— Красуня, — выдавил из себя мужик.

— Ни какая она не Красуня, а Зорька. Смотри Федя, все приметы перечисленные стариком сходятся. Высокий, темноволосый, не хватает пальца на руке и самое главное, что забойщик. Вот только вместо скотины на людей перешел, — был доволен своим расследованием полицай.

— Тащите его к старосте, — скомандовал Чижов.

В центре села у бронетранспортера стоял унтерштурмфюрер Дитрих, который наблюдал за действиями подчиненных ему людей.

— Это кто такой? — через переводчика спросил офицер у парней, доставивших к нему задержанного Дмитрия.

— Это тот человек, который устроил резню в поселении Паросли, — доложил Григорий.

— Партизан? — с акцентом поинтересовался Дитрих у следователя шуцманшафта, который стоял неподалеку.

— Это не партизаны совершили нападение, — осмелился высказать свое мнение Чижов.

— Что ты понимаешь? — возмутился следователь.

— У меня тут собраны все доказательства, — кивнул «бухгалтер» на папку, которую держал подмышкой.

— А кто? — хотел немецкий офицер услышать версию ефрейтора.

— ОУН-УПА, — выдвинул обвинения националистам Чижов. «Бухгалтер» собирался что-то возразить, но Дитрих не стал его слушать.

— Это уже третий, кого мы здесь поймали, — шепнули Гришке полицейские, стоящие рядом с ним.

— У господина следователя есть показания свидетеля, с описанием человека принимавшего участие в нападении. Они полностью соответствуют нашему задержанному. Он сам забойщик и среди пострадавших имел кличку «Мясник». Вот только «Мясник» никогда не был партизаном, а имел связи с украинскими националистами, — продолжал разоблачать Дмитрия шуцман.

— Das ist god, — похвалил «шума» немецкий офицер. Через переводчика добавил: «Разберемся в Сарнах. Заприте всех арестованных в сарай и выставьте охрану».

— Чего ты лезешь? — зашипел на ефрейтора следователь.

— Твой дед поляк и специально решил опорочить достойных людей.

— Те, кто убивает женщин и детей не имеют достоинства, — ответил Чижов.

— Ты это немцам скажи. Сам, что никого не убивал? — злился «бухгалтер».

— А, что ты за ОУНовцев так переживаешь? Может, сам такой? — не испугался недовольства следователя ефрейтор.

— Смотри Григорий, не накличь на себя беды, — предупредил его следователь.

— А чего ты его пугаешь? Может, следует шепнуть кому надо, за кого ты тут так переживаешь? — вступился за товарища Игнатов.

— Ты бы заткнулся Федя, — огрызнулся «бухгалтер».

— Я то заткнусь. Мне просто интересно, показания деда в твоей папочке имеются или ты их выбросил? Не по твоему ли приказу Зленко так охаживал старика? Вы смотрю, тут все уже порешали и виновных назначили. Вы бы пан следователь, о своей шкуре подумали. Видать немцы не всех националистов из батальона вычистили. Они ведь могут и еще раз вернуться, — теперь уже сам перешел на угрозы Игнатов.

— Поживем, увидим, — не стал вступать в перебранку «бухгалтер».

Немцы и приданные в их распоряжение «шума» расположились на ночлег в селе Малая Мельница, чтобы продолжить свое движение на следующее утро. Парни из отделения Чижова, вернулись в хату Маруси, чтобы допить начатый бутыль самогона, и разместиться заодно на ночлег. Завершив трапезу, попадали на полу, не раздеваясь. Кто-то ворочался во сне, кто-то храпел, и эти звуки мешали Чижову уснуть. Тут еще Федька вышел по малой нужде, громко хлопнув дверью. В общем, не спалось Чижову. Игнатов после возвращения в дом, что-то недовольно бурчал. Ни как не находя себе подходящего места. Где-то за полночь принялся истошно лаять хозяйский пес. Это уже был перебор. Нервный от бессонницы Гришка поднялся, чтобы посмотреть на кого, так разрывается собака. В окно он увидел как по улице пробежала одна человеческая фигура, а за ней вторая. Люди передвигались с таким расчетом, чтобы их не заметили. Такое не могло не насторожить. Федька тоже проснулся.

