«Париж объявляется открытым городом».

— Что такое открытый город? — переспросила она, когда Кэт выключила приемник, плюхнулась прямо на пол рядом с ним и нервно закурила.

— Ничего хорошего! — воскликнула она, — немцы уже близко, а правительство фактически сдало нас им!

— Боже, — обронила Сюин и взяла Фалиха за руку, — начнется война?

— Война уже идет, дурочка! — продолжала Кэтрин, — но эти уроды будут хозяйничать здесь. Черт, черт… — она дерганным движением откинула волосы с лица и отряхнулась от упавшего с сигареты прямо на платье пепла. Девушка была настолько вне себя, что просто не могла спокойно сидеть на месте. Когда она докурила, она стянула с головы красный вязаный берет и яростно скомкала его в пальцах, словно он был в чем-то виноват.

— И что нам делать? — задал Фалих резонный вопрос, он был очень собранным и мрачным, — уехать?

— Да, Кэтти, может тебе вернуться к родителям? — предположила Поль и чуть не получила в глаз за такое предложение. Американка замахнулась, но ничего не сделала, а потом вскочила, убежала в прихожую и вернулась, на ходу вытряхивая все содержимое из своей сумки. На самом дне отыскалась мятая листовка, которую она протянула сидевшему ближе всех Паскалю.

— Я не собираюсь прятаться и отсиживаться где-то, как это сделало правительство! — полная героического пафоса заговорила девушка, — я буду бороться. С вами или одна.

Пока она говорила, листовка оказалась у Поль в руках и она с интересом повертела ее в пальцах. Текста было мало, в основном лозунги. Самый крупный из них «За свободную Францию».

— И что ты будешь делать? — наконец-то вмешался француз с грустной иронией в голосе, — пойдешь одна против немецких танков?

— Я не одна, — прошептала Кэтрин. Ее темные глаза бешено горели, а щеки раскраснелись от волнения. Она была особенно прекрасной в этот момент — белокурая смелая валькирия. Поль, не удержавшись от нахлынувшего на нее порыва, встала и обняла подругу за плечи. Американка посмотрела на нее с благодарностью и положила голову девушке на плечо.

— Я с тобой, — тихо сказала Поль. Паскаль усмехнулся.

— И я, — бросил он, — вы без меня пропадете.

— И мы, — улыбнулась обычно тихая и скромная Сюин, и сейчас ее круглое славное личико было исполнено по-настоящему стальной решительности. Фалих кивнул и только крепче сжал руку своей возлюбленной.

Спустя много лет Поль жалела об этом разговоре и думала, что если бы они были менее разгоряченными и безрассудными, а имели хоть толику благоразумия, то жизнь их сложилась бы иначе. Кэтрин вернулась бы к родителям в Америку, а остальные просто не ввязывались бы в войну, которая стоила им океана боли и бесконечной череды потерь. А кое-кому и жизни. Но, к несчастью, понимание этого приходит только с жизненным опытом, которого у всей великолепной пятерки тогда было мало. Они были детьми. Отчаянными, смелыми детьми с крепкими идеалами.

И снова Рим 1959 г.

Она наплела Рудольфу, что решила посетить один известный салон модной одежды и не хотела бы совершать это путешествие в его обществе. Притворно засмущавшись, Поль сообщила, что хочет приобрести кое-какие весьма пикантные детали женского гардероба и уловка сработала — мужчина отстал. Он порадовался только, что девушка наконец-то стала проявлять хоть какой-то интерес к окружающему миру. Запоздало Поль сообразила, что для подтверждения своего алиби ей действительно придется потратить время в магазине и эта перспектива ее скорее угнетала, чем радовала. Она не питала никакого интереса ко всем этим вещам, мало разбиралась в моде и том, как правильно нужно носить разные предметы, к которым попросту не привыкла. Большую часть жизни она одевалась, как мальчик, а в военные годы в лагере и вовсе успела привыкнуть к серой однообразной пижаме арестантки. Был, конечно, недолгий период в Париже до войны, когда Кэтрин пыталась привить ей хоть какой-то вкус, но быстро разочаровалась в этой идее. Просто сама выбирала Поль платья, которые та, скрипя зубами, все-таки натягивала на себя, чтобы не обижать подругу. И чувствовала себя ужасно неуютно — ветер так и норовил задрать подол, чулки все время рвались; сесть в свободной позе было неудобно, как и залезть на дерево или перемахнуть через забор, если в том появлялась необходимость.

