- Милая, ты в порядке? – взволнованно спросил он. Поль вытерла слезы тыльной стороной ладони и села, кутаясь в одеяло от легкого утреннего холодка.

- Да, - сказала она, - просто грустный сон.

Весь день они гуляли по городу, наслаждаясь теплым весенним днем. Впрочем, по сравнению с Люцерном, здесь скорее царило лето, настолько высокой была температура, не смотря на то, что был только апрель. Остыть от жары и передохнуть они заходили в прохладные и почти пустынные музеи, пили вино и свежевыжатый апельсиновый сок в маленьких домашних ресторанчиках.

Рудольф даже сделал несколько снимков на дорогой японский фотоаппарат, который приобрел накануне поездки. Поль не любила фотографироваться, но терпела, чтобы лишний раз не задевать чувства мужчины. Она натянуто улыбалась и думала о том, что пора бы избавиться от привычки прятать свое лицо. Она другой человек, ей больше не нужно скрываться. Но как отделаться от того, к чему привыкал за десятилетия в такой короткий срок?

В детстве, окруженная похотливыми и довольно грубыми арабами, она заматывала все свое тело в ткань, большое внимание уделяя маскировке лица. Так у нее было меньше шансов привлекать к себе любопытные взгляды. Со временем, осознав, что ее фигура выглядит скорее мальчишеской, Поль избавилась от необходимости сооружать многослойные конструкции из тряпок и просто прикидывалась парнем. Она коротко стригла волосы, носила просторные шаровары из грубой ткани и рубаху на манер тех, что выбирали для себя местные юноши, а на пояс вешала короткий кривой тесак, стащенный из антикварной лавки старика Гловача.

Первое время в Париже, она продолжала прикидываться парнем, впрочем, уже с большим трудом утягивая подросшую грудь. Иногда даже наклеивала себе бутафорские усики, веселившие Фалиха до слез. Но выбора не было – женщин принципиально предпочитали не брать выбранный ей медицинский колледж, если они не были богаты или благородны. Конечно, у безродной девчонки из Алжира была только одна возможность затесаться в ряды студентов или хотя бы вольных посетителей и она не могла позволить себе упустить этот шанс.

В сопротивлении она носила короткое каре, но часто прятала волосы под париками. За те несколько лет, невидимого существования и подпольной деятельности, она отлично научилась превращаться и заметать следы, играть с образами и личностями. Это часто спасало жизнь.

Потом… потом было лучше не попадаться на глаза надзирателям, но эту миссию она провалила. И Поль запрещала себе думать и вспоминать об этом.

Теперь же она свободная и счастливая женщина, с длинными волосами, в легком ситцевом платье и американских туфлях на маленьком каблуке. Она могла спокойно и гордо шествовать рядом со своим мужчиной по улицам древнего города. Наконец-то не пряча лицо, не пытаясь надевать на себя маски… Но, кажется, эта самая женщина – ухоженная, скрывающая косметикой и специально для того отпущенными волосами старые шрамы, смотревшая на нее в зеркало, была лишь очередной маской. Очередной ролью, с которой она справлялась из рук вон плохо. Вокруг был прекрасный город, цветущий сад и доброжелательные люди, но внутри она носила склизкий и холодный кусочек того ада, который просто нельзя было оставить за чертой прошлого.

Ад, который всегда с тобой.

Рудольф забылся и попытался взять Поль за руку, но она шлепнула его по пальцам. Он не обижался, оправдывая ее поведение старыми травмами. Он вообще был слишком идеальным, хорошим и заботливым. Не смотря на все ее капризы, долгие мрачные взгляды и постоянную привычку шарахаться от прикосновений, ближе к вечеру, мужчина наградил ее сытным ужином в довольно дорогом ресторане.

Они вернулись в отель ближе к ночи и вчерашний портье, заулыбался, при виде своих постояльцев, словно они были старыми знакомыми.

- Сеньор, - радостно сказал он, подлетая к Рудольфу, - в знак извинения за вчерашние неудобства администрация приняла решение выделить вам лучшую комнату. Пойдемте, я помогу вам перенести вещи…

Рудольф был крайне вежливым и достаточно стеснительным человеком. На его лице мгновенно написалось жуткое смущение и явное нежелание менять номер, к которому он уже успел привыкнуть, но умение говорить «нет» не входило в его сильные стороны. Он покорно поплелся за бодрым портье, когда тот вдруг остановился и кивнул Поль.

