Мне ли не знать того, что не любит Прокуратор… – слова вредного механизма сыпали соль на мои открывшиеся душевные раны.

– Будь уверена, – ощетинилась я, – если не найду приемлемого решения, непременно прибегну к ябеде. Ведь именно так называется несанкционированное обращение к вышестоящему начальству с целью указания на неправомерные действия начальства рангом пониже?

– Стоит ли паршивый недоумок таких треволнений?! – откликнулась Розалинда, вполне разумно решив не отвечать на мой лингвистический выпад.

– Розалинда, радость моя, – я готова была «взорваться». – Решать мне!

Я прекратила безмолвную баталию со своей каверзной подругой и переключилась на послушника. Он уже некоторое время сосредоточенно изучал мимикрию моего лица, и едва я подарила ему толику своего внимания, спросил серьёзно:

– Дела наши плохи?

– Начинай бояться! – бросила я сквозь зубы. – Дело дрянь!

Он хмыкнул недоверчиво, слабо улыбнулся … и вдруг «поплыл». Глаза его затуманились печальной дымкой, а зрачки расширились как будто парень крупно перебрал с нейросантами.

– Что?! – закричала я в голос. – Что опять?!

– Не блажи, – недовольно откликнулась Розалинда. – Приживальщика уже нет на Спирали Времени, лимит памяти, ему отпущенной, подходит к концу. Чем не решение нашей проблемы? Отпусти его!

Здорово! Мой кадет на моих глазах превращается в примата – безобидное, дезориентированное в Пространстве существо. Такая развязка для «черной» комедии, а не для жизни!

Ты со мной,

Я с тобой,

Мы с тобою, мальчик мой…

Зазвучала мелодия в моей голове. Постой, милашка! Эта колыбельная была в клинике «Цветы жизни» доктора Отто Лиенталя. Я заглянула в кладовые своей памяти. Отто делил своих подопечных на «чертополох» и «одуванчики». «Чертополох» – не имели интеллектуальной ценности для сообщества, их создавали для другой цели – на мой взгляд не благовидной. Но речь не о них!

«Одуванчики» попадали в клинику волей случая и состояли из людей, потерявших способность воспринимать действительность в результате несчастных случаев или болезни. Их пытались лечить…

Тогда, в бытность мою профессором Остин, мы с Отто здорово «посидели» за ящичком пива… Что он рассказывал о своих нетрадиционных подходах к лечению пациентов?

– Так-таки все и забыл… – пробормотала я и вцепилась в плечо послушника железной хваткой. – Веришь, есть вещи, которые не забываются. Боль, например.

Что, как не боль является доказательством реальности происходящего? По необходимости я вполне могу сломать кадету ключицу – сахарная косточка хрустнет, как хворост.

– Нет на Спирали Времени, значит, нет и точки Небытия… – бормотала я, все крепче налегая на косточку. – Значит, ты, парень – бессмертный! – Я заглянула отроку в глаза и, довольная, убрала свою руку. – От этого и «танцуй» …

Он затанцевал в прямом смысле слова – запрыгал, завертелся, накрыв свое плечо ладошкой. Через несколько минут к нему вернулась возможность озвучивать свои эмоции.

– Ты, Фе-е-е-дра, – с подвывом начал он. – Ты – подлая, Федра… – и, увидев, что меня ничуть не смутило его заявление, закончил почти трагически. – Я бы сказал: «ты – убийца, Федра»!

– Ты не сказал мне ничего нового, парень, – я засмеялась и ткнула его в бок вполне дружески. Настроение у меня улучшилось, но ненадолго…

– Что это было? – спросила меня Розалинда «учительским» тоном. Это когда не ответить – себе дороже! Что-что, а в интонациях Необъятной пришлось научиться досконально разбираться. Поэтому я отрапортовала:

– Научный куратор медцентра «Цветы жизни» Лиенталь предполагал, что шоковая терапия в начальном периоде заболевания «одуванчиков» может давать весьма положительный эффект. – Я пожала плечами небрежно. – А наша стадия – вообще «предначальная». Как видишь, помогло! Может быть, вылечится – раз и навсегда. – Тараторила я весьма поспешно – «зубы заговаривала», не помогло…

Несравненная капнула в нужном направлении, сразу вогнав совок познания на полный «штык».

