо, хорошо!

Потом она видела закрывающуюся дверь и заснеженную опушку леса, и мертвую улыбающуюся лису, уткнувшую в подтаявший снег черный кожаный нос.

Еще где то плакал ребенок: сильно, надрывно и страшно. Ли хотела побежать к нему и успокоить, а по пути забрать лисят из разрушенной норы, но сэтра Лейнар не смогла сделать этого, потому что...

...стояла сейчас на скале, одной из тех. что служили давным - давно жертвенниками для Каменных Чудовищ. Босые ноги замерзли совсем, а волосы рвал ветер.

Потом была вода, много ледяной воды, какой то громадный змей обвил тело девушки холодными жуткими кольцами и... поцеловал ее.

"Так вот какой он, Змей Аргнаар!" - подумала девушка, восторженно разглядывая сияющую серебряную чешую - " Красивыыыый... Каменный Зверь!"

Да это и не Зверь вовсе, а Лейнар...

Прикоснувшись губами к щеке Ли, погладил их дыханием:

- Лин, Лисенок...

И поцеловал, раскрыв языком губы, властно и грубо, как всегда делал и как нравилось ей...

Разве он вернулся уже?! Когда же?

Лиина заворочалась в постели и снова руки, те первые, удержали ее:

- Тшшш, сэтра... тшшш...

Сколько дней, сколько ночей, сколько часов продолжалось это - Ли не было известно. Может долго, может нет, металась она в бреду и тяжелой горячке, а только дни и ночи слились в одну огненную пламенную карусель. И сколько этой карусели крутиться - тоже никто не знал.

...Когда девушка открыла глаза и пришла в себя окончательно, в окно спальни бил день. Яр наращивал мощь, торопил весну. Яркие, теплые его лучи пробивались сквозь разноцветное стекло и ложились на пол застиранными цветными полотенцами. Здесь было тепло и уютно, весело потрескивал камин, стояла тишина, лишь снизу доносились слабые звуки разговоров, шагов...

Лиина поморщилась и, сдвинув одеяло, попыталась встать. Однако едва только она с трудом скинула ноги с кровати и, опираясь на руку, поднялась, тут же легла снова, подчинившись жуткому головокружению.

Дверь отворилась потихоньку, вошла Ворона со стопкой грубых полотенец в руках.

- Проснулись, сэтра? - голос ее дребезжал, вибрируя явными старческими нотками - Ну и хорошо... Сейчас встанем потихоньку, умоемся...

Она говорила сейчас с Лииной, как с ребенком. С глупым, наивным ребенком: вот сейчас встанем, вот сейчас... не будем плакать...

Вообще, женщина сдала в последнее время. Всегда ровную, прямую осанку кривила сейчас усталость, темные волосы зима раскрасила серебром, четкие черты лица смялись, а на руках выступили неровные коричневые пятна - вестники надвигающейся старости.

- Что со мной было, нира Женан? - спросила Ли и не узнала своего голоса. Из горла вырывался хрип, перемешанный с дыханием - Я упала?