— Ну, блин, ты как скажешь! Разрывная пуля в лоб и тупой нож в сердце с подвывертом и проворотом, — улыбаюсь. — Ты с выдумкой девчонка! Мне нравится — несомненно, я оценил старания. Но есть небольшая, а если честно, то солидная неувязка. По-твоему, я сплю с отшельницей и трахаю ее раз в месяц или два? Посмотри на меня, только внимательно и не спеша. Сколько, как ты думаешь, мне нужно ласки? Как много, как часто, какого рода, и что, и как я предпочитаю и люблю? Ты, вообще, в своем уме? По изощренной логике, я тупо двадцать девять дней терплю, дергаю гуся, пускаю слюнки, а на тридцатый отрываюсь на бездыханном теле какой-то за три девять земель живущей самки. Думай дальше, изумруд!

В постели также будет себя вести — страстно, бурно, отзывчиво, эмоционально и очень откровенно? На одно мгновение оцениваю по таким параметрам свою соседку, замечаю раскрасневшиеся щеки и сверкающие глаза от импровизированной викторины. На взводе она очень хороша, вызывающе красива!

— Неужели это дом бывшей жены?

— Это еще что означает? Что это за «неужели»? И, солнышко, бывшая жена на то и бывшая, чтобы к ней в кроватку не возвращаться…

— Вы тоже с выдумкой, поэтому я решила, что для Вас такое вполне себе закономерно. Возможно все!

— Ну, вот видишь, мы с тобой во многом совпадаем, а это значит, что между нами могли бы состояться любого рода отношения. И даже, одалиска, по горизонтали! Поверь, там есть что обсудить, а я еще болтливее, когда лежу.

— Сочувствую той женщине, которая приляжет рядом с Вами

— Нет-нет, Оль, ей очень повезет. Ну, знаешь ли, пока ни одна обиженной не ушла.

— Со мной все будет иначе…

Ни капельки не сомневаюсь! С тобой у меня уже на многое табу и не на все имеется индивидуальное разрешение от той же матери. Только дружба и маленькая просьба:

«Лешка, поддержи ее!».

— … Не обольщайтесь и не очаровывайтесь, чтобы потом не разочароваться в результате! А означает это то, что имеется в виду, без скрытого смысла, то, что я довольно громко вслух сказала, — еще раз повторяет. — Это дом Вашей бывшей жены? Вы с ней в разводе, наверное, относительно недавно — достала, стерва, допекла, хотела ласки и внимания, какого-то, вероятно, уважения и верности, но Ваш непредсказуемый дрянной характер, а ее, наверное, несовершенство и удаленность от нарисованного Вами идеала сыграли, увы, не в пользу сформировавшейся ячейки общества, вот вы и расстались. Разбежались, как крысы, по сторонам. Возможно, с небольшим скандалом. Но чувства все же есть, что-то теплится, что-то еще осталось, или Вы часто ездите к совместному ребенку. Господи, все ясно, да Вы — воскресный папа! Вот и регулярность — раз в месяц, выписанная недомужику семейным кодексом по справедливому суду.

Задумываюсь и мечтательно с ухмылкой возвращаю:

— Так-так! «Недомужик» из твоих уст вытягивается неоднократно. Нет такого слова в словаре, я проверял, значит, собственного приготовления, а значит, страсть, ярость, пыл, возможно жажда мщения. Ты, одалисочка, «хотела ласки и внимания, уважения и верности, еще присутствовали несовершенство и удаленность от идеала». Хм-хм! Дайте-ка подумать, — задираю подбородок и скашиваю на нее глаза. — Тут только одно на ум приходит. Он изменял тебе, что ли, красотка? Других баб трахал, а на тебя плевал или тупо делал одолжение? Немного тут, но щедро там? Что? Не так? Спроецировала ситуацию и спалилась? Ха-ха! Умная, начитанная, но все же глупая, нет — не так, скорее, чересчур наивная. Мечтательница, идеалистка, походно-полевая жена, возможно, даже декабристка. Я думаю, ты ждала его с работы, увлеченно подставляла зад, но он уже, малышка, отстрелял патроны — хвостатые ребята побежали на разведку в матку, например, твоей близкой подруги. А тебе что? Подкатанные глаза и вздох глубокий:

«Прости, малыш, но у меня тяжелая работа. Спи! Чмок-чмок! Не приставай — мой пенис спит, дружок устал, а я, Оленька, не в том самом настроении»;

или еще лучше:

«Раздвинь ножки и давай сама! Помастурбируй, детка, а я посплю или, как зажравшийся задрот, за сладким действом со стороны понаблюдаю!».

