— Где ты держишь второй комплект ключей? Почему не носишь с собой?

Хенни отступила от хозяйки и растерянно прогудела:

— Мешают же… тяжёлые… бренчат, путаются под руками, — суетливо сдёрнула накидку с огромного гвоздя, вбитого в полотно двери. — Вот они, все тут. А что случилось?

На гвозде, в самом деле, висела большая связка ключей. Если искать, то найдёшь. Ника сняла её, взвесила на ладони, перебрала. Ключ от нужной двери оказался на месте. Уточнила:

— Постоянно здесь висят? — подозрение, что она в ком-то жестоко ошибается, разъедало душу.

— Да, висят. А что случилось-то?

— И дверь в камору ты не закрываешь, — констатировала Ника очевидный факт.

— Зачем закрывать? — таращила глаза Хенни.

— Понимаю так, что брать у тебя нечего.

Кухарка на секунду задумалась, быстрым взором прошлась по скудной обстановке каморы и бросилась к ложу. Приподняла тощую перину, запустила руку куда-то вглубь, пошарила и вытащила потёртый кожаный кошель. Дрожащими руками высыпала на ладонь золотые и серебряные монеты и с облегчением вздохнула:

— Всё на месте, хозяйка. Да что случилось?

Ника потрясла связкой ключей:

— Кому-нибудь их вчера давала после закрытия кофейни? — ключом незаметно мог воспользоваться любой, как и без труда вернуть его на связку. Хенни на зависть крепко спит.

Кухарка села бочком на ложе и напряжённо выпрямилась:

— Не давала, хозяйка.

— Сама кладовые отпираешь, когда нужно продукты взять или поручаешь кому?

— Ну... — Хенни задумалась. — Гуго давала, чтобы бочку с мукой в кухню выкатил. Опять же непременно ему даю, когда в ледник за пивом спускается. Тёкле давала, когда... А что случилось? Пропало что-то?

Ника остановила взгляд на задрожавших руках кухарки:

— Вчера вечером дверь в кофейню ты закрывала?

— Я.

— Точно помнишь?

— Да. Непременно ключом два оборота делаю, — она показала, как именно проворачивает ключ в замочной скважине. Обомлела: — Что-то плохое случилось, да?

— Кто мог взять ключи у тебя без спроса? — глупость спросила — взять мог кто угодно.

— Взяли, да? И что-то унесли? — Хенни обмякла, сгорбилась, плечи опустились. — Вот ироды. А кто что взял?

— Во сколько дверь в кофейню вчера запирала? Кто к тому времени уже ушёл?

Хенни задумалась:

— София ушла. Как пол помыла, так и ушла… Гуго ушёл раньше её… Ида ушла вместе с Софией. Тёкла ушла последняя. Поздно вчера ушла.

Ника мысленно продолжила список: Лина уходит до закрытия кофейни, Бен уходит сразу же после сдачи выручки, задерживается редко. Горничные и поломойка уходят в восемь часов вечера. Круг подозреваемых значительно сузился.

Хенни уже не допытывалась, что случилось. Сидела тихо и не спускала настороженных глаз с хозяйки.

— Понятно, — протянула Ника, снимая нужный ключ со связки. — Никому не говори, о чём я с тобой говорила. Поняла? Молчи, — повторила твёрдо и дождалась, пока та кивнула.

Вернув связку на гвоздь, девушка вышла из каморы. Следом выскочила Хенни. Увидев, что хозяйка идёт в кофейню, растерянно залепетала:

— Вы куда, а поесть? Со вчерашнего вечера ничего не ели.

Ника в кофейню не вошла. Открыв дверь и увидев, что Дебора разговаривает с Беном, дождалась, когда женщина посмотрела на неё и показала знаком, что будет ждать её на заднем дворе.

Клетка с Жакуем висела на прежнем месте. Нахохлившийся попугай сидел на жёрдочке и, казалось, дремал.

Ника легонько постучала по прутьям:

— Привет, красавчик. Давно не виделись.

Жако встрепенулся, посмотрел на хозяйку одним глазом и отвернулся.

Не услышав ставшего привычным карканья, Ника осмотрела каменное ограждение и тополь. В обозримом пространстве вороны не было.

— Бадди! — позвала она и прислушалась.

Не услышав ответа, дотянулась пальцами до алых пёрышек на хвостике попугая и погладила их:

— Скучаешь? Подружка и дружок бросили тебя?

Жакуй не отреагировал.