На самом деле Поль отправилась на встречу с французом. В этот раз он выбрал место, находившееся куда дальше от отеля, где девушка остановилась с мужем. Поль была недовольна, но скоро узнала причину выбора старого друга и слегка смягчила свой гнев.

Они встретились у Пантеона и тут же зашли внутрь. Храм действительно производил неизгладимое впечатление, и Поль долго стояла посередине зала и разглядывала причудливую, сложную архитектуру. Больше всего ее поразило окошко посередине крыши и короткая справка, полученная от Паскаля, о том, что спроектировано здание таким хитрым образом, что дождь не попадает через отверстие внутрь. Поль даже захотелось задержаться здесь, чтобы проверить эту информацию.

— А теперь давай к делу, — они отошли в тень колонны подальше от стайки китайских туристов, потому что нетерпеливому французу хотелось побыстрее заговорить.

— Я не ошиблась, — сухо констатировала Поль, с трудом подавляя бушующие внутри эмоции, которые ей совсем не хотелось демонстрировать перед старым другом, — Шварц действительно здесь. И у него есть новые документы. Пробей при возможности фамилию Кавьяр. Есть ли такой в Милане.

Паскаль недоверчиво и испуганно уставился на подругу, но фамилию записал в маленький блокнотик, который тут же спрятал в карман.

Поль думала, стоит ли ей рассказывать про виллу на побережье и свои планы, которые она больше не намерена была откладывать.

— А что там с Вольфом? — нашлась она и перевела тему.

— Я пока слежу за ним, — быстро ответил Паскаль, — но было бы хорошо, если бы ты…

Поль многозначительно хмыкнула, не дав другу договорить.

— Поль, — Паскаль очень редко называл девушку по имени, не используя уменьшительно-ласкательное «Полли» или прозвище, только когда разговор становился действительно крайне серьезным, — ты единственная, кто может его опознать. Я его не видел, ты знаешь.

— Да, ты с нами в Гюрсе не отдыхал, — мрачно напомнила Поль и сама удивилась обиде, которая прозвучала в ее голосе.

Бессмысленно и глупо было винить Паскаля, в том, что в то время, когда они попали в плен, друг находился в другом месте, выполняя важную миссию. Он был не только отличным писателем, но и первоклассным пилотом. Злилась девушка скорее на себя, что не напросилась с ним, ведь тоже могла научиться управлять самолетом. Кукурузник ей водить однажды уже приходилось. Она могла быть полезна, но… Просто испугалась оставлять оторву Кэтрин и довольно беззащитных Фалеха и Сюин без присмотра в оккупированном Париже. Она в тот момент была уверена, что вернувшись, уже не найдет друзей живыми. Как наивно, ведь она даже будучи рядом, не смогла сберечь их от надвигавшейся беды.

— Знала бы ты, сколько раз я порывался все бросить, прилететь и разбомбить эту преисподнюю к чертям! — воскликнул француз слишком громко, так, что на него обернулась пожилая пара скандинавов, прогуливавшаяся неподалеку.

— Прости, — Поль пересилила себя и тронула друга за руку, — я не хотела тебя задеть. Просто…

— Это не важно, — отмахнулся мужчина и его обычно яркие глаза стали мутными от тоски, вероятно, на него тоже нахлынули воспоминания, — послушай, Змейка. Тебе не кажется, что все это не случайно? Все очень удачно складывается. Мы должны закончить начатое. Чтобы… чтобы можно было жить дальше.

— И ты серьезно думаешь, что если мы убьем последних виноватых, все дурные воспоминания просто исчезнут? — озвучила Поль пугающую мысль, которая часто мешала ей спать ночами, — а ребята оживут?

— Не знаю, — вздохнул Паскаль, — но я не могу спать спокойно, зная, что эти уроды скрылись от правосудия. И не пытайся меня убедить в том, что ты потащила мужа в Италию не из-за моей весточки… Ты была уверена, что я нашел Шварца. Да?