Как будто каннибалы пировали.

Спрятаться за иронией не вышло — я увидела следы, ведущие в кухню, и мозг тут же сложил все в чёткую картинку произошедшего. Вспомнив, что лежит в морозилке, завёрнутое в полотенце, я содрогнулась. Кровь снова зашумела в ушах, в глазах потемнело.

Дыши! Хватит обмороков!

Глубокий вдох на четыре счёта и выдох на шесть помогли мне успокоить расшалившиеся нервы. Сердце всё ещё тяжело бухало где-то под рёбрами, но дурнота отступила.

Прежняя Аня умерла, её нет. А значит, всё это не имеет к тебе прямого отношения. Просто сделай то, что нужно.

Морально стало легче, как будто я сбросила тяжкий груз. Осталось позаботиться о его следах в реальном мире.

Пакет с испорченной одеждой я выставила на лестницу, чтобы потом унести и выбросить. Нашла в шкафу перчатки и вычистила ванну, вылив туда всё жидкое средство, которое было в бутылке. Пары хлора разъедали глаза, но я тёрла и тёрла поверхность, удаляя все воспоминания о кровавых следах. Потом вымыла все полы. Тряпки и перчатки тоже полетели в мусорный пакет, а я, открыв окно, вдыхала запах чистящего средства и думала, что никогда не нюхала ничего более приятного.

Выбросив мусор в пустой контейнер на улице, я вернулась в квартиру и застыла на пороге.

Навалилась усталость, страшно хотелось спать, но у меня осталось ещё одно дело.

Ты не сможешь вечно это откладывать! Сам по себе он не исчезнет.

Я должна была сделать это сегодня — сейчас. Чтобы раз и навсегда избавиться от липкого ужаса тех дней, которые были, казалось, так давно. Хотя на самом деле всего-то неделю назад.

Я нашла коробку из-под туфель и, сдерживая подступающую тошноту, открыла морозильную камеру. Быстрым движением переложила заледеневший сверток в коробку и закрыла крышкой. Только после этого смогла сделать вдох.

Не задумываясь о том, куда иду, дошла до Гайд-парка. Нашла уединённое местечко вдали от дорожек, вырыла небольшую ямку столовой ложкой — её я тоже прихватила из дома — положила на дно коробку и закопала.

Вот и всё.

Ложка отправилась в ближайшую урну — я бы не смогла использовать её по назначению, зная, что она участвовала в погребении.

Страшно уставшая, я медленно шла в сторону дома. Вокруг была лишь пустота. Она смотрела на меня из мусорного контейнера, из холодной ямки в глубине Гайд-парка, из трещин на асфальте под ногами. Чувства, эмоции, воспоминания — пустота уничтожала всё. Поглощала сожаление, горе, отчаяние. Вот только вместе с болью она высасывала душу. От меня осталась оболочка, плывущая вперёд без цели и смысла. В сердце не было места ни для радости, ни для печали. Я лишилась всего, что делало меня человеком.

Дома я нос к носу столкнулась с Верой, которая только что вернулась из поездки, — даже разуться ещё не успела.

Как вовремя!

Увидев меня, Вера нахмурилась.

— Привет, Ань, что-то случилось? — участливо спросила она.

— Нет. — Я пожала плечами и прошла на кухню. Включила чайник. — А ты как съездила?

Восстановилась я быстро, по крайней мере, физически. Возраст, генетика и огромное желание вернуться к нормальной жизни были на моей стороне. Я надеялась, что вскоре всё наладится. А пока — просто жила, стараясь не обращать внимание на пустоту, которая поселилась где-то за рёбрами.

Один, казалось бы, обычный день подарил мне необычную встречу. Около полудня я шла по улице — работу я всё ещё не нашла, и ежедневные прогулки стали своеобразным ритуалом, позволяющим не придаваться неприятным размышлениям, сидя в четырёх стенах. Проходя мимо совершенно пустого бара, я остановилась. Как будто кто-то невидимый дёрнул меня за рукав. Несмотря на ранний час, мне вдруг захотелось зайти в это непримечательное заведение. Совершенно иррациональное желание! Движимая порывом, я открыла дверь и оказалась внутри.

Ну вот, опять нет повода не выпить.

В баре было ожидаемо пусто. Бармен за стойкой равнодушно потирал стаканы и едва поднял на меня глаза.

Прямо сцена из фильма. По сценарию я должна заказать бренди…

— Чаю, пожалуйста, — попросила я, присаживаясь за стойку.

Бармен нашёл чашку и налил в неё бурый напиток. Молча поставил передо мной и снова занялся стаканами. Аромат защекотал ноздри, и я даже немного взбодрилась. Сделав глоток, я принялась крутить чашку в руках.

Я жива. Даже здорова. Что само по себе чудо. Что дальше? Как раньше уже не будет.

Плана у меня не было. Я знала, что могу добиться многого. Всегда к этому стремилась. Но в последнее время, поддавшись чувствам, я забыла про свои цели. Отношения с Алексом поглотили меня и сместили приоритеты. Мне хотелось помочь любимому выбраться из пучины его проблем — это казалось самым главным. А уж потом можно было заняться карьерой и снова карабкаться вверх по крутой социальной лестнице. После того как наш брак рухнул, я словно осталась перед грудой обломков.

У разбитого корыта! Что же дальше? Мне нужен знак!

— Вы так красиво думаете… — сказал кто-то рядом. Высокий, приятный голос с арабским акцентом.

Я подняла глаза и увидела смуглого молодого парня. Даже не заметила, как он появился в баре. Бармен с несчастным видом готовил ещё один заказ.

Бедняга! ещё не вечер, а уже приходится работать!

Я снова перевела взгляд на того, кто прервал мои размышления. Молодой человек был одет в чёрный костюм. На вид это была самая простая одежда — ничего лишнего, — однако я узнала бренд. Вещи стоили целое состояние. Похоже этот парень не так прост.

— Необычный комплимент. Никогда такого не слышала.

— Это правда, — сказал молодой человек. — На самом деле чаще всего люди думают некрасиво, а у вас замечательно получается.

— Спасибо!

— Бурхан. — Парень протянул руку.

— Анна.

Свою я подала небрежно. Это был своеобразный тест: что мужчина сделает с рукой — галантно поднесёт к губам или пожмёт, как бизнесмен.

Ладонь Бурхана оказалась неожиданно жёсткой и грубой. Она будто принадлежала очень взрослому человеку, всю жизнь занимавшемуся тяжёлым физическим трудом.

К такому костюму полагаются мягкие наманикюренные пальцы, а не это.

Видимо, я задержала свою руку в его дольше положенного. Бурхан заметил это, слегка улыбнулся уголком губ и будто угадал мои мысли:

— Это от сбора хлопка, жизни пастуха и ремонта судов, — сказал он и засмеялся, увидев мои округлившиеся глаза.

— Звучит как начало увлекательной истории! — я действительно была заинтригована.

Бурхан кивнул:

— Так и есть.

— Я бы с удовольствием послушала.

— Обычно я всем говорю, что у меня папа богатый, — скромно улыбнулся Бурхан.

— И в это легко поверить. — моё первое предположение было именно таким. Молодой человек легко мог сойти за сына нефтяного магната или владельца золотых приисков. Однако я заметила, что Бурхан держится очень по-простому: сидит, пьёт, ест, поправляет волосы. В его манерах не было той вальяжной расслабленности, даже развязности, свойственной некоторым богатым наследникам. При этом в его скромности не было и застенчивости или неуверенности, скорее она была следствием…

Бедности! Этот парень точно вылез из нищеты.

Бурхану оказалось всего двадцать два. Родился и вырос он в Йемене. Его семья была настолько бедной, что первая обувь у парня появилась только в шесть лет. И то не новая.

Как и большинство людей в бедных странах, он работал с раннего детства: собирал хлопок, пас овец и коз, убирал урожай на фазендах, перебирал крупы, разгружал товарные поезда. Его руки огрубели ещё до того, как выпали все молочные зубы.

В шестнадцать Бурхан смог купить старенькую лодку, на которую копил больше семи лет. Он стал перевозить на ней небольшие грузы. Потом парень купил ещё лодку и ещё. Продал старую, купил поновее. К двадцати двум годам Бурхан стал очень успешным.

— Знаешь, трудно объяснить, как я действовал. За мной, мягко говоря, не было армии помощников. — Бурхан говорил задумчиво, словно заново проживая все эти годы.