— Женя может заметить подмену, — Мила взглянула на снимок, — Он знает все об этих лекарствах, о побочках и последствиях.

Жанат проигнорировал ее слова.

— Какие лекарства ему нужны?

Мила задумалась на секунду.

— Я не помню наизусть. Мне нужно посмотреть записи.

— Где они?

— Они в сумочке, в моей комнате. Я могу сходить.

Если бы он только дал Миле возможность выйти в коридор. Она могла бы напасть на него в темноте, застать врасплох и выбежать в подъезд. Как-то перевесить силы в свою сторону. Мила лихорадочно вспоминала, чем может вооружиться в коридоре или в своей комнате.

— Тут? — Жанат вытащил из пакета ее сумку и протянул ей.

— Да, — обреченно пробормотала Мила. Получается, пока она принимала душ, Жанат спокойно разгуливал по квартире и успел прихватить ее сумочку, а Мила даже не заметила пропажи.

Блокнот был исписан укороченными записями. Мила нашла нужную страницу и пробормотала название лекарства. Жанат кивнул.

— Вы не запишете?

Жанат оставил вопрос без ответа.

— Зачем вы это делаете? — Мила подняла взгляд на Жаната.

— У меня свой интерес.

— А у меня какой интерес? Как я могу взять непонятную отраву с ваших рук и передать другому человеку? Что будет во флаконе? Я не хочу участвовать в ваших темных делишках. У меня своих проблем выше крыши.

На несколько секунд в комнате повисла тишина. Жанат не сводил с нее взгляда изучающего, оценивающего. Тёмный взгляд хищника, который принюхивается к жертве в поисках слабого места. Ну что ж, тут ему было где развернуться. Слишком уж много у Милы было слабых мест, и она ненавидела каждое из них.

— А чего ты хочешь? — спросил Жанат.

Мила замерла.

— Ну же, скажи, чего ты хочешь, — Жанат склонил голову на бок. Ни в голосе и ни во взгляде не было издевки. Голый интерес. Желание удовлетворить любопытство. Поставить галочку напротив графы с ее именем.

— Неужели вы умеете исполнять желания щелчком пальцев? — осторожно усмехнулась Мила.

— Скажи, чего ты хочешь и, возможно, я смогу дать тебе это взамен.

Жанат словно забавлялся реакцией Милы, которая сидела на краю стула без движения.

— Не сможете, — Мила выдохнула и усмехнулась.

— Но ты даже не попыталась, — Жанат наклонился вперед и уперся локтями о колени. Невольно Мила тоже подалась вперед.

Мила сидела напротив самого жуткого типа, которого когда-либо видела. Дело было не во внешности, состоящей из острых и резких линий, а в энергии, которая исходила от Жаната — темная, мрачная, пугающая. Один только взгляд его темно-карих глаз действовал так, словно по спине Милы провели острым клинком, чтобы она в полной мере ощутила леденящее прикосновение металла и замерла в ужасе.

Именно в таком состоянии сидела Мила и разглядывала незнакомца. Скулы, покрытые щетиной, усиливали хищный образ. Суровый контур губ явно давал понять, как редко они улыбаются. Темные с проседью волосы немного отросли. Сколько ему? Тридцать пять? Сорок? По фигуре не определить — уж слишком хороша она была для старца и слишком сурова и наработана для молодого. То, как отглаженная рубашка обхватывала широкий разворот плеч, давало понять, что под тканью прячутся стальные мускулы. Рукава закатаны до локтей, открывая руки, скорее жилистые, чем накачанные. Увитые натянутыми канатами мышц и вен, они не оставляли сомнении в своей силе.

Они сидели в пустой комнате, склонившись друг к другу, словно передавали шепотом какую-то тайну. Мила смотрела в холодные глаза Жаната. Глубоко посаженные, мягкого шоколадного цвета. Так странно, подумала Мила. Шоколад казался признаком хорошего настроения с ощущением тягучей сладости на языке. Но, вглядываясь в глаза Жаната, Мила вдруг поняла, что в этом мужчине нет ничего сладкого или веселого. Одна лишь горечь, приправленная смертельно опасным обаянием. Скорее всего, он много времени проводил под солнцем, щурясь в его лучах. Оттого и кожа на лице, шее и руках загорелая и грубая.

