Сэтр невесело хмыкнул и сдвинул полоску черной кожи на лоб. Глазное яблоко уцелело, но вместо непроглядной тьмы в металле отразилось теперь нечто серое, покрытое противной белой пленкой. Нет, само собой разумеется - пара визитов к Утесу Скорби, пара месяцев и все придет в норму, но пока...

Линка любит все красивое: цветы, море, животных, крупный, мягкий снег, пышные румяные булки, бисерные вышивки и яркую посуду. Он прекрасно помнил выражение лица своей жены в ту ледяную, первую брачную ночь - девчонка при виде его, своего мужа, сморщилась так, будто увидела поганую склизскую змею или помойку. Сэтр представил, что будет с Лисой теперь...

Но если Лиина еще как - то проявит сдержанность, то Яська не подпустит его к себе. Малышка напугается, это точно! Если Одра и Хард уже совсем большие, то Ясина - человеческий ребенок, дети Низших поздно взрослеют.

Лейнар вздохнул и вернул повязку на место. Так лучше. Придется и не снимать совсем, пока не восстановится полностью.

Линка, Линка... Ждешь ли своего мужа? И как примешь? Одного ему теперь хотелось - побыстрее увидеться с ней. Быстрее уже... Один он проще бы добрался - вон, хоть по морю, да этих то, убогих куда? Вымотанные, да и не чужие. Лисья родня. А значит, и его тоже.

Убрав тарелку в мешок, потянулся, поднялся.

Посмотрев на круглый, как блин, пафосный Яр, рявкнул:

- ПОДЬЁЁЁЁЁЁМ!

И уже через несколько минут всадники двигались по оплывающей неровной дороге. Домой.

...Лиина торопилась. Ровно две недели прошло с того позднего вечера, когда явился Деймэн с радостным известием - предупредил, что едут. И его вперед отправили, сообщить. По подсчетам девушки - явиться они должны сегодня, к вечеру. Скоро уже...

Боги, помогите! Хоть раз за всю историю этого мира, искалеченного войнами и проклятиями - дайте покою и ему, и себе! Дайте забыться двум несчастным душам, соединиться и слиться в одно, как надлежит сливаться супругам.

Почему это доступно всем, даже лесным зверям, даже людям, но только не Праантар и Последнему Потомку?! Что уж такого они натворили? Ведь не более, чем другие ошибались!

Жили же, и ошибались поэтому. Как без ошибок?! Разве возможно? Ведь говорят, что и жизнь в Мироздании зародилась тоже... по ошибке.

Ли критично оглядела себя в зеркале. Мдааа... Разрушения налицо. Морщины везде: в складках губ, возле глаз, и самая большая - между бровями. Тусклые, несмотря на мытье и прополаскивание цветочным отваром, волосы. Ввалившиеся глаза, они теперь напоминают не изумруды, как любит говорить Уилбер, а стоялые лужи болотной воды. Те самые, которые образуются в лесных ямах и (иногда) на разбитых дорогах после долгих, затяжных дождей.

Худоба. Нет, не та изящная стройность фарфоровых статуэток - дорогая, чуть дымная, нереальная, вызывающая охи - вздохи восторгов, а именно ХУДОБА. Злая, болезненно - белесая, безжизненная.

Нет, конечно, все поправимо. Спокойный сон, хорошее питание, маски и отвары сделают свое дело, но когда?

Когда случится, что она снова станет для своего мужа желанной и любимой? Тем самым огнем, который заставляет сердце смягчаться, а плоть отвердевать? ЧТО, ЕСЛИ НИКОГДА?

Нет. Не может быть... Или может? Может, война сожгла не только Кланы? Может, ничего нет уже, даже и пепла?

"Ничего, прорвусь." - подумала девушка, собирая волосы в косу и закалывая ее вокруг головы - "Объясню. Поговорю. Только встретить его, а там..."

Все ведь готово к его приезду: вылизан до блеска дом, выпечены лепешки, и мясо в котле маринуется, только и ждет, когда его сунут в печь. Из заморозки, глубоких подвалов достали вчера поздно вечером лайзятину: замерзшую, седую мякоть отбили и кинули в пряности и специи, аккуратно переложив сухими грибами и овощами. Лепешек и хлебов - гора, пусть и из черной муки, остатки белой пошли на сладкие булки с ягодой (для детей), и молочный кисель есть, и кислое домашнее вино...

