— Найди зеркало, — приказала она мужчине, хотя на самом деле хотела, чтобы он оставил ее наедине с жертвой и не видел всего, что она творила и только еще собиралась сотворить. Пока Паскаль искал зеркало, Поль успела закончить с головой Майер и собиралась также избавить ее от бровей и ресниц. «Это за Кэтти» - оправдывала себя бывшая жертва. Она поставила зеркало перед немкой и кивнула на ее отражение.
— Хороша?! — усмехнулась она, — как ты сказала тогда? Кто тебя теперь захочет, куколка?
Майер даже не смотрела в зеркало, по-прежнему оставаясь совершенно невозмутимой. Однако, услышав это, она подняла глаза на Поль и ее губы слегка скривились в насмешливой улыбке.
- Так ты приперлась за океан, чтобы разделаться со мной только за то, что я трахнула твоего мишлинге? – снисходительным тоном поинтересовалась немка, - может хочешь напоследок послушать подробности?
Зря.
Поль сделала аккуратный надрез, как в тех учебниках анатомии, которые когда-то штрудировала в Париже, и резким движением дернула кожу на голове.
— Полли! — Паскаль схватил девушку за руку, — остановись.
Поль отступила в сторону к окну, прижалась спиной к стене и сползла по ней, беззвучно рыдая. Она спрятала лицо в перемазанных в крови руках.
Француз не стал лезть к ней в этот момент, он сделал то, что должен был, потому что по-прежнему был ее другом. Теперь, единственным другом. Он вскинул пистолет и выстрелил.
— Тише, змейка, — прошептал он и все-таки попытался прижать бьющуюся в истерике девушку к себе, но она отскочила от него в сторону и вытаращила обезумившие, блестящие от слез глаза.
— Не трогай меня, — рявкнула она и разочарованно посмотрела на мертвую женщину в кресле, — ты подарил ей слишком легкую смерть. Она этого не заслужила.
— Я просто не мог смотреть, как ты становишься такой же, как они, — признался старый друг упавшим голосом и стал собирать вещи обратно в рюкзак, не в силах выдерживать взгляд девушки полный осуждения.
Поздно, — подумала Поль, — я уже стала такой же, как они. И даже хуже.
Глава седьмая.
Аквитания, сентябрь 1941г.
Через несколько дней очередь дошла и до Кэтрин.
Поль в очередной раз успела испытать всю гремучую смесь эмоций, которую у нее вызывала подруга: раздражение на ее безрассудную вспыльчивость и в тоже время восхищение поразительно сильным и гордым нравом. Криво обритая девушка в уродливой серой пижаме шествовала с таким достоинствам, словно прогуливалась по Лонг-Айленду или набережной в Ницце, а сама была как минимум принцессой Монако. Глаза ее насмешливо горели, и на осунувшемся от голода лице нельзя было прочитать и тени страха. Именно из-за того, какой язвительной и вздорной была Кэт, Поль беспокоилась особенно сильно, догадываясь, что монстру в маске вряд ли понравится своенравное поведение заключенной на допросе. Ее привычка хамить и ерничать.
Поль нашла глазами Сюин, с которой в цеху их разделяло приличное расстояние, и тщетно попыталась поймать взгляд китаянки. Увы, способа предупредить девушку о том, что, скорее всего, она станет следующей не было. Если взялись за их старую компанию....
Сюин словно почувствовала взгляд подруги, подняла голову и бросила Поль свою фирменную мягкую, одобряющую улыбку. Поль попыталась улыбнуться в ответ, но получилась скорее жуткая гримаса злого клоуна из детских страшилок, о которых рассказывала Кэтрин. Поль, которая, до приезда в Париж, вообще толком не знала, кто такие клоуны, очень удивилась, когда узнала, что в Америке эти довольно невинные персонажи часто являются героями поистине леденящих душу историй. Этот мир за океаном вообще казался совершенно другим, завораживающим и странным, и потому Поль особенно сильно мечтала однажды там побывать.
Много где мечтала побывать. Но с каждым днем в Гюрсе, все сильнее сомневалась в том, что, когда-то сможет открыть для себя мир, находящийся за пределами маленького клочка земли, окруженного колючей проволокой. В день в лагере умирало примерно по пять-семь человек, от холода и голода, изнуряющей тяжелой работы и царившей в лагере антисанитарии. Иногда ночами Поль боялась сомкнуть глаза, даже теряя сознание от накопленной за день усталости, остерегаясь, что хозяйничавшие в бараках крысы попросту обглодают ей лицо или руки. Кэтти над этим посмеивалась, говорила, что крысы ей внушают куда больше симпатии, чем белобрысые нацисты. И если уж есть выбор, то лучше быть съеденной грызунами, чем замученной до смерти той же самой садисткой Майер.
