— Работы непочатый край.

Прикинула, что на уборку кухни и приведение комнат третьего этажа в жилой вид уйдёт четыре-пять дней, если не больше. Второй этаж уберут с большего, чтобы избавиться от запаха гари. К его ремонту вернутся, когда появятся свободные деньги.

— Госпожа Маргрит велели нанять двух женщин для уборки, — сообщила Хенни, теребя кончик носа. Смачно чихнула в ладошку. — Пойду подводу с вещами встречать. Гуго обещал скоро быть. А вы ступайте отсюда, занимайтесь своими делами.

Ника слышала, как утром госпожа Маргрит обговаривала с Гуго Дудесом условия его работы в особняке на улице Дифер. У Ван дер Меера садовник работал три дня в неделю и был рад найти подработку ещё на три дня. По воскресеньям он помогал матери продавать на рынке не только цветы в горшках и кадках, включая их доставку покупателю, а и принимал заказы на поставку плодородного грунта, удобрения и песка.

«Занимайтесь своими делами», — мысленно повторила Ника последние слова Хенни. Боялась думать, чего и сколько предстоит сделать в ближайшие дни.

Служанка задержалась в дверях:

— Так вы этот покой выбрали?

— Да, — ответила Ника.

— До вечера его отмоем. Если надо мебель передвинуть, говорите сейчас. Гуго с возницей сделают всё в лучшем виде.

Ника указала, на сколько сдвинуть книжный шкаф и куда переставить сундук, на какую стену повесить зеркало. Закруглилась:

— Стол оставьте у окна. В одной из комнат видела этажерку*. Поставьте её у стола.

— Что видели? — вскинула брови Хенни.

— Открытая книжная полка, — Ника показала её высоту, — в последней комнате.

— Жардиньерка, — закивала служанка, — которая со шкапчиком внизу. Сюда её, значит, принести.

Девушка усмехнулась упрямству Хенни, с которым та продолжала коверкать простое в произношении слово. Подтолкнула служанку в коридор, потирая переносицу, чтобы не чихнуть. Пора спуститься в мясную лавку, обмерить все помещения первого этажа и нарисовать новые эскизы кофейни. К ним приложить рисунки и чертежи столов, диванчиков и стульев, которые придётся изготовить на заказ. Уверена, что подходящей под её запросы готовой мебели в Зволле не найдётся. Чем быстрее она сделает эскизы, тем быстрее её изготовят.

Вечером зайдёт Ван дер Меер. Сегодня у него первый рабочий день на новом месте. Он не обещал, но Ника знает, что обязательно придёт. Нужно обсудить с ним не только черновик договора, который, кстати, ещё не написан, а и составить список первых покупок.

«Отдать серьги», — вздохнула девушка. Пусть Кэптен уже сейчас ищет покупателя.

Взгляд упал на свёрток с заказом от господина Готскенса. Под ложечкой неприятно засосало. Времени, как и надлежащих условий для рисования буквиц, нет. Нужно сейчас же пойти в контору по переписи книг и документов и вернуть заказ. Только после этого с лёгкой душой можно приступить к обмеру первого этажа.

Ника надеялась, что никаких договоров в письменной форме на выполнение работ Руз не подписывала и устных обязательств не давала.

Через десять минут девушка вошла в контору господина Готскенса.

Над головой глухо звякнул дверной колокольчик. В нос ударил запах ламповой копоти, старой бумаги, клея и чернил из древесной сажи.

Ника на секунду задержалась на пороге, бегло осматривая небольшое полутёмное помещение с двумя узкими высокими окнами. У задней стены до самого потолка высился стеллаж, забитый небольшими ящичками, коробками, толстыми папками, пакетами и перевязанными бечёвкой стопками бумаги.

У окон за столами с наклонными столешницами сидели переписчики документов: молодая женщина в монашеском одеянии и сгорбленный седой старик в нарукавниках. Прищурившись, с преувеличенным вниманием он всматривался в лицо вошедшей.

Перед монашкой лежала толстая книга с закладками между страницами. В неё она вписывала заглавные буквы в начало строф, копируя с раскрытой книги со стихами, служившей образцом.

