— Я приходил к тебе, — сказал на ходу.

— Мне доложили. Привет, братишка, — обняла его Ника.

За ограждением тоскливо залаял Бадди.

Жакуй встрепенулся, скрипучим голосом прокричал:

— Гаргулья! — и радостно залаял в ответ.

— Нужно было его взять, — рассмеялась Ника, снимая клетку с крюка. — Пусть бы пообщались, а то Жакуй заскучал.

— В другой раз, — ответил Дэниэл. — Я сегодня с ним к реке ходил. Он сильно устал. Обратно нёс его на руках. Хотел тебя с нами позвать, но ты... Всё же хорошо? — осмотрел сестру с пристальным вниманием.

— Как видишь.

— Слышал, что тебя ударили.

Ника рефлекторно потёрла шею:

— Всё проходит, пройдёт и это. Идём наверх, — пропустила его в коридор. — Эскиз панно принёс?

— Ага. И вот бабушка тебе фрукты передала. Сегодня утром доставили. Смотри, чего тут только нет.

— Ого, виноград, гранаты? Спасибо.

— Там ещё есть разные орехи и... в общем, увидишь.

— Откуда такая роскошь?

— У бабушки свой давний поставщик. Если тебе нужно, то я могу вас свести. Хотя… ты же едешь со мной во Францию. Едешь? — с нетерпеливым ожиданием уставился на неё.

— Иди, — подтолкнула его Ника. — В мастерской поговорим, без свидетелей.

На площадке второго этажа девушка замедлила шаг.

— Подожди, — остановилась и задержала Дэниэла. — Давай-ка заглянем к одной постоялице. Съезжает. Кое-что уточнить у неё нужно.

Дверь в номер восемь оказалась наполовину открытой. Из неё доносился преувеличенно громкий, недовольный голос госпожи Марравельт:

— Бельё не мни, складывай аккуратно. Положишь сверху.

Хоть вдова откровенно всем демонстрировала своё желание экстренно покинуть гостевой дом, у её номера не толпились сочувствующие постояльцы. Кто-то из них даже будет рад избавиться от вздорной соседки.

Поставив клетку с Жакуем на пол, Ника сделала Дэниэлу знак подождать и для приличия постучала в створку. Без церемоний вошла, оставив дверь открытой.

Сборы к отъезду шли полным ходом. Один закрытый и готовый к перевозке дорожный сундук стоял у стены. Второй — наполовину наполненный — высился посреди номера. На сиденьях стульев высились стопки тщательно сложенного нижнего белья. Служанка неспешно сновала между шкафом с распахнутыми створками, комодом с выдвинутыми ящиками и открытым сундуком.

Госпожа Марравельт полулежала в кресле на подушках и обеими руками прижимала ко лбу влажную повязку. Следуя глазами за служанкой, ворчливо её наставляла:

— Сходишь в кухню, возьмёшь…

Увидев хозяйку гостевого дома, понизила голос:

— Ах, это вы, госпожа Руз. Я всю ночь не сомкнула глаз. Днём также не смогла заснуть. Не могу никак успокоиться. Моё нервическое устройство истощено до крайности, — трагически закатила глаза и приняла позу глубоко страдающего человека.

Ника мысленно воздела глаза к потолку. Со стороны можно было подумать, что это госпожа Марравельт подверглась нападению грабителей и только-только вернулась с того света.

— Что с вами случилось? — спросила девушка, в удивлении подняв брови. — Пригласить для вас лекаря?

Женщина испытующе и, как показалось Нике, с долей презрения посмотрела на неё:

— Я сама его приглашу, когда окажусь в полной безопасности и когда сие сочту необходимым. Вы зашли, чтобы вернуть мне излишне уплаченные деньги за неполный месяц пребывания?

Она повернула голову на шум, донёсшийся из-за открытой двери. В конце коридора хлопнула дверь, послышались и затихли обрывки разговора.

— Хочешь чаю, зар-раза! — прокричал Жакуй густым мужским басом.

— Хочу, — засмеялся Дэниэл.

Пока вдова отвлеклась, в недоумении пытаясь идентифицировать голоса, Ника краем глаз наблюдала за служанкой, старательно сворачивавшей платье госпожи.

На вид девице было лет двадцать пять. Жила на чердаке в каморе для слуг. Невзрачная, неприметная. Этакая серая, в меру пугливая мышка-норушка. Ходила тихо, в разговоры ни с кем не вступала, от домашней прислуги держалась особняком. По требованию госпожи Марравельт меняла полотенца и постельное бельё. Если та ела в номере, что случалось нечасто, приносила на кухню грязную посуду.

