Он шептал что-то благолепно и благоговейно, сложив руки на колени и подняв очи к небу. Молится что ли? Я подозрительно покосилась на чистого отрока и на открытое окно за его спиной.

– Ты уже всех хорошенько рассмотрел?

Невинные глаза наконец-то опустились с незримых высот на землю и захлопали ресницами простодушно.

– Разве ты наказывала мне это сделать?

Ах, шельма! Чистые озера безбрежной сини и светлая улыбка до самых ушей – хорош, нечего сказать!.. Дурачить меня вздумал…

– Так-таки сидел и все шептал свои песнопения?

– Тебе не нравятся наши песни?

– Отвечай на вопрос, – ласково прощебетала, пребольно хватая пройдоху за ухо.

Он поморщился и, нехотя, пробормотал:

– Я их всех рассмотрел. Это не заняло много времени, – дернулся, вырываясь, и закончил сварливо, – это не так уж интересно на самом деле. Мерзко как-то. Они, наверное, не хотят, чтобы в них копались, как в засаленном кошельке…

– Интересно. Ты представляешь их себе ящиками, которые можно открыть, – отметая ненужные переживания мальчишки, я поинтересовалась о главном.

– Пожалуй.

– Это упростит нашу следующую задачу. Хочешь оказаться внутри какого-нибудь из этих ящиков? – Я решительно развернула Тео к окну.

– Внутри человека?

– Да.

Он оглядел свое тело и с сомнением покосился на снующих по лужайке людей. Да-а-а- а… абстрактные понятия – не его конек…

– Тео, это не значит, что ты попытаешься влезть внутрь одного из них через какое-нибудь отверстие, – внесла я некоторую ясность в предстоящую задачу.

Его белёсые брови сошлись у переносицы, и я поняла, что он вполне серьезно рассматривал такую натуралистическую возможность.

– Способ, ведущий к хотя бы частичному разрушению физического тела объекта, запрещен Правилами.

Он одарил меня взглядом, говорящим, что перед ним полная дурочка.

– Зачем тогда было предлагать мне это?

Надо же быть таким афантастиком! Я улыбнулась как можно шире (крепись, милашка!) и пообещала полным терпимости голосом:

– Сейчас ты все поймешь, Тео.

Решительно толкнув послушника к открытому окну, я приступила к осуществлению урока практической деятельности.

– Кого мы выберем, парень? Смотри, вот этот юноша… у него красивый пони и великолепный минилап на поясе. Ты мог бы стать им на некоторое время – не компьютером, а человеком.

– У него прыщавый нос и влажные руки, – мальчишка упрямился из вредности.

– Хорошо. Выбери того, кто тебе нравится, – решила я проявить еще немного лояльности.

– А если мне нравится твой надзиратель и наставник? – глаза отрока приобрели воистину лазурный колер – невинный и до ехидства хитрый.

Я все еще мнила себя гуманным педагогом, поэтому сказала спокойно:

– Нет, Тео. До его уровня ты сможешь подняться только естественным путем, путем долгого упорного труда и неспешного продвижения по карьерной лестнице.

– Тебя послушать, так он с пелёнок начал строить свою карьеру, – огрызнулся мальчишка.

Упрямый, испорченный моим снисхождением мальчишка! Может быть пора переходить к антигуманным методом воспитания? Я прищурилась, примеряя возможности… Достаточно одного нажатия пальца … (я отыскала взглядом вожделенное место на тощей шее, пересеченное синими жилками под розовой кожей), чтобы мой отрок слёзно поклялся слушаться меня везде и во всем. Жаль, не применимо в нашей ситуации – состряпать из человека со сломанной волей толкового кадета невозможно.

– Брось свои глупости, – сказала я то, что должна была сказать. – У нас есть объект – юноша на пони – вот с ним мы и будем работать. Поверь, то, чем мы сейчас занимаемся – преддверие работы. Нелегкой, не скрою, но скучно тебе не будет. А если ты снова вздумаешь дерзить мне, я плюну на свою гордыню, и отправлю тебя глотать красную пыль Мангалеску.

«В крайнем случае можешь превратиться в небольшой пластиковый пакет с серой пылью внутри, – добавила страстей кровожадная часть моей натуры. – Может оповестить тебя об этом?».

