— Не двигайтесь, Ваше Высочество! Вам…

Потерявший последнюю нить логики мозг отключился окончательно, и я рухнула в непроглядную темноту. Вязкую, беззвучную, ледяную. Иногда меня снова выбрасывало на поверхность к гулу голосов, что жужжал не хуже разворошенного улья. А затем неожиданно все звуки так резко стихли, будто бы и не было их, будто никто и не пытался меня спасти или же попросту сдался.

Я помнила, что со мной случилось и понимала — шансы невелики. Да нет их — не стоило приукрашивать. И я, как и все, прожив жизнь так, как ее прожила, все равно рассчитывала на райские кущи или блаженное небытие, абсолютную пустоту. Однако спустили меня в самый настоящий ад.

Агония длилась вечность. Я уже не могла осознать, то ли тело рвёт на куски, то ли душу. Чужие голоса, совершенно непохожие на те, что были прежде. Картинки жизни, которой я никогда не жила. Чужая боль, ненависть и отчаяние обрушились на меня водопадом и, казалось, я просто растворюсь в этом всём, теряя себя навсегда.

— Матушка, очнитесь…

Впервые услышав слабый дрожащий голос, я приняла его за очередное видение. Однако была рада ему — единственному, что не терзал мое сердце в клочья. Лишь отдался глухой тоской, за которой я вдруг потянулась.

— …прошу вас.

Несмотря на то, что я едва его различала, голос не пропадал, становясь для меня маяком. Тонким следом, по которому было невыносимо сложно идти, обрывая холодные щупальца образов, что тянули обратно.

— Я буду хорошим, буду послушным…

Тихий, совсем ещё юный, детский. Я просто не могла от него отмахнуться. Нет — не хотела. И не потому, что следуя ему, я выбираясь из вязкого болота отчаяния. Мне казалась, что если я не шагну навстречу, моя тьма поглотит и его. Нельзя было допустить подобное. Никак нельзя. Хоть я и не понимала, почему для меня столь важно сохранить нетронутым этот маленький свет.

— Матушка?!.

В один миг все исчезло. Голоса, образы, обрывки непонятных воспоминаний. Стало так тихо и тепло. Я чувствовала как сжимаю чужую ладошку в своей, такую маленькую и хрупкую, что, казалась, легко могу повредить от неосторожности.

— Матушка?..

В этот раз голос заполнил страх, и мне пришлось приложить усилие, чтобы разомкнуть тяжелые веки. Пространство перед глазами плыло, и даже короткие фрагменты комнаты мне казались совершенно незнакомыми.

В полумраке было сложно сориентироваться, но чужой силуэт я различила довольно быстро. За него и зацепился взгляд, помогая собрать себя воедино, за мальчика лет семи с перепуганными аметистовыми глазами.

— Простите! Простите меня… я, — заикался мальчишка, тщетно пытаясь высвободить руку из моей хватки. — Я не хотел вас тревожить, матушка! Простите, что первым после долгого сна вы увидели меня.

Не в том состоянии я была, чтобы задуматься о происходящем. Где я? Что за мальчик передо мной и почему он зовет меня матушкой. Сколько бы кирпичей мне на голову не свалилось — я была уверена, что никогда не имела детей. Но все после, сейчас я не могла позволить этому хрупкому созданию и дальше бормотать бессмысленные извинения и едва не рыдать от испуга передо мной.

Слишком резко разжала ладонь, из-за чего мальчик свалился на попу. В его глазах застыл ужас и слезы готовы были готовы сорваться с длинных ресниц. Я метнулась к нему, не осознавая, что тело совсем не слушается. Рухнула на пол, разбила колени, но меня сейчас это мало интересовало. Бережно обняв малыша, я принялась успокаивать его легкими поглаживаниями, приговаривая, что он ни в чем не виноват.

Потребовалось время, чтобы я почувствовала объятия в ответ. И были они до того крепкими, отчаянными, что у меня защемило сердце, а после я и вовсе услышала тихие всхлипы.

Успела только рот открыть, чтобы хоть как-то утешить, но глубокую тишину ночи нарушил шум за дверью. Только когда она с грохотом распахнулась, я поняла, что это были звуки многочисленных шагов, и очень скоро комнату наполнили незнакомцы, что будто бы сбежали с какого-то карнавала. Или где ещё могли носить настолько аутентичные наряды прошлых веков.

