— Этого не будет, — приняла Мила единоличное решение, по взгляду мужчины угадав его намерения. Хотя намерение можно было узреть вживую, настолько сильно ткань натянулась на паху Жаната, что Мила боялась, как бы тонкая шерсть не треснула от натиска.

— Проверим? — хрипло проговорил Жанат, сразу приняв желанный вызов. Он хотел было подняться, но проворная Мила вскочила на ноги и метнулась влево.

К куче собранных чемоданов, которые до этого не заметил Жанат.

Его взгляд стал жёстким, а голос ледяным, когда он кивнул на груду багажа и спокойно просил:

— Собралась куда?

— Я ухожу.

Ответ летал по комнате, отскакивая от стен и с болезненными ударами попадая в Жаната.

— Куда?

Жанат заметил пачку сигарет на столе, взял одну и прикурил. Он ждал ответа с ледяным спокойствием на лице и, видит бог, он прикладывал для этого все усилия!

— Так не может продолжаться вечно, — выпалила Мила и нервно затеребила ручку розового чемодана.

— Как?

Очередная затяжка. Глубокая и сильная. Лишь бы чем-то занять руки, пока они не схватили это поросячье безумие возле Милы и с размаха не вышвырнули его в окно.

— Вот так, как у нас. Без определенности. Без ясности. Без надежды, — прошептала Мила последнее слово.

— Есть планы?

Слабый кивок Милы.

— Поделишься?

Затяжка. Еще одна. Еще.

— Буду снимать квартиру. Найду работу. Займусь чем-нибудь.

— Какая самостоятельная, — хмыкнул Жанат, изображая веселое равнодушие. Которое вмиг испарилось при следующих словах тоненького дрожащего голоса:

— Может встречу кого-нибудь.

Ярость, безумие и ревность взмахнули кровожадными пальцами по натянутым как канаты нервам Жаната. Пальцы впечатали окурок в стол, а взгляд, дикий и полыхающий не отрывался от девушки.

— Ты стол испортил. Придется выкидывать, — тоненько задребезжал голос Милы. Она прекрасно понимала, что сказала и сделала что-то не то и Жанат собирался дать ей понять, что именно. А потом взять расчет за ошибку. Жесткий и мощный.

— Это мой стол. И ты моя. Так что стол, как и ты, останутся в этой квартире.

Жанат вынес жёсткий вердикт, а Мила застыла, оглядывая искаженное яростью лицо Жаната. Сколько раз она наблюдала перемены в личности Жаната, начиная о безразличия заканчивая страстью, но никогда не видела его настолько взбешенным и разъяренным.

— Ты не можешь…

Скрипучий смех Жаната прервал Милу.

— Милая моя, мы прекрасно знаем, что я могу, а что нет.

— Но…

— Что тебе нужно? Определенность? Определенно ты моя и никуда не уходишь. Ясность? Ясное дело, что ты расплатишься за свой проступок. Надежда? Я надеюсь, что ты будешь очень страстной и горячей, когда я буду трахать тебя перегнув через эти хреновы чемоданы. Что-то еще?

Слова падали на Милу подобно груде камней, придавливая своей тяжестью и точностью.

— Этого недостаточно.

Мила подняла подбородок и выдохнула. Напряжение в комнате было настолько высоко, что воздух искрился и не желал заполнять легкие Милы. Она опять судорожно вздохнула и хрипло проговорила:

— Я так не могу Жанат.

— Как так?!

— ВИЧ…

Тогда Мила впервые услышала крик Жаната. Крик полный злости и непонимания.

— Клал я на этот хренов ВИЧ огромную пизанскую башню! Ясно тебе или нет?!

Жанат смотрел и смотрел на нее, не отрываясь. Он любовался тонкой фигурой, красивым лицом и пушистой копной волос, которые окружили голову подобно медному нимбу. Глаза, красивые раскосые глаза, цвета палой листвы поздней осенью, были наполнены такой грустью и страданием, что сердце Жаната заходилось в желании схватить ее в объятия и шептать нежную чепуху.

Но Жанат явно чувствовал, что одно лишнее движение и выдержка Милы лопнет к чертям собачьим. И тогда жди беды. Его Мила, конечно, ангел во плоти, но лучше не будить в ней демона. Поэтому Жанат продолжал сидеть на диване, вглядываясь и любуясь любимым лицом.

