— Это мне не под силу, — серьезно ответил он. — Я просто пытаюсь остановить разложение.

— Это… некромантия, — осторожно напомнила она, будто сомневалась, что он знает.

Рэндал опустил руки и уселся рядом с костром, этот безобидный трюк позволял сохранить тело пригодным для воскрешения на некоторое время, но он был не в настроении объяснять тонкости. Он не смог бы применить его к Корнелиусу, от тела не осталось ничего, кроме пепла, но с Лиирой это все еще может сработать. Или с Зеймаром. Или с Трикси. Кто из них еще собирается в ближайшее время умереть?

Проходя сквозь Витхен сегодня ночью, он обнаружил, что вовсе не хочет возвращаться туда. Воспоминания не так уж ценны, если не с кем разделить их.

— Я выросла в роще друидов, — с беспокойством заглядывая ему в глаза, проговорила Трикси, — у нас говорят, что смерть — это часть жизни. То, что умерло, переродится, но колесо бытия нельзя провернуть назад.

Рэндал только отвернулся. Жрецы в Уотеркрике вертели это самое колесо, как хотели, было бы у семьи покойного достаточно денег, чтобы заплатить за ингредиенты для ритуала воскрешения. Единственная несправедливость заключалась в том, что вернуться к жизни мог не каждый, бедняки оставались в могилах лишь потому, что им не повезло родиться в достаточно привилегированной семье.

Мир несправедлив, он знал это и раньше. Но знать и чувствовать — совсем не одно и то же.

* * *

Община располагалась в полостях огромной скалы, подножие которой утопало в густых лесах. Думали ли об этом ее создатели, но здесь казалось, будто достаточно сделать всего один шаг из вечной тьмы в объятия Синдарин. Чудесная метафора для всех, кто пришел сюда в поисках освобождения, но на самом деле это куда более сложный и… болезненный процесс. Не так-то легко вырвать собственную душу из сетей Ксалисс, даже с помощью благочестивых клириков Тиэли это удается не всем.

Еще до того, как среди деревьев показались Сумеречные горы, откуда-то из леса послышалась тихая мелодия флейты, она то приближалась, то исчезала вновь, но эти нежные звуки говорили вовсе не о гостеприимстве, они были предупреждением. Темная Дева нежна и добра к своей пастве, но беспощадна к тем, кто нападает первым.

— Здесь любят музыку? — подняв взгляд от своих ботинок впервые за несколько часов, спросила Лиира.

— Да, очень, — улыбнулся Рэндал, — адепты Тиэли танцуют под полной луной, празднуя пришествие богини, сочиняют для нее стихи и мелодии, — внимательно оглядев ее, он спросил: — А где твоя лютня?

— Сломалась.

Под сенью густых деревьев гулял только ветер, и Рэндал готов был поклясться, что под огромным раскидистым дубом никого не было секунду назад, но стоило только моргнуть и высокая темная эльфийка с луком в руке появилась из ниоткуда.

— Это владения Темной Девы, — медленно и напряженно проговорила она, рассматривая Рэндала глазами, неестественно светящимися в полумраке. — Мы не приветствуем чужаков.

Из густой зелени леса вышел огромный волк, а за ним шагнул на дорогу мужчина-дроу в дорожном плаще, два клинка на его поясе сомнений в роде его деятельности не оставляли.

Рэндал похолодел, он рассчитывал обсудить своих спутников с главой общины и не думал, что их просто охрана не пропустит! В ветвях деревьев послышался шорох, эти двое на дороге — явно не вся охрана общины. После убийств в Уотеркрике они наверняка удвоили гарнизон, чтобы защитить тех, кто остался.

С бешено бьющимся сердцем Рэндал открыл рот и тут же закрыл его, он слишком часто говорит вещи, о которых потом жалеет. Пытаясь подавить волнение, он мучительно подбирал такие слова, которые не вызовут подозрений ни у лесной стражи, ни у собственных спутников.

— Вы просили помощи у церкви Камадара, — также медленно произнес он, не желая, чтобы беседа обернулась отказом, — и вот мы здесь.

В конце концов, это тоже правда. В тот день, когда Корнелиуса привлекли к расследованию убийств темных эльфов, он вернулся усталым и бледным, он говорил с умершими и знал о жестокости жрицы из первых рук. Он положил руки на плечи Рэндалу и в первый раз это прикосновение показалось тяжелым, а не успокаивающим. Корнелиус сказал, что приставит его к сану раньше, чем планировалось. Он надеялся, что церковь защитит свое дитя, но он не был провидцем, чтобы доподлинно знать, как все обернется.