— Что вы здесь делаете, Ваше Высочество?! — гаркнул вышедший вперед рыцарь.

Лицо его было до того свирепым, что мы с мальчишкой инстинктивно прижались друг к другу сильней.

— Прошу меня простить, Ваше Высочество принц Каэль.

Рыцарь, что больше походил на свирепого медведя в броне, чем на человека, вырвал мальчишку у меня из рук и глянул так, словно только что доблестно пресек измывательства над юным принцем. Его фигура возвышалась надо мной огромной горой, что загораживала всех остальных, а глубоко посаженные, черные словно уголь глаза смотрели с открытой неприязнью.

— Его Высочество извинится за свое вторжение позже, Королева, как только вы полностью оправитесь от болезни.

Я была обескуражена, честно признаться. Но похоже мое лицо выражало нечто иное, ведь эта громадина сделала шаг назад, стоило мне открыть рот, чтобы поинтересоваться, а что, собственно, здесь происходит.

— Как ты смеешь так разговаривать с Ее Высочеством?! — раздалось звонкое возмущение раньше, чем я успела произнести хоть слово.

Невысокая, хрупкая на вид горничная неожиданно выпрыгнула из-за спины этого бугая и храбро заслонила меня своим телом. Ее серебряные волосы были забраны в высокий хвост и забавно пружинили от каждого движения. Девушка походила на шуструю белочку, что пытается вытащить свой орех из-под лапы медведя.

— Я отнесу принца в его покои, моя обязанность — заботиться о его безопасности. — отчеканил мужчина.

— Чего вы хотите добиться подобной демонстрацией?! — продолжала возмущаться горничная без тени страха.

— Пусть идут. — сипло ответила я.

Она так резко развернулась ко мне, что тело само дрогнуло от испуга.

— Так нельзя, Ваше Высочество! — выпалила она.

Я поморщилась от громкости ее голоса, голова и без того не хотела соображать. Но горничная в миг побледнела и рухнула передо мной на колени, уткнувшись лицом в пол.

— Я совершила смертный грех! — тихо взмолилась она. — Прошу простите мне мою дерзость, Ваше Высочество.

Пока я пыталась отойти от новой порции шока, рыцарь, получивший мое разрешение, уже улизнул с принцем на руках. Я лишь мельком успела увидеть робкий взгляд аметистовых глаз, что был направлен на меня до того, как дверь за ними захлопнулась.

— Встань, — обратилась я к горничной, что все еще лежала передо мной недвижимой статуей, и не узнала своего голоса.

Происходящее никак не укладывалось в голове, у меня не было ни единого предположения, что происходит, но интуиция подсказывала — спрашивать прямо сейчас не стоит. Трое других горничных и два молодых рыцаря, что все это время молча стояли и смотрели на происходящее словно приглашённые понятые, мне абсолютно не нравились.

— Спасибо, Ваше Высочество.

Горничная передо мной вскинула голову и посмотрела на меня большими светлыми глазами. Она смешно шмыгала слегка вздернутым носом, отчего на ее бледной коже мерцали едва заметные веснушки. Определенно, эта девушка была единственной, кому мое пробуждение пришлось по душе.

— Ах, что же Вы… только ведь очнулись! Простудитесь!

Она поспешила помочь мне подняться с пола, где я так и осталась сидеть, когда у меня из рук вырвали принца. Ноги все еще были ватными, и подняться никак не получалось.

— Чего стоите?! — в голосе девушки вновь заиграли командные нотки. — Помо…

— Нет! — перебила ее я.

Мне не хотелось, чтобы незнакомые люди, которые явно настроены ко мне враждебно, приближались. Лучше уж было остаться сидеть на полу. Вот только стоило глянуть в их сторону, осознание посетило голову — не вмешайся я, они все равно бы остались стоять на своих местах. Полнейшее пренебрежение.

— Я вызову дворцового лекаря, — подала голос одна из трех горничных.

— Нет. — снова отрезала я.

Этого еще не хватало! Да стоит мне открыть рот, и любой врач сразу же направит меня в отделение душевно больных — в этом я не сомневалась.