Поль с грустью смотрела, как он отрезает огромный кусок от прожаренного до золотистой корочки молодого поросенка. Она чуть слюнями не захлебнулась, так была голодна, а в животе призывно урчало. И все-таки все эти яства, от которых ломился стол, не внушали девушке доверия. Она помнила сюжеты сказок и мифов, где героиня оказывалась в ловушке, вкусив заколдованного, запретного плода. Да, и есть с рук нацистов, Поль считала ниже собственного достоинства.

Конечно, в голову тут же полезли воспоминания о военных пайках, которые для нее добывал Рихард. Нет, нельзя об этом думать… Этот жуткий тип спокойно копается в ее голове, пробираясь в самые потайные уголки, заглядывая в самые сокровенные воспоминания… нельзя выдавать Монстра и вколачивать лишние гвозди в крышку его гроба.

Поль представила черный ящик. Глухой, непробиваемый, без замочной скважины. В нем было все важное, все личное, все, что она не хотела отдавать Баттенбергу. Никому не хотела отдавать. И ей показалось, что под маской хозяин замка нахмурился, по крайней мере, его глаза недобро блеснули.

Висок Поль пронзила резкая боль, она схватилась за голову, прикусила губы до крови. Скорее интуитивно, чем осознанно, она выбросила руку вперед в том жесте, который переняла у Рихард и попыталась воздействовать на Баттенберга. Но он лишь усмехнулся.

- Глупое дитя, - снисходительно проговорил он, - тебе не зачем мне сопротивляться.

- Тогда не лезьте в мою голову! – закричала Поль и вскочила из-за стола, ударившись о его монолитную ножку ногой, отчего посуда на нем жалобно звякнула. Боль стала еще сильнее, но Поль была настроена решительно. Она по-прежнему держала руку вытянутой и пыталась направить через нее силу, наполнявшую ее хрупкое тело.

И Баттенберг вдруг дернулся, качнулся на стуле и с трудом сохранил равновесие. Он вскочил.

- Хватит, - совсем другим тоном рявкнул он, - ты должна обуздать свои эмоции.

И Поль почувствовала, как все ее мышцы наливаются свинцом, становятся непослушными и каменеют. Она попыталась пошевелить пальцами, но что-то удерживало ее, стягивало невидимыми канатами. Она могла только судорожно ловить воздух ртом, и бешено вращать глазами. Даже сказать ничего не могла, губы не повиновались слабым сигналам мозга.

- Ты станешь моей ученицей, - заявил Баттенберг. Он встал из-за стола, обошел его и оказался у Поль за спиной. Теперь она ощущала волны холода, исходившее от него в пространстве. Словно сама зима приблизилась к ней.

- Или умрешь, - добавил хозяин замка, - я дам тебе время подумать.

И Поль провалилась обратно в ту самую жуткую темноту, без мыслей, без образов, без сновидений.

Поль с трудом разлепила свинцовые веки и почему-то в первую очередь забеспокоилась о том, на месте ли ее одежда. Поль скинула тяжелое, пуховое одеяло и окинула взглядом собственное тело, прикрытое длинной, весьма целомудренной сорочкой.

Скорее всего, ее переодела и уложила та служанка, но тревожные мысли о том, что именно в этом мрачном замке она могла наконец-то проститься со своей невинностью, почему-то не покидали девушку. Вероятно, виной всему были тяжелые, душные сны, которые она видела перед пробуждением.

Попытка посмеяться над собой немного спасла ее положение – вероятно, ее судьба – это загадочные незнакомцы, скрывающие свои лица. Что же, примирилась с одним, под маской оказавшимся вполне симпатичным юношей, примирится и с другим. Кто знает, правда ли слова о его безобразном облике. Про Монстра в Гюрсе тоже ходили жуткие слухи.

Ирония вышла горькой и совсем не утешила Поль, а воспоминания о ее ручном демоне заставили сердце болезненно сжаться. Она тоскливо обняла себя за плечи и подумала о том, что многое отдала бы за то, чтобы Рихард тоже оказался здесь и защитил ее от нового, пока неизученного толком врага. Для начала оказался хотя бы живым.