— Что там Гриша? — спросил товарищ у дружка, прильнувшего к окну.

— Не пойму я что-то, — не мог Григорий объяснить Федору причину своего волнения. Игнатов не поленился подняться.

— Вроде как наши, — определил Федя принадлежность к своему батальону еще одного парня пробежавшего за окном.

— Куда они все бегут? Что-то здесь не так. Эй, просыпаемся, — толкнул Игнатов ногой ближайшего спящего полицейского.

— Может, партизаны напали? — выдвинул шуцман свою версию происходящего.

— Если бы напали, была бы стрельба, — привел свой довод Григорий, в опровержение версии товарища. Мимо их дома в этот момент двигалась группа людей.

— Это Бородай, я его узнал, — зашептал Игнатов. И тут Маруся зажгла керосиновую лампу. Дом осветился тусклым желтым светом, но его хватило, чтобы люди на улице заметили, что за ними наблюдают.

— Потуши немедленно, дура! — зашипел на хозяйку Федька.

— Поздно, — произнес Чижов, заметив как «шума» остановились, уставившись взглядами на хату.

— Сюда идут, — возвестил Гришка и потянулся к пулемету.

— Не иначе дезертировать собрались, — догадался он о намерениях ночных гостей. В комнату вломилось сразу несколько бойцов шуцманшафта, ощетинившись в их сторону стволами винтовок. Парни из отделения Чижова, начали от шума просыпаться, не понимая, почему на них направлены винтовки. У них хватило разума не потянуться к оружию, что могло повлечь непредсказуемые последствия. Степан рассчитывал захватить «чижовцев» врасплох, но ствол пулемета направленного в их сторону, говорил о том, что его планам не суждено было сбыться.

— Гриня, ты чего? — елейным голоском произнес Бородай.

— Зачем пришел? — держал Гришка палец на спусковом крючке.

— Попрощаться. Ребята, мы уходим в лес, айда с нами. Перспектив у немцев, ни каких. Построим свою неньку Украину без жидов, комуняк и немцев. Мы тут сами хозяева.

Мужики, которые лежали на полу и боялись подняться, повернули головы в сторону Григория.

— Вот и валите. Мы-то тут при чем?

— Хотели у тебя пулеметик попросить. Он нам еще очень пригодится. По-хорошему, — с ноткой угрозы в голосе сказал Степан.

— А ты иди и возьми, — повел в их сторону своим «ДП-27» Чижов. Начинать перестрелку Бородай не собирался. Проснутся немцы, и их уход не останется незамеченным. Это Степе было не нужно.

— Но мы тогда не прощаемся. Свидимся еще, — включил Бородай заднюю.

— Я тебя лично на ремни порежу. Ты слышишь меня? — раздался за спинами вломившихся в хату шуцманов голос «Мясника».

— И ты здесь? Жаль, что сразу не прикончил, — сожалел Гришка об упущенном шансе.

— Да я тебя! — колыхнулся строй «шума» под напором резника.

— Тихо Дмитро, не сейчас. У нас еще будет возможность поговорить. Может, мы еще в гости к Стефании зайдем, — затронул больную тему Бородай.

— Если тронешь Стешу, то я тебя из-под земли достану, — сорвался Гришка. Товарищи Бородая медленно покинули Марусину хату.

— Вот суки! — выругался Федька, когда опасность миновала.

— Надо было заложить этого Степана еще, когда немцы шерстили батальон.

Гришка поставил пулемет в угол, а сам съехал спиной по стене на пол.

— Ты чего? — не понял Игнатов такого поведения друга. У Чижова тряслись пальцы на руке. Еще бы немного и случилась настоящая бойня. С такого расстояния не попасть в цель просто невозможно.