— Эй, — Ника легонько потянула его за хвостик. — Поговори со мной. Тебя бросила Вроня? Носом не вышел? Или твой хвостик действует на неё, как красная тряпка на быка?

Вспомнив, как Лина говорила о высиживании птенцов, ласково продолжила:

— Не хандри, пернатый. Скоро появится твоя любимая. Высидит воронят, выкормит их и снова станет прилетать к тебе в гости. Ну, давай, поговори со мной. Скажи: Вр-роня.

Попугай вдруг вытянулся на жёрдочке, замахал крыльями и зычно выдал:

— Зар-раза!

Ника от неожиданности отпрянула. Не сразу поняла, что он произнёс слово на русском языке. Где он мог его услышать, терялась в догадках. Но услышал же и запомнил!

— Согласна, — улыбнулась она. — Зараза и есть. Сочувствую тебе. Ты здесь такой же иностранец, как и я… на птичьих правах. Меня тоже бросили, — тяжело вздохнула. — Давно тебя кормили?

Жакуй повернул голову и посмотрел на неё, как Нике показалось, с сочувствием.

— Переживём сию утрату, как думаешь? Поедешь со мной во Францию?

— Вы собрались уехать во Францию? — на крыльцо вышла Дебора. — А кто будет присматривать за кофейней и гостевым домом?

— Вы, — выпалила Ника. — Если, конечно, согласитесь.

Взяла женщину под локоть и повела к скамье. Усадила рядом с собой. Слышала Дебора весь её разговор с птицей или последнюю фразу — не столь важно. Так или иначе, а в ближайшие дни о разрыве Руз с нуворишем не станет судачить только ленивый.

Оглядываясь на Жакуя, Ника понизила голос:

— Об этом и хочу с вами поговорить.

— Разве я смогу? — удивилась Дебора, скосив глаза на руку хозяйки, сжимавшую её предплечье.

— Почему нет? Не боги горшки обжигают, — Ника смотрела в бледное лицо женщины. — До обеда будете работать в кофейне, а после обеда решать вопросы относительно гостевого дома. Поверьте, это совсем несложно. Если пожелаете, можете остаться лишь на должности управляющей гостевым домом. Продавщицу в кофейню подыщем другую.

Ждала реакции Деборы, но та обескуражено молчала. Её лицо медленно заливал нежный румянец; красивые глаза повлажнели.

— Давайте обсудим ваше жалованье, — не давала опомниться ей Ника. — Если будете заниматься только делами гостевого дома, сами понимаете, больше вот этого я платить вам не смогу.

Она написала цифру в новенькой книжице, висевшей на цепочке шатлена. Кстати, удобная штука, когда нужно что-то в срочном порядке пометить, а тетради под руками нет.

— Если станете совмещать работу в кофейне и часа три работать по управлению делами гостевого дома, то станете получать...

После означенной цифры Дебора густо покраснела, надо полагать от удовольствия, и Ника поняла, что уровень зарплаты женщину более чем устроил.

— Я буду работать и там, и там, — подтвердила она предположение хозяйки.

— Уверены? Нелегко будет.

— Вы же справляетесь, работая и на кухне, и по дому, и в гончарной мастерской. Меня всё равно дома ждать некому.

— Давайте поступим так: сейчас вы пойдёте домой, отдохнёте и всё хорошенько обдумаете. Если примете положительное решение, то сегодня придёте к закрытию кофейни. Я представлю вас постояльцам в качестве новой управляющей. С завтрашнего дня начну вводить вас в курс дела.

— Понимаю. Ваше замужество... — Дебора осеклась и опустила глаза.

Ника поняла, что женщина услышала последнюю фразу её разговора с Жакуем.

— Попрошу вас о моём отъезде во Францию никому не говорить даже по секрету.

Дебора вскинула на хозяйку тревожные глаза:

— Да, разумеется.

— Если вы сегодня не придёте, я пойму. На наши дальнейшие отношения это ни в коей мере не повлияет.

— Я приду.

Они простились до вечера и Ника с облегчением вздохнула.

— Ну что, идём домой? — спросила она у попугая.

— Жакуй хочет жрать, — напомнил он, раскачиваясь на жёрдочке.

— Кто бы сомневался, — улыбнулась Ника. Не удержалась от замечания: — Надо говорить не жрать, а есть. Понял?

— Руз! — услышала она оклик Дэниэла.

Брат спешил от калитки, держа в одной руке большую корзину, а во второй — свёрнутый в трубку лист плотной бумаги.