Из-за стоявшего напротив двери стола тотчас встал невысокий темноволосый щуплый мужчина средних лет. С беспокойством глядя на посетительницу, тихо сказал:

— Госпожа Руз?.. Чем могу помочь?

Сомневаясь, что перед ней хозяин конторы, девушка поздоровалась, шагнула к нему и положила пакет на стол:

— Пришла вернуть заказ.

— Почему? — спросил мужчина.

— У меня совершенно нет времени на его выполнение. К тому же изменились условия. Столь деликатная работа требует тишины, удобного рабочего места и хорошего освещения, чего у меня в ближайшие дни не будет.

Худое бледно-серое лицо мужчины вытянулось, глаза округлились, на лбу собрались глубокие морщины. Он обернулся на переписчиков и неспешно пододвинул пакет Нике:

— Вы не можете отказаться. Госпожа Маргрит ничего такого не сказали и взяли заказ.

Девушка подтолкнула ему пакет:

— Обстоятельства изменились после того, как моя мать принесла заказ.

Мужчина сглотнул сухим горлом — на худой шее дёрнулся острый кадык:

— Это невозможно, госпожа Руз, — его голос стал твёрже. — У нас с вами договорённость.

Ника поняла, что перед ней хозяин конторы господин Мейндерт Готскенс.

— Мы подписали письменный договор на выполнение работы? — уточнила она, чувствуя онемелый холод в желудке.

Мужчина произвёл на неё странное впечатление. В его внешности не было ничего неприятного или отталкивающего. Голос тихий, вежливый, угодливый. Но было что-то, что настораживало и не давало расслабиться.

Господин Готскенс заискивающе улыбнулся:

— Зачем нам письменный договор, когда есть устный? Вот и мои работники могут подтвердить нашу договорённость.

— Не могут, — глянула на них Ника. — Именно потому, что это ваши работники, и вы можете оказывать на них давление.

— Боже мой, какое такое давление? — мужчина голос не повысил, но в нём появилась нетерпеливость и плохо скрытая враждебность.

— Они не могут выступать свидетелями, — уверенно ответила Ника. — Вы платите им жалованье, они зависят от вас, от вашей воли, поэтому скажут всё, что вы пожелаете. Свидетельские показания принимаются в суде юридически незаинтересованными в исходе дела лицами.

Монашка вжала голову в плечи, её пальцы задрожали. Старик сгорбился больше и с отсутствующим видом приступил к срочной чистке пера.

— Какой такой суд? — выпрямился и расправил плечи господин Готскенс. Подобострастно улыбнулся: — Я понял вас, госпожа Руз, и удваиваю цену за выполнение заказа.

— Вы поняли меня неверно, — сказала Ника громко, поворачивая голову на судорожный вздох монашки, во все глаза смотрящую на неё. — У меня нет комфортных условий для выполнения вашего заказа. Я переезжаю в другой дом, и там идёт ремонт.

— Всего-то… — выдохнул мужчина с облегчением. Отвёл глаза в сторону, избегая прямого взгляда. — Вы можете приходить сюда и оставаться, сколь того потребует исполнение заказа. Можете занять любое место у окна. Здесь достаточно светло в дневное время.

— Но… господин Готскенс, — подал голос старик-переписчик, сидевший на самом удобном месте. — Тогда я не смогу исполнить нашу договорённость.

— После поговорим, — отмахнулся от него хозяин конторы. На его лице мелькнула тень раздражения и недовольства.

Разворачивая пакет, чтобы господин Готскенс убедился, что ничего не пропало, Ника подчеркнула:

— Мне необходима спокойная и привычная обстановка. Иначе я испорчу буквицы. К тому же пять дней — это слишком мало для выполнения столь сложного заказа.

— Вы подвели меня, госпожа Руз, очень подвели, — закачал головой мужчина и взялся тщательно перебирать листы, проверяя их с обеих сторон.

Ника смотрела на его длинные цепкие пальцы, похожие на лапы паука, и в её сердце просачивалась необъяснимая тревога. Сейчас он скажет, что чего-то не хватает. Возразила:

— Именно для того, чтобы вас не подвести, я возвращаю заказ своевременно. Вы успеете найти другого писца.

Когда Готскенс сдвинул пакет на край стола, Ника выдохнула с облегчением и миролюбиво сказала: