Анна задумалась. Всё-таки то, о чём он спрашивал, было темой не для всех.

— Нужно довести ситуацию до абсурда.

— Поясни, — нахмурился Кирилл. Неожиданный выход.

— Люди на Западе склонны потреблять больше, чем производят. Нужно стимулировать их вещизм, пока он не станет противен не только им самим, но и всем наблюдающим издалека.

Кирилл смотрел на неё так внимательно, что, казалось, забывал моргать.

— Они любят свободу в сексе? Отлично! Если извращенцы придут к власти, они станут продвигать свои законы. Им нужно разрешить однополые браки, выпустить на улицы трансвеститов и легализовать смену пола. Они топят за свободу выбора? Нужно дать им на выбор все возможные наркотики. Они предпочли богатство, а не социалистическое равенство? Отлично, нужно сделать так, чтобы состояние некоторых возросло до неприличных масштабов, чтобы это создало бездну между малоимущими и богачами.

— Не совсем понимаю, при чём тут Россия? Насколько я знаю, в соответствующих службах работают люди порядочные и консервативные. Не станут же они плодить гомосексуалистов и извращенцев, чтобы высылать в командировки.

— Ты мне только что рассказал, как один человек изменил ход истории, — с напором напомнила Анна.

Кирилл утвердительно кивнул.

— Неужели ты думаешь, он провернул эту операцию без предварительной подготовки и спланировал всё в одно лицо?

— Кстати, не удивлюсь, — заявил Кирилл, вспоминая невольно свой случай, — многие выдающиеся исторические события происходят вопреки…

— Никто не умаляет героизма российского человека, я из Волгограда, я знаю это не понаслышке. Однако здесь нужна стратегия! Подумай: наверняка, были люди, которые организовали приезд Луи в Тайвань. Он явился туда не когда-нибудь, а в нужный момент. К этому тщательно готовились, чтобы семя упало в благодатную почву.

Анна понизила тон, чтобы придать словам особую важность.

— Раз были те, кто всё это провернул, то найдутся и другие. Те, кто могли бы посеять зерно революции в умах европейцев… Я не предлагаю отправлять на Запад агентов по совращению. Действовать нужно изящнее. Как мы сами развалили Союз, а Запад помог нам, лишь усилив и ускорив те процессы, которые мы сами же и инициировали, также Запад сам погубит себя. В ближайшие двадцать лет ситуацию можно лишь направить в нужное русло. Например, вывести самые сильные пороки в широкие массы через кино и СМИ. Подкинь эту идейку какому-нибудь обиженному на жизнь банкиру с глубокой травмой. Пускай продвигает свои идеалы равенства и свободы самовыражения. Пусть договорится с законодательной властью, — в Америке же лобби законно. Пусть проплатит публикации в New York Times и внедрит в каждый фильм свободную любовь через специальный фонд с многочисленными грантами. Пускай пустит свои миллиарды на продвижение идей, в которые сам верит… или в которые ему помогут поверить. — Она с трудом перевела дух. — Вот увидишь, всё начнет копиться, как снежный ком…

— Э, весьма неожиданный подход.

— А знаешь, что ещё?

Кирилл поёрзал на узком кресле самолёта, будто ожидая какой-нибудь ещё неожиданный пикантный поворот.

— Ты знаешь, Кирилл, есть один, но большой недостаток у этого всего — тайное рано или поздно становится явным…

Самолёт тем временем уже шёл на посадку. Кирилл молчал, задумавшись. Странным образом он, похоже, нашёл единомышленника.

Лондон, 2003 г.

Мы с Куртом обедали в «Корове». Он, как обычно, заказал стейк. Он всегда заказывал стейки с кровью, говорил, это привычка, от которой ни один нормальный человек не захочет избавиться. Я пила шампанское.

Настроение было под стать пузырькам в моём бокале «Дом Периньона». Я только что успешно закрыла сделку, и по этому случаю надела новое платье — блестящее и облегающее, чуть выше колен, на тонких изящных бретельках. Курт был после работы, и его костюм удачно сочетался с моим нарядом.

Я сделала очередной глоток и ощутила острое желание вытворить что-нибудь этакое. Наклонившись поближе к Курту, я положила руку ему на бедро и тихо сказала:

— У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Курт замер, не донеся до рта вилку с насаженным на неё куском мяса.

— Это… То, что я думаю?

— О таком ты даже думать не осмеливаешься. — я медленно провела рукой вверх и поняла, что «клиент созрел». — Жду тебя в дамской комнате. Постучи три раза.

Подхватив сумочку, я одним глотком осушила бокал и, покачивая бёдрами, прошла между столиков к уборной.

Курт постучал в дверь буквально через минуту. Я открыла, он ввалился в тесную комнатку, захлопнул за собой дверь и сразу набросился на меня.

— Тсссс. — я приложила палец к его губам. — Мы же в приличном месте. Все должно быть…

Договорить я не успела — он впился в мои губы долгим поцелуем. Я ответила, но потом отстранилась.

— Сэр, у меня есть одна просьба… — руки Курта нетерпеливо потянулись к бретелькам моего платья, но я их перехватила. — Мне нужны ваши… Носки.

— Что? — от неожиданности он даже рот приоткрыл.

— Просто сними их. Поверь, ты не пожалеешь. — мои губы были у самого его уха, я шептала, обдавая его кожу горячим дыханием.

— Сумасшедшая, — пробормотал он, но стал послушно разуваться. Стянув носки, он протянул их мне. Я скатала их в две улитки и положила на раковину.

— Теперь закрой глаза.

Курт с готовностью зажмурился. Я сняла с него пиджак. Расстегнула рубашку. Мои пальцы легко касались его груди. Я ощущала, как он завёлся. Руки снова потянулись к моим плечам, и на этот раз я позволила ему спустить бретельки. Платье скользнуло к ногам. Я расстегнула застежку лифчика…

Пора!

— Милый, — мой голос звучал хрипло, — у меня для тебя сюрприз.

Курт открыл глаза, и я не могла бы сказать, что его больше поразило — вид моего обнажённого тела или то, что я протягивала ему лифчик.

В дверь постучали.

— Занято, — бросил Курт, не сводя с меня глаз.

— У вас всё в порядке? — послышался голос официанта.

— Д-да. Небольшая проблема с костюмом, — хмыкнул Курт, придя в себя. Он явно начал понимать, что я задумала.

— Помочь с застежкой? — улыбнулась я, глядя, как он освобождается от рубашки.

— Не беспокойся, работает профи!

Курт выхватил у меня лифчик и ловко нацепил его.

Похоже, он делает это не впервые!

Потом засунул в чашечки свёрнутые носки и подтянул конструкцию повыше. Я тем временем надела его рубашку, подкатала рукава и расстегнула пояс его брюк.

— Осторожнее, — подмигнул он мне, — могу не сдержаться!

— Милая, не болтай, а одевайся, — отозвалась я, кивнув на платье.

Курт расхохотался, стараясь, впрочем, не слишком шуметь.

Он натянул моё платье. Ткань предательски затрещала, но уцелела. Я запрыгнула в брюки, которые оказались огромными и сползали с бёдер. Ремня Курт не носил. Я попыталась обмотать пояс галстуком, но скользкий шёлк не особо исправил ситуацию. Пришлось держать штаны руками.

— Ты уверена? — Курт с сомнением посмотрел на мои туфли на шпильках. — Я же их сломаю.

— Купишь новые, — не поддалась я.

Курт с трудом запихал пальцы в узкие лодочки, безжалостно смяв задники.

— Стой! — хихикнула я, когда он уже взялся за дверную ручку. Достала из сумочки красную помаду и накрасила ему губы. — Вот теперь ты готова.

Мы снова расхохотались. Потом сделали серьёзные лица, и Курт толкнул дверь. В этот момент громко упала крышка от унитаза, как будто возвещая о нашем появлении.

Официант стоял чуть в стороне и делал вид, что занят, но явно ждал, когда мы закончим. Думаю, мы его не разочаровали. По крайней мере, рот он приоткрыл, а глаза вытаращил так, что они рисковали вывалиться на пол.

Курт медленно шёл первым, оступаясь на шпильках. Я за ним — в огромном пиджаке, сползающих штанах и ботинках, которые норовили свалиться с ног.