Кэтрин вернулась глубокой ночью. Поль ждала ее, лежа в темноте и тщательно прислушиваясь к каждому звуку снаружи, едва различимому сквозь монотонный храп и хрипы арестантов. Подруга плюхнулась рядом прямо на холодную землю и только тогда позволила себе пискнуть от боли. Она сжимала одну руку другой, а пальцы ее были перемазаны в крови.
- Кэтти? – Поль неловко тронула девушку за плечо, - это Монстр сделал?
Американка нервно и злобно хохотнула.
- Нет, - буркнула она, - гребаная Майер. Я сказала ей, что с ее физиономией ей тоже не мешало бы обзавестись маской. А эта сука выдрала мне ноготь на мизинце. Черт, как же больно…
- А Монстр? – не могла сдержать своего любопытства Поль.
Кэтрин присела и огляделась – надзиратели уже ушли, ночь они предпочитали проводить в другом месте, не в силах выносить омерзительную вонь пота и гниения, царившую в бараках. Впрочем, выбирая между ледяным душем и противно пахнущим телом, Поль благоразумно остановилась на втором. Хотя все равно мечтала искупаться в реке, которую видела в долине, по дороге к фабрике. Вода всегда притягивала ее.
Кэтрин поманила Поль рукой и стала пробираться через спящих на полу людей. В конце барака были отогнуты несколько досок, и можно было выбраться наружу. Исхудавшие девушки без труда выбрались через тесное отверстие наружу. Далеко ходить не стоило, потому что по двору блуждали полосы фонаря с надзорной вышки. Бегство было бессмысленным: автоматная очередь с удовольствием пожирала любого, кто имел глупость попасться голодному кругу света.
Поль стала копошиться в траве, в поисках подорожника. Нужно хоть как-то обработать рану подруги, чтобы не дай бог, не началось заражение. Все-таки многие умирали здесь от банальной инфекции, попадавшей в полученные на допросах или производстве раны.
Кэт привалилась спиной к стене барака и вдохнула полной грудью свежий, холодный ночной воздух.
- Зачем ты опять выводишь ее из себя, - ворчала Поль, знатно перемазавшись в земле, но все-таки отыскав искомое растение, - она же чокнутая.
- Все они чокнутые, - отмахнулась американка, - а это даже весело. Надо посоветовать ей потрахаться, может станет чуть добрее…
Поль не хотелось развивать эту тему, она не была настолько искушенной в плотских делах, и потому тут же густо покраснела. Ей определенно повезло, что тюремщики испытывали высокомерную брезгливость к чумазым арестанткам не арийских кровей и не покушались на ее чудом сбереженную пока невинность. Да и кому она нужна, в действительности? Худая, почти плоская, теперь еще обритая почти наголо. Разве что любителям маленьких мальчиков могла приглянуться.
- Ты была права, - наконец-то заговорила Кэтрин и сразу посерьезнела, - этот урод как-то влез мне в голову… Я пыталась сопротивляться, как ты советовала, но…
- Он узнал, про Тулон? – взволнованно перебила Поль. Кэт усмехнулась.
- Сдался ему этот Тулон, - с непонятным выражением в голосе проговорила она и посмотрела Поль в глаза долгим пристальным взглядом. Ох, не понравилось это девушке, потому что слишком малое количество вещей в мире могло заставить легкомысленную подругу стать такой серьезной, - он… черт, хочу курить, - выплюнула Кэтрин, - он искал информацию о тебе.
- Что? – откликнулась Поль.
- Я, черт возьми, даже не знаю, как это описать, - продолжала блондинка, - но все мои воспоминания, связанные с тобой начали проноситься перед глазами. Как мы с тобой познакомились, как я ревновала тебя к Паскалю, пока не поняла, что вы просто хорошие друзья. Как мы жили в Париже, как боролись в сопротивлении… Какие-то мелкие очень личные детали… Мерзкое чувство, словно меня лишили вообще последних крупиц личного пространства… Что он такое, черт возьми?