Утром оказалось, что с Бородаем ушло в лес больше десятка человек. Причем сбежавшие освободили и задержанных. Вместе со Степаном к националистам сбежал и следователь. Побоялся видать «бухгалтер» угроз Игнатова. Операция по поимке партизан была свернута и остатки подразделения вернулись в места дислокации.

Светило июльское солнышко, от света которого приходилось щуриться. Гришка с Федором лежали на душистом сене в телеге, которая катила по пыльным дорогам Волыни. Иногда повозку подбрасывало на колдобинах, но это не мешало мужчинам вести разговор о политике. С момента их первой операции в этом году в поселении Паросли, утекло не мало времени и произошли разительные изменения, как на фронте, так и внутри страны. Сбежал в лес Бородай и много его товарищей. Батальон сократился в численности и личный состав шуцманшафта разбавили выходцами из Прибалтики и казаками. Они пришли на замену не благонадежным украинцам. Комбата Ходаковского сместили с должности и вместо него назначили бывшего капитана Красной армии Сташкевича. Фронт неумолимо стал катиться на Запад, и это привело к активизации партизанской деятельности в тылу вермахта. Партизанское движение было не однородным по своему составу и преследуемым целям. Националисты ОУН-УПА громили польские села, в отместку отряды армии Краевой организовывали отряды самообороны и совместно с советскими партизанами нападали на националистов. Диверсионные группы действующей Красной армии, советские соединения партизан, ячейки армии Краевой и армии Людовой, ОУН-УПА, «бульбовцы» и просто бандиты, все перемешались в Полесских лесах. Наиболее жестоко вели себя бандеровцы. Они оставили свой кровавый след в польских селах Гранях, Сохах, Процуках и многих других населенных пунктах. Убивали польское население, невзирая на пол и возраст, причем делали это с особой жестокостью, применяя ножи и топоры. Где-то в их районе собирал свою кровавую жатву и «Мясник», которому удалось выскользнуть из рук правосудия благодаря предательству Бородая. В связи с такой обстановкой каждое село старалось создать свой отряд самообороны, чтобы защититься от непрошенных гостей. Оккупационная власть пребывала в растерянности, не зная, каким способом прекратить эту резню. На Волынь перебросили 202 батальон «шуцманшафта», так называемых «синих» полицейских, получивших такое название из-за цвета формы. Этот батальон был сформирован в основном из поляков и немцев, с небольшой долей украинцев из восточной Галиции. Кроме этого формировались дополнительные соединения из польского населения. Если нацисты не могли справиться сами с украинскими националистами, то они собирались сделать это руками поляков, которые ради мести, шли в польские батальоны «шуцманшафта». Сарны из еврейского городка превратились в польский, так как многие жители района стремились перебраться из сел под защиту «синих мундиров». Чтобы избежать смерти польское население активно уезжало на работы в Германию. Районным комиссарам даже была выгодно такое напряжение в уезде. Они выполняли план по отправке рабочей силы в Фатерлянд. Вот и сейчас поступила заявка из парочки сел о готовности нескольких десятков жителей поискать свое счастье на заводах и фабриках Третьего Рейха. Задача отправившегося в дорогу подразделения «шума» была до боли проста, собрать и доставить добровольцев в Сарны на железнодорожную станцию. Выделили на это дело с десяток подвод и сорок человек шуцманов. Почему так много? Совсем недавно боевики ОУН-УПА совершили нападение сразу на 150 польских сел. Погибло большое количество мирного населения, поэтому и приходилось усиливать охрану. Вот и катили эти подводы в первый пункт загрузки, а именно в Гуту Степанскую. Чижов уже мысленно обнимал жену, рассчитывая на ласки, истосковавшейся по мужу Стефании. Солнышко перевалило зенит, и Гришка очень надеялся, что их обоз остановится на ночлег в Гуте и лишь на следующий день заберет остальную часть добровольцев из Вырок. Когда их обоз въехал на пригорок, и перед ним показалось село, головная телега застопорила ход.