Но она не боялась.

Поль чувствовала нарастающее нехорошее предчувствие. Мрачные сцены, подсмотренные в сознании служанки, живо встали перед глазами.

Баттенберг потрепал Хелен по щеке, словно она была его любимой охотничьей собакой.

- Тебе стоит научиться еще кое-чему, дитя, - Баттенберг подцепил служанку под подбородок и заставил посмотреть на себя, - люди лживые существа и умеют врать даже в мыслях. Не все, что ты увидишь там – правда. Да, моя дорогая? – последние слова, к счастью обращались к Хелен, неотрывно взиравшей на своего хозяина блестящими изумрудными глазами.

Поль нахмурилась.

- Она показала тебе свою трагичную судьбу, - продолжал Баттенберг и его пальцы скользнули по пухлым губам девушки, стоявшей рядом с ним на коленях, - но вот не сочла нужным открыть некоторые подробности. Например, что предпочла стать доносчицей, а не погибнуть сама. Кто, по-твоему, сдал ее семью? Это правда, Хелен?

Девушка нехотя кивнула, не отрывая от него взгляда. Поль стало не по себе.

В этот момент она уже не знала кому и чему верить, оглушенная осознанием того, что служанка была подослана к ней, чтобы шпионить. Ловко же она добилась доверия девушки, падкой на такие истории! А ведь Поль сама позволила себя одурачить.

- У нее есть некоторые способности, но природа одарила ее куда меньше, чем тебя или Рихарда, - сказал хозяин замка и Поль вздрогнула от упоминания имени своего ручного монстра, - я привез ее сюда, в надежде раскрыть потенциал… Но был разочарован. Однако, она продемонстрировала мне куда большую преданность, чем своему народу и родственникам.

Хелен вдруг поднялась, отряхнула юбку строгого темного платья и стала закатывать длинные рукава. На ее лице не было написано никаких эмоций. Ничего, даже в тот момент, когда Баттенберг вложил в ее пальцы тонкий стилет с нацистской символикой, который достал из-за края своего мундира. Поль дернулась в сторону девушки, но быстро поняла бессмысленность своей жалкой попытки помешать – Хелен спокойно резанула стилетом по бледной коже запястья, даже не сморщившись от боли.

Баттенберг поманил Поль ближе.

- Попробуй исцелить ее, - приказал он.

Поль неуверенно преодолела расстояние, отделявшее ее от служанки, и взяла ее за руку. Она попыталась собраться и войти в то медитативное состояние, когда у нее наконец-то получалось управлять своими способностями, но была слишком взволнована.

В голове стучала навязчивая мысль: здесь никому нельзя верить.

В этом заколдованном замке все ненастоящее, все иллюзия, сотканная этим жутким колдуном в маске из слоновой кости. Каждый человек здесь – марионетка в его белых алебастровых руках. У стен, мебели, потолка и пола есть уши и глаза и они наблюдали за Поль все то время, когда она обманчиво чувствовала себя в безопасности наедине с собой.

Поль закрыла глаза, пытаясь унять бешено скачущие мысли и гудящую в голове кровь, замедлить и углубить дыхание. Перед глазами всплывали совсем не те картинки, которые были ей нужны, но в конце концов она настроилась на нужный лад и представила себе, как свежая рана затягивается, кровь высыхает, а разорванные ткани соединяются обратно.

И тогда из недр ее памяти почему-то всплыли слова, которые ей когда-то говорил Рихард.

«Древние люди называли нас по-разному - жрецы, провидцы, маги. Брахманы. В средневековье нас сжигали на кострах, а в новое время запирали в сумасшедших домах. Нас почитали, боялись и ненавидели. Потому что мы не такие, как обычные люди. У нас есть… сила».

Поль медленно открыла глаза и увидела, как стремительно бледнеет свежий порез на коже Хелен. Служанка наблюдала эту метаморфозу без особого восторга, словно каждый день сталкивалась с подобными чудесами. Однако, Баттенберг ликовал. И Поль даже не нужно было оборачиваться в его сторону, чтобы убедиться в этом. Произошедшее скорее напугало девушку, чем вдохновило. Она отпрянула от служанки.

Баттенберг обошел девушку и жестом приказал Хелен убираться. Поль испугалась, что хозяин замка захочет притронуться к ней, но он оставался на безопасном расстоянии.

