— А со старостой-то, что приключилось? — последовал второй вопрос.

— С Якубом что ли? Отстранили его. Был сельский сход и поляки выбрали своего. Теперь в селе заправляет агроном пана Мицкевича Станислав Дроздовский. Он до этого командовал отрядом самообороны Гуты, — рассказывала все сельские новости крестьянка.

— И большой у него отряд? — не отставал «Дубовой» от селянки, радуясь, что получил такой источник информации.

— Не знаю. Видела вооруженных людей, а сколько их не могу сказать.

Иван Литвинчук по кличке «Дубовой» понимал, что точных данных крестьянка дать не сможет, но общую картину обрисует. К тому же Крычильский подробно все описал, оставалось лишь проверить его информацию.

— Кроме отряда самообороны в Гуте еще кто-то есть? — продолжал разговор мужчина.

— Поляки во главе с Мареком Ковачем из леса пришли. Похожи на партизан. А еще отряд шуцманов приехал. Несколько десятков человек, — вспоминала все последние события Богдановна. Литвинчук спрятал записку старосты в карман. Вроде как, все сходилось.

— Чем мне тебя отблагодарить за помощь? — захотел сотник отблагодарить женщину.

— Мне бы с зятьком повидаться. Якуб сказал, что он здесь находится, — попросила селянка.

— Кто такой? — удивился бандеровец.

— Сашко Деревянко, — назвала она имя зятя.

— Есть такой. Сейчас организуем свидание, — обещал «Дубовой».

Александр до последнего не мог понять, зачем он понадобился сотнику. Заметив тещу, очень удивился.

— Мамо? Почему вы здесь? — решился он обнять тещу.

— Тебя проведать пришла. Почему весточки не присылал? Наташка вся извелась, — жаловалась женщина.

— Не было возможности. А как вы узнали, что я здесь? — недоумевал Александр.

— Староста наш сказал. Наташка сама хотела прибежать, но куда ей? Кто Ваньку досматривать станет? Вот я и решилась сама прийти, чтобы хоть глазком на тебя взглянуть, — миловалась зятем Оксана Богдановна.

— Как он там? — переживал Сашко о сыне.

— Растет. Капризный только. Папки видать не хватает.

— Ну, да, — усмехнулся Деревянко.

— Только папки ему и не хватает.

— А тебя ранили? — интересовалась теща.

— И это вы уже знаете. Ранили. Еще зимой, когда я у вас последний раз был. Зацепились мы тогда с шуцманами и меня подстрелили. Мои побратимы сбежали и бросили меня одного в лесу. Если бы не парни Дубового, истек кровью. Так я в их отряде и оказался, — кратко обрисовал ситуацию казак сотни.

— Как ты здесь? Есть что покушать, во что одеться? — заботливо спрашивала Оксана Богдановна.

— Все у меня есть. Не переживайте.

— Когда увидимся-то? Наталья, так тебя ждет. Что ей передать? — продолжала разговор теща.

— Я буду возвращаться в Гуту. Крычильского сняли с должности старосты. Теперь у нас новый староста, а гроном пан Дроздовский. Помнишь его?

— Конечно, помню, — подтвердил Александр.

— Марек Ковач объявился. Пришел в село со своими дружками из Армии Краевой. А самое главное, что муж Стефании вернулся. Столько лет не было, а вернулся. Его все уже похоронили давно. Старики Новаки рады, — делилась Богдановна последними новостями.

— А Стеша? — заинтересовался такой информацией Деревянко.

— Как же она с двумя мужьями жить станет? Гришка ведь в полиции служит. Что о нем слышно? — хотел знать мужчина.

— Живой. Что ему станется? — махнула рукой Богдановна. Зять не стал говорить, что остался жив, благодаря своему соседу, у которого гулял на свадьбе, а потом же в лесу стрелял в него. Не очень красивая история и лучше теще о ней не знать. Александр взял женщину под локоть и отвел подальше от построек, так, чтобы их никто не смог услышать.

— Мамо! — обратился к Богдановне зятек, и такое обращение насторожило женщину. Когда Александр так к ней обращался, он обязательно говорил что-то важное.

— Вы, как только вернетесь, сразу собирайтесь и уходите из села, — тихо произнес бандеровец.