Ника недоумевала: почему выпустила девицу из вида? Ни о ком из прислуги не забыла, а о ней даже не вспомнила! Такая незаметно и ключ из каморы Хенни стащит, и назад его повесит, и в ночное время бесшумно спустится с чердака и откроет дверь кому угодно — за плату и подавно.

Ника попыталась вспомнить имя девицы. Нет, не помнила. Настолько та оказалась безликой. В сумерках пройдёшь мимо и не заметишь. Вот вам и подходящая кандидатка в помощь грабителям! Только причастность «мышки-норушки» к банде не докажешь. За руку не пойман — не вор.

«М-да», — опечалилась она. В двадцать первом веке причастность к преступлению оперативники доказали бы в считанные часы, прибегнув к помощи камер наблюдения, неспящих соседей, экспертов. В помощь — отпечатки пальцев, анализы ДНК…

— Не беспокойтесь, госпожа Марравельт, — протянула Ника задумчиво, — рассчитаю вас непременно. В качестве извинения за доставленные неудобства позволяю вам выбрать и взять с собой, что пожелаете из меню для постояльцев на ужин. За счёт заведения. Чтобы на новом месте вы могли заняться сугубо устройством быта.

Вдова оживилась, поёрзала в кресле. От удовольствия на щеках проступил румянец.

— Ах, госпожа Руз, как же так? — голос стал глуше, ласковее. — В вашем ведении очень приятное заведение, но, уж простите, замечу вам, что ваша упокоившаяся матушка подошла бы к сему вопросу крайне ответственно. Не следует ли вам нанять стражника?

— Стражника? Зачем? — деланно удивилась Ника, понимая, к чему клонит постоялица.

— Ну как же, миленькая госпожа Руз, вас разве не беспокоит защищённость ваших жильцов и своя собственная?

— Разумеется, беспокоит. Защита в доме на должном уровне. В кофейню, как и в гостевой дом, войти с улицы в ночное время невозможно.

Ника подошла к ней ближе и заговорила тише:

— Скажу вам по секрету, что среди прислуги оказался пособник бандитов, он ночью открыл им дверь.

— И кто этот пособник? — спросила госпожа Марравельт. — У вас же два мужчины в найме? Который из них? — глаза загорелись странным нездоровым интересом.

— Пособник — женщина и мы пока не знаем, кто именно. Скоро придут господин Ван дер Меер и капитан ночного дозора господин Алан Матфейсен, они возьмут отпечатки пальцев у всей прислуги.

— Что возьмут?

— Отпечатки пальцев, оттиски, — повторила Ника громче. — Поэтому, вам со служанкой придётся задержаться до их прихода.

— А зачем брать оттиски?

— О, это новейшая и уже получившая весьма широкую известность процедура в дознании для доказательства причастности преступника к данному преступлению. Называется дактилоскопия.

— Ничего не поняла, но крайне любопытно, — сказала госпожа Марравельт.

Она нервно облизнула губы, сняла со лба повязку и отдала её служанке.

— Вам смочить? — спросила та еле слышно.

— Не нужно, — отмахнулась хозяйка. И уже Нике: — Будьте столь любезны, расскажите мне, что за… дак… хм… сразу и не запомнишь.

— Если только в двух словах, — охотно отозвалась Ника. — Дактилоскопия — это способ опознания человека по следам пальцев рук.

Она достала из кошеля взятый у Хенни ключ и показала вдове:

— Вот этим ключом была открыта дверь в кофейню со стороны лестницы. На нём остались следы пальцев того, кто его брал.

Ника исподтишка наблюдала за служанкой. Говорила тихо, но не настолько, чтобы та не могла её услышать. Девица превратилась в слух, движения замедлились, но напуганной она не выглядела.

Госпожа Марравельт вертела головой, щурилась, внимательно рассматривая ключ в руке хозяйки заведения:

— Какие же на нём могли остаться следы? Он же железный.

— Следы есть. Возьмите стакан из хрусталя или приложите руку к оконному стеклу. Затем сосредоточьтесь и внимательно посмотрите на просвет. Вы увидите на стекле следы своих пальцев или отпечаток руки. Это пот и жир, который есть в небольшом количестве на нашей коже, — Ника потёрла кончики своих пальцев. — Следы остаются на всём, чего мы касаемся: на железе, посуде, дереве, бумаге... Если говорить коротко, то господин Ван дер Меер снял отпечатки пальцев вот с этого ключа.