– Не смотри на меня так, Федра, – бормотнул послушник в ответ. – У меня сразу мурашки по спине бегать начинают. Что я должен делать?

Усовестился и испугался… Я уже сожалела о своей несдержанности. В принципе, неплохой он мальчик – только что приобрел возможность жить, а не загнивать в заунывных песнопениях и молитвах, отсюда и некоторая вольность мыслей. А я его снова – пугать! Некрасиво, милашка! Я хлопнула по пластиковой поверхности стола, вызывая рабочее табло.

– Не жди от меня чуда, нас ждут долгие и кропотливые часы обучения. Смотри сюда, – я включила монитор, – чтобы почувствовать себя объектом, нужно узнать о нем всё. И это ВСЁ нужно уметь удержать в своей памяти.

Я промолчала о том, что в действительности Агенту выполнить эту задачу помогает Розалинда, закрепляя в сознании отдельными образами целые блоки чуждой памяти. Цели при этом преследовала самые практические. Во-первых, чтобы кадет понял значимость и трудоемкость предстоящей задачи. Во-вторых, чтобы он действительно умел сам совершать нужные приготовления: выделять значимые моменты, акцентироваться на деталях и запоминать мелочи. В-третьих, просто потому, что все Агенты проходят через эти тернии для достижения высот Познания.

– Сейчас мы разберем жизнь этого юноши самым подробным образом, – пообещала я светлому отроку, и не обманула. Мы долгих три часа анализировали предлагаемый материал, прервавшись лишь единожды, когда Магистр поинтересовался по внутренней связи моим местоположением.

– Я здесь, Магистр, в учебной комнате Подразделения, провожу урок. Восславься.

– Я передал тебе материалы на танцовщицу, и хотел бы услышать твои соображения. Теперь я вижу, что ты предпочитаешь возиться с мальчишкой, а не серьёзно работать. Может тебе стоит подумать о смене рода деятельности и подать в отставку?

Его недовольство понять было можно… но ведь и я – не девочка на побегушках!

– Вы только что сами открыли мне, Магистр, что Агенты не доживают до положенного Империей содержания … (в отличии от бравых Магистров Быстрой Руки!) А свои соображения по поводу танцовщицы я предоставлю по первому вашему требованию.

Довольно наглое заявление, если учесть, что я и листа не прочла из его трактата. Джан Нэш, по-моему, даже заскрипел зубами – ведь ему, конечно, успели доложить о папке в розовых кустах. Только Магистр справился со своим голосом и ответил мне ровно и доброжелательно:

– Я закончу Согласование с Розалиндой и навещу тебя в твоём отсеке.

– Тогда, наверное, мне стоит сказать, что я приглашаю вас, Магистр, посетить мой отсек.

Моя ядовитая реплика осталась без ответа, Джан Нэш не посчитал нужным заметить мой сарказм и отключил восприятие внутренней связи.

Теодор на наши дебаты не повелся – с тоской смотрел на экран монитора и вздыхал.

– Я не представляю, как смогу запомнить всю эту ерунду, – сознался он честно.

– Я научу тебя, – голос мой был гласом доброй тетушки, предлагавшей кусок сливового пирога, как сказали бы в Бернагонском монастыре. – Все дело в систематизации информации. Её много, но она последовательно завязана на едином предмете – на нашем юноше с пони. Это в разы сокращает информационный поток, который нужно запомнить.

Тео вздохнул, мышцами лица старательно изображая внимание, всей позой тела показывал, что мои наставления нудны и ничего не объясняют.

– Сло-ож-наа?! – я насмехалась. – Запомни, все сложное – просто. Только с таким настроем у тебя всё получится.

Очередной вздох стал новым испытанием моему педагогическому практикуму. Я заставила себя весело улыбнуться:

– Что ж, начнем с азов. Я познакомлю тебя с методом «нанизывания» доктора Граля, – и пустилась в объяснения, которые наши дети получают в очень нежном возрасте.

Джан Нэш уже некоторое время пытался связаться с Розалиндой, ответом ему было гробовое молчание.

– Несравненная, – Эрг попытался привлечь к себе внимание голосовой связью. – Ты не могла бы подобрать мне информацию.