— Без любви, — прошептала Мила.

Жанат шумно выдохнул.

— Ты что же, не любишь меня?

— Люблю, — сразу же ответила Мила и сердце Жанат пропустило удар. Еще один. Еще. Черт, его сердце вообще перестало биться в течение нескольких секунд, замерев от счастья.

— Но ты меня не любишь, — просипел Мила, и одинокая слезинка скатилась по бледной коже.

Жанат смачно выматерился и стукнул кулаком по колену.

— Тебе что обязательно нужны признания?!

— Да.

— Я люблю тебя! Люблю, черт тебя подери! Жить без тебя не могу и не буду! И никогда никуда не отпущу! Довольна?!

Жанат замер, когда понял, что впервые в жизни произнес эти слова вслух.

— Как романтично, — буркнула Мила и счастливо улыбнулась, но при этом слезы, сладкие и горячие, полились по ее лицу.

Жанат подскочил к любимой и сжал в долгожданных объятиях. Как идеально и удобно он вписывалась в его тело. Как правильно тонкие линии ее тела ложились в его крепкие объятия. Как доверчиво она льнула к нему, а горячие слезы пропитывали его рубашку, жаром доставая до заледеневшего сердца и растапливая его.

— Ну не плачь, не плачь, любимая. Милая. Моя. Единственная. Только моя. И я только твой, — шептал Жанат, целую заплаканное лицо и гладя по пушистым локонам.

Мила попыталась успокоиться, но после следующих слов Жаната заплакала еще сильнее:

— Если бы это был не я сам, то я бы убил того, кто довел тебя до слез.

Слезы и смех смешались воедино. Ее хрупкая фигура тряслась в его руках от счастливого смеха, а мягкие нежные губы скользили по его скуле, а тихий голос капризно шептал:

— Колючий…

Жанат прижался губами к волосам Милы и вдохнул родной и любимый запах — аромат детского мыла и невинный аромат мягкой кожи. Вдыхая и впитывая живительный аромат Жанат ненавидел себя в этот момент за все, что делал с этой стойкой, но такой ранимой девушкой. Ладони горели от воспоминаний о том, какие чудовищные вещи он творил с Милой — душил, топил, безразлично отталкивал. Как только его Мила полюбила его таким? Точно ангел. Ангел, который полюбил дьявола. Сожаление и любовь были настолько велики, что Жанат хрипло прошептал в мягкие волосы:

— Прости.

Опять он впервые в жизни произнес это слово. Все с Милой было впервые — радость общих пробуждении, счастье в объятиях тонких рук и горячая любовь. Иногда перемежающаяся с желанием придушить эту невозможную девушку в его руках.

— Так с кем ты хотела встречаться?

Объятия Жаната стали крепче, а голос жестче и у Милы привычно перехватило дыхание. Сердце заходилось в бешенном стуке и пело свой гимн любви, отбивая барабанную дробь в ушах.

— Ну может с каким-нибудь очкариком, ботаником, туфяком…

Мила не успела договорить, как жесткие губы впились в запечатывающем поцелуе, стирая запретные слова навсегда.

И снова у них было одно дыхание на двоих, прерывистое и жадное, но теперь уже сплетавшее их неразрывными узелками любви.

Жанат оторвался от сладких губ и хмыкнул:

— Как ты целуешь меня? От меня наверно несет за километр.

— А мне все равно, — Мила впечатала мягкие губы в жесткий контур губ Жаната.

— Ну и ладно, — усмехнулся Жанат. — А теперь давай-ка спрячем эти чемоданы как можно дальше с глаз моих, пока я их не выкинул в окно.

Рука обхватила ручку чемодана и Жанат замер. Медленно глянул на Милу, которая прижимала ладошку к губам в попытке спрятать озорную улыбку.

— Почему она такая легкая?

— Потому что она такая пустая.

— Вот значит, как? Разыграть меня решила?

Мила зашлась в смехе, когда Жанат схватил ее в объятия, закинул на плечо и потащил в сторону спальни.

— Помогите! Спасите! — визжала она со смехом.

— Ну уж нет, — кряхтел Жанат с драгоценной ношей на плече. — Никто не спасет тебя от расплаты.

Дверь спальни захлопнулась, отрезав влюбленных от остального мира.

И мы с вами, дорогие читатели, будем довольно тактичны и оставим их купаться в любви без наших любопытных глаз и ушей.