— Это еще почему? — не поняла она.

— Потому-что у нас приказ зачистить от поляков Гуту Степанскую, — выдал тайну Деревянко.

— А нам-то чего бояться? Мы не поляки.

— Вы, наверное, меня не поняли? Там разбираться никто не станет. Слышали, что с польскими селами недавно случилось? — все так же тихо говорил ее родственник.

— То, что селян топорами порубили? Так врут люди. Сами поляки и придумали, — была в курсе последних событий крестьянка.

— Ничего они не придумали, — сквозь зубы процедил зять.

— Это не «бульбовцы», здесь все по-другому. Забирайте Ваньку и бегите.

— Да куда мы ночью побежим? У нас и телеги-то нет, — заупрямилась женщина.

— Уходите ногами. Просите помощи у Стефании. Пусть и она бежит. Пощады никому не будет, — настаивал Деревянко.

— Не верю я тебе. Командир у вас такой обходительный.

— Оксана Богдановна, спасайте внука. Я же вам говорю, что пощады не будет, — тормошил ее Александр.

— Если они такие, то почему ты с ними? — не понимала селянка.

— Отсюда другой дороги нет, — как-то обреченно ответил зять.

Ночные прохожие, а таковых в Гуте было предостаточно, расступались в стороны при виде мчащихся с бешеной скоростью телег. Федька, свесив ноги, подскакивал вместе с товарищами, когда повозка попадала колесом в ямку или наезжала на камень. Руки уверенно держали винтовку. Все его сослуживцы готовы были вступить в бой, если бы их попытались остановить. Они встретились с подобным своему обозом, только не выезжающим из села, а наоборот. На подводах сидели крестьяне с узелками в руках, в которых был собран нехитрый домашний скарб. Это были беженцы из Ужан. Парни из самообороны побоялись останавливать бегущих из села полицаев, чтобы в случае возникновения перестрелки не пострадали мирные люди. Когда обоз выскочил на пригорок, все облегченно вздохнули. Теперь можно было и не гнать лошадей.

— Молодец фельдфебель! — похвалили шуцманы своего командира. Их план сработал, и теперь оставалось только добраться до уездного города. Луна, то и дело пряталась в темные тучки, которые в изобилии бороздили звездное небо. Без лунного света становилось значительно темней. Очередное исчезновение луны, плюс дорога, которая уходила вглубь лесного насаждения, навевали недобрые ассоциации. Стена леса с двух сторон вплотную подходила до наезженной транспортными средствами колеи. Шуцманы сами собой притихли, перестав говорить. Похрапывание коней, скрип повозок и топот копыт, единственные звуки которые издавал обоз. Разве, что пару раз где-то недалеко ухал филин, заставляя парней от неожиданных звуков, прижиматься ближе друг к другу. Откуда взялись партизаны, так толком никто и не понял. Они вынырнули из кустов и моментально окружили обоз, ощетинившись стволами винтовок и автоматов. Федька благоразумно поднял руки вверх. У него забрали оружие, и такая же участь ожидала всех остальных. «Шума» гадали к кому в плен они попали? Украинская речь и «мазепинки» на головах мужиков подсказывали, что это, скорее всего украинские националисты, а не советские партизаны. Когда они оказались в компании представителей украинской повстанческой армии, уханье филина в ночном лесу казалось вовсе не страшным. Всех шуцманов волновала одна единственная мысль, что теперь с ними будет? Если раньше шуцманшафт придерживался определенного нейтралитета по отношению к ОУНовцам, то с конца 1942 года оккупационные власти задействовали вспомогательную полицию для активной борьбы с украинским подпольем. Рассчитывать на снисходительность бандеровцев было бы глупо. Теперь уже и план фельдфебеля не выглядел так блестяще, как казалось. Федька даже успел позавидовать своему дружку, оставшемуся в Гуте Степанской. Путешествие их закончилось в селе Старая Мельница, совсем недалеко от Гуты. Их построили, и к ним при свете факелов, вышел невысокий мужчина в немецком френче, но традиционной «мазепенке» на голове. Подпоясан вояка был офицерским ремнем, на котором висела кобура с парабеллумом.