- Доброе утро, госпожа, - услышала она и начала изумленно оглядываться. Обладательницей голоса оказалась совсем еще юная девушка в одежде служанки, робко заглянувшая в комнату. Ее французский был плох, но Поль хотя бы могла ее понять. Ее новая прислуга мало напоминала немку – у нее были темно-зеленые глаза и жесткие черные волосы, а горбатый нос выдавал в ней наличие семитских или восточных кровей.

- Не называйте меня так, - попросила Поль и представилась, - никакая я не госпожа.

Она поманила девушку, и служанка неуверенно приблизилась к ней, остановившись шагах в десяти, недоверчиво поглядывая с этого безопасного расстояния.

- Желаете умыться? – робко предположила она. Поль нахмурилась. Что-то в поведении служанки заставило ее глубоко задуматься. Она спустила ноги с кровати на холодный пол и сама двинулась на встречу к незнакомке. Служанка попятилась.

- Ты… боишься меня? – озвучила Поль свою догадку. Служанка медленно кивнула.

- Мне доложили, что вы… такая же, как хозяин и его ученик, - призналась она, - простите… я видела, что могут такие… как вы…

- Не бойся, - попыталась успокоить девушку Поль, - я вовсе не такая, как твой хозяин. У меня есть способности, но… - она запнулась, подбирая слова. Аргумент «Я хорошая» казался до отвращения глупым, все остальные почему-то выскользнули из головы. Наконец, она нашлась что сказать, - я не стану причинять тебе вред. Как тебя зовут?

- Хелен, - представилась девушка и испуганно покосилась на дверь, а потом перевела взгляд больших темных, влажно блестящих глаз на Поль, - так вы хотите умыться? Завтрак накроют только для вас, хозяин отлучился по делам.

Поль хотела отказаться, но почувствовала тоскливое урчание в животе и очень некстати вспомнила вчерашний роскошный стол. Вероятнее всего, утренняя трапеза не уступала вечерней в разнообразии. Как бы Поль не хотелось устоять перед искушением, она понимала, что если хочет выжить, то так или иначе, ей придется притронуться к еде в этом проклятом замке, даже если она отравлена или заколдована. От голода она умрет быстрее.

- Да, пожалуйста, - выдавила Поль улыбку и как могла ласково притронулась к предплечью девушки, но тут же пожалела об этом. Она даже не старалась проникнуть в сознание служанки, но в этом жутком месте, словно пропитанном гнетущей, мистической атмосферой это получилось само собой. И ничего хорошего Поль не увидела:

Хелен притащили сюда из польского концлагеря, где погибла вся ее семья. Она была наложницей Баттенберга, потому что он питал пристрастие к молоденьким особам, но… Поль хотела бы не смотреть, но не могла отвернуться от образов, возникающих прямо в голове.

У Хелен не было выбора, кроме как подчиниться. Она слишком боялась хозяина, поскольку прекрасно была осведомлена о том, на что он способен. Ей приходилось неоднократно присутствовать при демонстрациях силы хозяина замка – допросах и казнях.

Ученик Баттенберга Хелен симпатии тоже не внушал – взрывной, опасный, непредсказуемый. Один только меч, который он всегда таскал с собой, наводил на девушку из прислуги суеверный ужас.

Теперь же ее приставили к Поль, потому что, в отличие от предыдущей служанки, она говорила по-французски. Но она не ожидала ничего хорошего от такого повышения. Вряд ли стоит ждать доброго обращения от приспешницы того, кто могущественен и жесток?

Поль отпрянула, выпустила руку девушки. В голове роилась целая куча мыслей, которые ей так и не довелось обратить в слова. А ведь ей так хотелось воскликнуть – нет, я не такая. Я, такая же как ты. Я тоже была в лагере, надо мной издевались, пытали и пытались сломать мою волю. Я кто угодно, но не одна из них…

- Прости, - пролепетала Поль, но было уже поздно. Хелен шаркнула по полу каблуками туфель и бросилась бежать, хлопнув дверью. Поль попятилась к кровати и закрыла лицо руками.

Она попалась в лапы к монстру, куда более страшному, чем Рихард. К несчастью, все в мире познается в сравнении, и теперь Поль трудно было даже употреблять это слово по отношению к своему бывшему заботливому тюремщику. Пришло время научиться называть его по имени.