Ненадолго задумавшись, девушка подняла руку к виску, задержала ее на пару секунд, а затем странное сияние ее глаз погасло, и она приветливо улыбнулась. Рэндал подумал, что это одно из очень немногих мест в мире, где улыбка женщины-дроу не предвещает пыток и смерти…

— Добро пожаловать в Митфанор, странники, — сверкнув глазами красными, точно кровь, проговорила она.

…скорее всего.

* * *

Название поселения было чересчур громким для его скромных размеров. У подножия огромной скалы, где в переплетении каменных лестниц зияли темные провалы пещер, стояли несколько деревянных домов с красивой ажурной резьбой, достаточно больших, чтобы вместить несколько семей, но все же слишком маленьких, чтобы называться городом.

Чем ближе они подходили, тем громче становились смех и музыка. На небольшой площади между домами кипела жизнь, и среди наполнявших ее темных эльфов попадались и люди, и полуэльфы, и эльфы светлые, что могло бы противоречить словам о неприятии чужаков, если бы не обычай снабжать членов общины маскировочными артефактами. Сопровождающая их эльфийка ловко лавировала в толпе и ожидала, что им удастся то же самое, так что не замедляла шаг. Но все же когда они поравнялись с небольшим свободном пространством, где под звон струн красивая девушка в белом платье, резко контрастировавшем с ее черной кожей, кружилась так быстро, что ее босые ноги мелькали, точно спицы в колесе, эльфийка вытянула руку в ее сторону и сделала красивый жест, который та тут же повторила. Не сказав ни слова, под одобрительные выкрики из толпы она пошла дальше, а танец продолжился, как ни в чем не бывало.

— Мне одной в этой толпе неуютно? — едва шевеля губами прошипела Трикси. Она пробиралась сквозь темных эльфов напряженная, как струна, и вздрагивала встречаясь с ними взглядом, независимо от того, были их глаза красными, как кровь, или светлыми, как дневное небо.

— У меня чешется каждый гребаный шрам от эльфийского клинка, — проворчал Зеймар, но зацепился взглядом за стайку детей, окруживших долговязого чернокожего мальчишку, и замолчал. Парень держал на руках огромного пушистого рыжего кота и на языке, которого Зеймар не знал, малышня умоляла позволить погладить животное. Иногда, к царственному неудовольствию кота, им это позволялось.

— Если никто не вытащит кинжал в ближайшие пять минут, у меня нервный срыв случится, — добавила Лиира, и хотя сопровождающая их эльфийка и ухом не повела, Рэндал вспыхнул, как маков цвет.

— Прекратите, ради всех богов! — прошипел он. — Я не привел бы вас сюда, если бы не знал, что здесь безопасно!

— Они не виноваты, — сказала эльфийка и сейчас, когда она не пыталась говорить медленно, стал заметнее ее акцент, — даже темные эльфы, приходящие сюда впервые, чувствуют себя неуютно. Не только вы привыкли жить на острие клинка.

Миновав толпу и остановившись у входа в пещеру, она развернулась к ним и выразила сожаление в том, что глава общины не может принять всех сразу, так что пока она проводит Рэндала к нему, остальные могут немного осмотреться, познакомиться с местными или отдохнуть в гостевом доме, наконец.

— Это совершенно не подозрительно, — сквозь зубы прошипела Трикси, смотря в спину Рэндалу, медленно растворяющемуся во тьме пещеры.

— Да ладно, он знает, что делает, — проговорила Лиира, положив руки ей на плечи.

Чем глубже они уходили, тем меньше становилось света и вскоре наступил момент, когда его не стало вовсе, и оттенки серого заменили все богатство цветов поверхности, но ни Рэндал, ни сопровождающая его девушка не замедлили шага. В переплетениях коридоров навстречу то и дело попадались другие темные эльфы, похоже, внутренняя часть поселения гораздо больше той, что снаружи. Тишина давила на уши, эльфы передвигались тихо, точно тени, и не разговаривали без причины, вместо этого они использовали сложный язык жестов, которого Рэндал не знал. Жизнь в Подземье опасна, они привыкли вести себя тихо.