Так-с, подытожим! По факту, в имеющемся на сейчас остатке — вялый член, болтающееся у мужских колен хозяйство и очень неудовлетворенный, злой-презлой, зеленый изумруд. Ну как?

Улыбаюсь своей дурацкой пошлой шутке, а она, не глядя на меня, в сторону рычит:

— Заткнись, мудак!

Твою мать — видимо, сам того не желая, попал в десятку и долбано погорячился, не подумал — просто так ляпнул, наугад, но, сука, я ведь должен был хоть что-то близкое предугадать! Блядь, все так и было, что ли? Ну, ни хрена себе! Что ж там за урод такой попался?

Это даже хорошо, что сразу все раскрылось, хоть и на пятый день нашего знакомства. Зато теперь я точно знаю, на какую «кнопку» с ней не следует нажимать!

— Извини, — шепчу ей в сторону, наклоняюсь, хочу поймать ответный взгляд. — Оль, извини, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть.

— Заткнись, сказала. Устала от твоей неконтролируемой болтовни. Ты — пустозвон, хоть и у таких родителей. Хочу домой.

— Нет. Придется потерпеть и переждать, у меня нет на твое возвращение времени. Я срочно должен быть там. Есть контракт, и потом, это моя работа. А тебе понравится, ты отдохнешь, развеешься, вместе погуляем. Оль, это…

— Да насрать!

Приплыли! Замечательно! Доигрался, «Леша»? Надо спешно реабилитироваться и все заново, опять с низов, начать.

— Я никогда не был женат и женщинам, с которыми встречаюсь, не изменяю. Не так воспитан! Слышишь?

— Да мне плевать. Повторяю, еще раз, мы не встречаемся, и мы не пара, — у нас с Вами придуманный контракт на две каторжные недели, в котором я по своей глупости не оговорила возможную неустойку, если вдруг надумаю досрочно выйти из него. Мне не интересно, и я устала. Перед будущей клясться и отчитываться будете. Но я останусь при своем мнении. Считаю, что мы едем к Вашему ребенку, которого иметь семейное положение вообще не запрещает. А Вы не производите впечатление гада, который бросил бы свое чадо без средств к существованию. Значит, все сходится! Но, — закатывает глаза, немного смотрит вверх, а потом ко мне нехорошим взглядом возвращается, — я-то тут при чем, не понимаю? Зачем пригласили и куда-то в неизвестном направлении везете?

Обидел или она ревнует, что ли? Что за тон? Как будто в гестапо прибыл на допрос.

— Все вместе, Оль! Но там нет детей еще раз повторяю. У нас с ней, ее имя, кстати, Настя, очень долгие и уверенные, а сейчас еще и крепкие дружеские, отношения. Скажем так, мы — партнеры, и в той сфере, наверное, тоже, но, — прищуриваюсь, ловлю губами сигарету и замечаю ее уничтожающий взгляд, — уже все в прошлом. Прошло и отболело. Понимаешь, было и не стало. По обоюдному желанию разошлись по сторонам. Она вышла замуж, сейчас вроде как на седьмом месяце беременности, а я вот, скажем так, трехдневный дополнительный муж, когда основной с обязанностями определенного характера не справляется.

— Мне все равно.

Сам, блядь, все испортил. Ну кто просил? Доказал свою правоту? Теперь вот сидит мегера, которая даже чертом не смотрит в мою сторону. Уткнулась лбом в стекло и дергает щеками, словно судорога лицевые мышцы прихватила.

— Оля, извини меня, пожалуйста. Мне очень жаль, что у тебя так в жизни произошло…

Всем телом поворачивается к своему окну, укладывается на бок, и начинает медленно водить пальчиком по стеклу.

— Вас это абсолютно не касается. Не касается, Алексей. Вы не имеете права…

— Я знаю. Извини меня. Предательство…

— Устала, — вижу, как обнимает себя за плечи, словно зябнет, — еще долго? Далеко?

— Ты хочешь отдохнуть? Я помолчу.

— Как долго нам еще ехать, Алеша?

— Минут сорок, я не могу прибавить скорость, здесь ограничение и платная дорога, — не оборачиваясь, одной рукой на заднем сидении нащупываю плед, беру и предлагаю пассажирке. — Укройся. Обогрев включить?

— Обойдусь.

Она заворачивается с головой, словно в шерстяной шотландский кокон прячется. По-моему, тихонько всхлипывает, по крайней мере, я замечаю осторожно шмыгающий нос.