– Лиенталь? К-12 двойного «Карлика Че»? Это было два года назад. Ты не можешь ничего из этого помнить, Федра. – Тон превратился в «директорско-ректорский».

Я поморщилась и, нехотя, ответила:

– Они приходят – воспоминания… непрошенными… иногда … – голос мой набрал силу и закончил зло и твердо. – А уж если в том есть потребность – они приходят всегда! ТО, ЧТО ИМЕЛО СВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ, СОХРАНИТ ЕГО НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ. Восславься, Необъятная!

Я поставила все доступные мне барьеры на каналы связи, время идет, а я еще не решила главную проблему на сегодня – хватит внеплановых общений! Мотнула головой, отыскивая Теодора. Он все ещё бормотал под нос, перечисляя все мои прегрешения… Надо научить мальчишку излагать свои мысли кратко, а так ему и года не хватит… Мимоходом размышляя о планах своего наставничества, вызвала биль. И, когда тот зашуршал у наших ног, подтолкнула Тео в спину, чтобы загружался.

Что ж, милашка, почти час времени – не так уж плохо!

– Я думаю, он – блефует! – сказала я громко.

– Ты о чем? – поинтересовался отрок настороженно.

Молодец, конъюнктуру сечёт – есть о чем беспокоится!

– Ты что-нибудь знаешь о бездействии? – вместо ответа спросила я, мягко отправляя биль в путь.

Мальчишка немного прибавил в зелени от вновь начавшейся болтанки, Я торопилась и направила машину, минуя проложенные трассы, все воздушные ямы были нашими.

– Я бы сейчас побездействовал на кровати немножко, – бормотнул он не очень уверенно, – или на травке… всё равно.

Он ничего не понял.

– Тео, ты говоришь об отдыхе, о блаженном расслаблении мышц.

Небесные очи взглянули на меня с проснувшейся в зрачках искрой мысли. Я почти услышала, как закрутились шестерёнки у него в голове. Со скрипом! Но всё же нездоровый цвет его физиономии немного потускнел, указывая, что послушнику удалось отвлечься от своего внутреннего дискомфорта и переключиться на внешние раздражители – то бишь, на меня.

– Это когда до смерти хочется почесаться, а нельзя?

Восславься! Наконец-то он въехал в нашу проблему.

– Молодец, Тео! Теперь копни поглубже.

Длинные пальца с обкусанными неровно ногтями поскребли макушку сосредоточенно.

– Когда нечем? – развил он свою тему, должно быть, вполне реально представляя себя с отрезанными руками. Потому что взглянул на свои ладони с внезапно вспыхнувшей паникой.

– Ещё глубже парень.

– Куда уж глубже! – возмутился послушник, судорожно стискивая пальцы.

– Кода НЕЧЕГО, – пояснила я.

Его руки потянулись к тощей шее и заметались, желая удостовериться, что пока еще все в порядке. Представляю, что он успел вообразить… Я сжалилась над ним и поспешно пояснила:

– Тео, наказание не предполагает нанесение физического ущерба личности. Проблема в том сможешь ли ты пережить ощущение полной беспомощности, которое придет к тебе.

– А ты не боишься наказания?

– Нет. Эти детские страшилки перестали пугать меня почти сразу, лет пять или шесть назад. Я научилась справляться со страхом. Будь времени у нас чуть больше, я смогла бы научить и тебя. А на текущий момент перед нами серьёзная проблема… (похлеще, чем следы на Спирали Времени!).

Мы прибыли к месту назначения. Круглое, яйцеобразное сооружение на длинных ножках, без сомнения, не принадлежало к шедеврам архитектуры. Но одно несомненное достоинство, неизвестное простому обывателю, у него существовало. Перед нами был универсальный трансформер – лаборатория для глобальных экспериментов с Пространством и Временем. Ну, и тюрьма по совместительству.

Лишь одному Прокуратору известно сколько заключенных сокрыто в черных провалах Бездействия. В самом деле – очень удобно! Гиперпространство не имеет привычных нашему разуму параметров. Одна камера может содержать энное количество преступников. К примеру… таких, как мы с Тео!

Панели темного стекла, обступившие нас со всех сторон, лишь только мы вышли из биля, приблизились, и привели светлого отрока в состояние близкое к обмороку. Скверно… а ведь это только начало.