- Сеньора! Вам письмо, - он взглядом указал на конверт, лежащий на стойке. Поль не нужно было даже задавать лишних вопросов, чтобы узнать от кого она получила послание. Дождавшись, когда Рудольф и портье поднимутся по лестнице, ведущей к лифту, она торопливо схватила конверт и заглянула внутрь. Внутри было короткое письмо, написанное мелким, аккуратным почерком.

«Дорогая кузина! Бабушка Стефания передает тебе привет и интересуется, не хочешь ли ты нанести визит пожилой родственнице. В последнее время она чувствует себя не важно, но все-таки прибыла в Рим, в надежде на аудиенцию с тобой. Хочу верить, что ты найдешь для старушки немного времени в своем плотном графике. Бабушка также хотела бы поделиться с тобой новостями об одном нашем общем знакомом, с которым вы любили играть в детстве. Помнишь его? Рыжий скверный мальчишка. Позвони мне или напиши! С любовью, твоя сестрица Сара».

Поль растерзала конверт на мелкие кусочки и выбежала на улицу. Она присела за крайний столик в небольшом патио, принадлежавшем отелю, и подожгла обрывки в пепельнице. Затем закурила трясущимися руками и затянулась густым, едким дымом.

Почему, черт возьми, он просто не может оставить ее в покое?

У нее и так из рук вон плохо выходили попытки отстроить простую человеческую жизнь. Без всех этих запутанных шпионских ребусов, писем от несуществующих родственников, анаграмм и головоломок. Она приехала в Рим, чтобы отдохнуть душой и телом, а не ввязываться снова в какую-то безумную переделку, рискующую привести девушку обратно в застенки гестапо или в тюрьму.

Конечно, она лукавила.

Первую весточку от Паскаля она получила полтора месяца назад, когда они с Рудольфом только планировали отложенное из-за работы мужчины свадебное путешествие. Сообщение было еще более коротким, чем предыдущее. Одно слово – Италия. И Поль, хоть и растерзала как обычно конспираторское письмо, но несколько недель надоедала Рудольфу, что всегда мечтала побывать на родине мировой культуры и искусства, посмотреть Рим, Венецию и Флоренцию, погреться на солнышке в Неаполе и на Сицилии. К счастью, ее новоиспеченный супруг был достаточно хорошо обеспечен для послевоенного времени и легко мог исполнить любую прихоть любимой женушки.

«Рыжий, скверный мальчишка» - усмехнулась девушка и с теплотой подумала о том, что манера изъясняться Паскаля всегда вызывала у нее улыбку.

Значит, вот на чей след мужчине удалось напасть. А она почему-то была уверена, что рыжий мальчишка уже давным-давно покоится в Земле. Как и тот, другой… Которого она хотела отыскать куда сильнее.

Девушка невольно встрепенулась, потому что к ней спешил официант. Толи он забеспокоился, что дама уйдет, не дождавшись возможности сделать заказ; толи заметил маленький пожар, все еще полыхавший в пепельнице. Поль собиралась уже вернуться в отель, когда уперлась взглядом в широкую спину мужчины на другом конце патио. Она попятилась и облокотилась о стену, чтобы сохранить равновесие.

Темные густые кудри с теперь уже частой сединой, куда более длинные, чем раньше. Массивные плечи и длинные руки, затянутые в черное пальто. Изящные пальцы, сжимающие сигарету над переполненной пепельницей. И кольцо. Да, она могла ошибиться и увидеть призрака прошлого в незнакомом человеке. Но, черт возьми, это массивное серебряное кольцо с фамильным гербом могло принадлежать только ему. Или кому-то из его родственников, ведь только их семья имела право носить эту символику. Кольцо, шрам от которого, навсегда останется на ее теле.

- Сеньора? – обеспокоенно протянул официант совсем рядом с девушкой, и она чуть не вскрикнула от неожиданности. Сердце бешено стучало, и его скорбный набат заполнял голову.