Здесь ждут тебя, Каменный! Здесь твой дом, твое место. Твоя Суть и Время твоё.

И дурак будешь, если на сторону посмотришь, как голодный пес. Хорошо, если не посмотришь, если почувствуешь, насколько врос корнями в грубую, неласковую серую землю Темного Утеса. Если знаешь уже, КАК крепко переплетены ты и Лиса между собой - кожей, мышцами, нервами и кровяными сосудами.

Ну, а если же забыл или, того хуже - не знал, тогда...

- Сама тебе башку откручу, идиот твердолобый. - прошипела Лиина зеркалу - Сама убью, утоплю в море. На корм пойдешь рыбам и Каменному Чудовищу. А как же? Ты думал - ты большой и страшный? Может и так. Вполне даже так. Да только пока я не скажу, не двинешь ты даже шаг ни с этого Утёса, ни с этого места.

Отпрянув от зеркала, сама же этих слов испугалась. Что это с ней? И стекло врет - ерунду показывает: вдруг глаза, вспыхнувшие нежной травяной зеленью и высокомерную улыбку, тянущую губы, как за ниточки. Настоящая Хозяйка Темного Утеса. Настоящая.

- Хорат его... - пробормотала Ли, отряхивая видение прочь - Привидится же с дури, да от недосыпу! Успокоиться надо. И ждать.

...Так весь остаток дня и бродила, как призрак во мраке, раз по сто спрашивая и выпытывая одно и тоже. Когда Яр покатился спать, тогда в себя пришла, села за шитье и...

...Сама не поняла, как на дороге оказалась перед мостом, крича и вопя истошно:

- Скорее, Чед! Скорее, Ламвер! Опускайте мост! Едут! ВОН ЖЕ ОНИ!

И, вырвавшись, давя мокрые камни ногами в стертых домашних туфлях, понеслась вперед, оскальзываясь на опускающемся, скрипящем мосту. Пронесшись вихрем по хлипкой разбитой дороге, только и видела, как первый всадник, резко и неаккуратно спешившись, таким же вихрем несется навстречу, брызгая грязью в разные стороны из под ног.

Когда нервную, маревную синь прорезал дикий крик, вперемешку с истерикой:

- УИИИИИЛБЕЕЕЕР! Лейнар...

Тогда и попала она в грубые, жесткие объятия, в запах старой крови, пота, горелой травы, табака и раскаленного железа.

- Мой Зверь... мой... прости.

Обмякла, улыбнувшись и чувствуя, что летит вверх.

В небо. В скалы. В родные черные омуты... глаз...

Глава 39

Он внес ее в замок на руках - рыдающую, безумно орущую и вцепившуюся в его одежду пальцами, словно когтями. Легкую, раненую болью; эту боль чувствовал он - взгляда мельком достаточно было Лейнару, чтобы понять, что произошло и за что Лиса теперь просит прощения. С трудом разбирая все эти: "не смогла", "прости" и грубую, площадную брань, льющуюся потоком с милых губ, пытался прекратить, но тщетно.

Поэтому, наказав охающей и всплескивающей руками прислуге:

- Энна, Дарина! Прекратите на меня таращиться. Хората увидели? Там Тарниер с родней. Помыться им и за стол. Есть, чем накормить?

Женщины закивали головами:

- Конечно, сэтр! Ждали же вас! Всего наготовлено.

- Дети спят? Не будить. Завтра утром увидимся.

Поднявшись наверх, сел в кресло и, продолжая укачивать на руках Линку, на секунду прикрыв глаза, вдохнул воздух. Боги, как же скучал!

- Лисенок, перестань. - начал шептать в волосы - Перестань, не рви душу. Когда это случилось?

- Две... недели... Уил... бер! Я сука, дрянь последняя!

О, оказывается, его силы тоже не безграничны! Или опять испугался? Но как же так? Нежели то, что с ним было раньше, не страшнее того, что происходило сейчас? Неужели предсмертные хрипы не страшнее женского плача? Неужели агония умирающих, их последние судороги не жутче, чем эта легкая дрожь хрупкого тела под бордовым бархатом платья?