- Что умеет Хелен? – опомнилась Поль, проследив взглядом за удаляющейся служанкой, на ходу одергивавшей рукава платья.

- Читать мысли, - презрительно бросил Баттенберг, - и обманывать тех, кто пытается проникнуть ей в голову, - он усмехнулся, и мимо Поль прошел к большому панорамному окну, за которым горный пейзаж скрывала снежная пелена, - история знает много случаев, когда у людей проявлялись неординарные способности. Телепатия, предчувствия будущего, телекинез… Древние жрецы и христианские святые, являвшие миру непостижимые чудеса. Но всем им и не снилось настоящее могущество. Могущество воплощенных богов.

Поль боялась Баттенберга, но от подобных речей ее всегда неминуемо клонило в сон и теперь она боролась с желанием зевнуть, выслушивая очередные разглагольствования об избранных. Хотя за ее внешним спокойствием все равно пряталась слабая, приглушенная тревога. Все-таки хозяин замка говорил все это не просто так. Он вел ее к тому, для чего в конце концов держал здесь.

- Ты стыдишься детства в пустыне, но никогда не задумывалась о том, на какой древней земле выросла, - продолжил Баттенберг и обернулся, - народ, оставивший нам такое наследие, почитал таких, как ты. Жаль, что современный мир утратил их мудрость и не способен принять нашу природу… - он словно наконец-то заметил, что Поль во время его лекции витает в облаках и решил привлечь ее внимание, - Рихард рассказывал тебе свою историю?

Поль вздрогнула и заторможено мотнула головой. Выкраденные у него воспоминания о лечебнице и короткие обмолвки о прошлом нельзя было считать полноценным рассказом. Да, Баттенберг не ошибся. Эта тема заставила девушку встрепенуться и сбросить сонливость. Теперь она смотрела с интересом. Любопытство было не только чертой ее характера, но и в какой-то степени слабостью.

Баттенберг довольно улыбнулся и выдержал паузу, чтобы немного помучить девушку.

- Его мать ревностная католичка, - наконец-то заговорил он, - не была в восторге, когда у сына проявились неординарные способности. Она сочла это… - Баттенберг подавил смешок, - дьявольским умыслом. И сначала отправила Рихарда в монастырь, где его подвергли обряду экзорцизма. А затем… в сумасшедший дом, - последнее он произнес с особенным презрением и подытожил, - какое неуважительное отношение к избранному, не правда ли?

- А что, если мы не хотим быть избранными? – не удержалась Поль и чуть не хлопнула себя по губам. Все-таки привычка перебивать и спорить однажды окончится для нее плачевно. Но Баттенберг не разозлился, лишь улыбнулся снисходительно.

- Променять величие на посредственную и пустую человеческую жизнь? – презрительно откликнулся он, - поправь меня, если я ошибаюсь, но ты мечтала стать врачом. Ты хотела быть героиней, спасающей человеческие жизни. Значит, уже в принципе не планировала прозябать в болоте обыденности. У тебя есть дар, с которым ты могла бы помочь куда большему количеству людей.

- Я… - Поль растерялась, - уже не знаю, чего я хотела бы. Потому что началась война и такие как вы, начали перекраивать мир по своему желанию.

- Так может быть, такие как ты – могли бы нас остановить?

Поль не знала, что сказать.

Выстоять словесную дуэль со Баттенбергом было куда сложнее, чем с Рихардом. Зловещий хозяин замка был спокоен и рассудителен, а его доводы, как на зло, не лишены логики. Поль и сама недавно размышляла о том, о чем он говорил.

Поэтому теперь она испытала сильное желание ретироваться, пока все ее моральные щиты не рухнули. Ей было бы намного легче, если бы Баттенберг начал цитировать Ницше или бросаться нацистскими лозунгами, если бы он принялся рассуждать о том, что ей с ним или с Рихардом, нужно породить целую армию избранных для использования их на войне… Но его методы были намного тоньше и изящнее и перед ними Поль чувствовала себя беспомощной.

Она в конце-концов девятнадцатилетняя дурочка из пустыни, а не гениальный военный стратег. Она даже в шахматы не играла никогда в жизни. У нее и образования то нет, а сложные слова в книжках она до сих пор читает по слогам. Как ей противостоять этому коварному змею-искусителю?