В сознании ледяным дыханием проскользнула мысль, что наверняка на вкус Жанат напоминает дубовую кору — терпкий, свежий, насыщенный смак. Ассоциация вызвала озноб у Милы, словно от стен потянуло холодом, и кожа на руках покрылась мурашками.

— Я хочу это услышать, — низкий голос Жаната понизился до интимного шепота, а глаза, не отрываясь, вглядывались в ее глаза. Он словно видел Милу насквозь, просвечивая рентгеновским лучом тайные уголки души. Жанат словно нашептывал заклинания, от которых из груди Милы тихим выдохом высвободились слова, которые никогда не произносились вслух.

— Я хочу вылечиться.

Время остановилось. Ни звука не проникало в комнату. Пустые стены навсегда сохранят этот тайный разговор.

Жанат кивнул и спокойно откинулся на спинку стула.

— Хорошо. Я тебе помогу.

— Если… — Голос надтреснутый и хриплый. Откашлялась, — Если вы пытаетесь уговорить меня пустыми обещаниями, то…

— Зачем мне тебя уговаривать? Есть более действенные способы.

Констатация факта. Намек на способы, которых наверняка в арсенале у Жаната целый расписной каталог, и о которых Миле не хотелось бы узнать.

— У тебя есть подруга — Соня, она живет в Америке. Ее уже сняли с учета. Тебе нужна грин-карта в США, чтобы пройти то же лечение. Сколько раз ты проваливала собеседование? Два? Три? И сколько еще придется пройти? А я могу тебе помочь.

Сердце Милы пропустило удар. Она зажмурила глаза, потом широко их распахнула. Стиснула пальцами стул, вгрызаясь ногтями в дерево и оставляя вмятины. Соня-Сонька. Откуда этому жуткому типу известно о ее подруге?

— Это очень жестоко, вы знаете? — усмешка полоснула губы Милы. — Играть так с людьми.

Тело враз ослабело, как после тяжелой схватки. Осталась только горечь во рту. Мила расслабила пальцы и откинулась на спинку стула.

— Никаких собеседовании, ожидания, денег. Все будет готово к тому моменту, как ты выйдешь из его квартиры, — Жанат словно гипнотизировал Милу, размахивая перед носом билетом в новую жизнь.

— Как я могу верить вам? — с сарказмом заметила Мила. — Вы можете всунуть мне пластиковую липу, а я даже не замечу фальшивку.

— Все будет сделано, как надо, — последовал безотлагательный ответ.

— Вы не успеете все сделать так быстро. Для этого нужны огромные деньги и связи, — взволнованно заговорила Мила.

— Я знаю, — бесстрастно ответил Жанат.

— Но милиция… Они найдут меня. Весь дом Жени напичкан камерами. В квартире останутся мои отпечатки. И что будет с Женей? Он умрет? Отравится?

— Это лекарство не оставляет следов в организме. Это во-первых. Во-вторых, я здесь нахожусь слишком долго, пытаясь уговорить тебя, а я не люблю спускать время впустую. Я сказал, что у тебя не будет проблем, если ты выполнишь свою работу, значит я сдержу свое слово.

— А Хуан?

— Его я тоже беру на себя, — Жанат с легкостью отбивал все ее подачи.

Мила помолчала и усмехнулась.

— Это все похоже на бред, — она провела рукой по лицу, словно отгораживаясь от Жаната. Но вот он, сидит, откинувшись на спинку стула с таким спокойным выражением лица, словно делает выбор между капучино и латте.

— Почему я? — растеряно спросила Мила. — Вы можете попросить кого-то другого. У многих есть доступ к нему.

Жанат молча взял фотографию с колен Милы и положил обратно в нагрудной карман.

— Считай, ты мне понравилась больше всех.

«Плохая реакция на плохой комплимент», подумала Мила, когда от его слов сердце пропустило удар.

Мила пыталась мыслить трезво:

— Флаконы наглухо запечатаны. Если вскрыть крышку, то это сразу будет видно. Женя не дурачок. Сейчас даже в интернете можно посмотреть, как выглядят лекарства. А этот хитрый лис уж точно заглянет туда. Так что если он поймет, что я впариваю ему какую-то мутотень, он в две секунды снимет с меня скальп!

— Ты сказала название лекарства, и скоро ты получишь идентичный флакон с таблетками. Запечатанный.

Тело Милы начала бить мелкая дрожь.