Литмир - Электронная Библиотека

Гришка попытался пояснить, что, мол, он уже не военный и его освободили за продуктовый набор, но удар сзади в ухо заставил его пересмотреть свой стиль общения. Для того чтобы подопечные все лучше вспоминали и не захотели чего-нибудь приврать, следователь держал в кабинете двух крепких помощников. Те ничего не говорили, а просто били. Вопросы задавал «бухгалтер». В результате общения Гришки пришлось вспомнить, и номер части, и фамилию комбата и боевой путь своего подразделения. Интересовала «бухгалтера» и Стефания Новак. Вернее, причины, по которым она захотела выручить из плена даже не своего дальнего родственника, а совсем чужого человека. Он царапал что-то у себя пером, слушая признания арестованного. Если, ему что-то не нравилось, то следователь кивал головой своим помощникам, и они доходчиво поясняли Чижову, где он совершал ошибку в своих показаниях. Обратно в подвал он вернулся с опухшим ухом и разбитой губой. Парни, сидевшие возле него, делились своими впечатлениями и строили прогнозы на будущее. Они почему-то были не радужными. Немецкое командование жестоко относилось к евреям, коммунистам, цыганам и командирам Красной Армии. Он вроде бы не попадал в этот список, но местная власть дополнительно внесла туда и такую категорию людей, как «москаль». В этом плане было не совсем хорошо. Когда на выход повели парня с нагрудным знаком в виде звезды Давида, цыгана и его, у Гришки неприятно засосало под ложечкой. Не к добру все это! В коридоре их ждало несколько парней в вышивках и гражданской формой одежды поверх них. Среди этих полицаев Гришка опознал и Степана. Тот даже был рад такой встрече.

— Вот и свиделись! — заулыбался Бородай.

— Ты его знаешь? — поинтересовался невысокий боец, который и выводил троицу из подвала.

— Петрович из «конторы» сказал, что эти трое твои клиенты. Еврейчик сбежал из места постоянной дислокации, цыган у местного мельника коней увел, а этот вроде, как дезертир, но снюхался с поляками, — дал краткую характеристику арестованным конвоир.

— Знаю, знаю. Это «москаль», а москали нам кто? Правильно! Враги! И за поляков Петрович прав. Я его хотел арестовать в Гуте Степанской, но он сбежал. Сколько веревочке не виться, а все равно конец будет. Вот и снова повстречались, — потирал руки Степан. У Чижова вспотели ладони. Это конец! Арестованных вытолкали во внутренний двор полицейского управления, которое размещалось в бывшем районном отделе НКВД.

— Давай, пошли! — подтолкнули троицу в сторону красной кирпичной стены, которая была вся испещрена следами от пуль. По всей видимости, эти кирпичи видели не одну подобную сцену расстрела. Из здания во двор вышла группа сотрудников, чтобы покурить, а может просто поглазеть на мероприятие.

— Гриша, ты? — воскликнул один из них. Чижов встрепенулся. В его сторону бежал Федор Игнатов. Вот кого он не ожидал здесь увидеть, так это Федьку. Но если трезво подумать, то место в полиции было как раз для него. Федор за буханку хлеба сдал лейтенанта и в полицаи наверняка, пошел по собственному желанию, чтобы не сдохнуть с голода или не быть расстрелянным. Федька радостно обнял знакомого.

— Отвали в сторону, — оттолкнул мужчину Бородай.

— Это мои клиенты.

— Ты чего Степа? — обиделся на такое поведение товарища Игнатов. Мужчина, в форме подобной как у следователя, отбросил в сторону сигарету.

— Федор, ты его знаешь? — строго спросил незнакомец.

— Конечно, знаю. Служили вместе, — сообщил Игнатов.

— Большевик? Офицер? — кивнул мужик в сторону Чижова.

— Да вы что, пан лейтенант! Григорий рядовой. Он даже чуть не пострадал от политрука.

— То есть? — заинтересовался начальник.

— Когда наш батальон вошел в Вишневое, мы наткнулись на группу украинских националистов. В результате перестрелки убили двоих и взяли в плен сына убитого. Так, Федор, дал возможность парню сбежать, из-за чего политрук объявил его врагом народа и хотел приговорить к расстрелу, — выгораживал однополчанина Игнатов.

— А почему не расстрелял? — интересовался офицер.

— Комбат не дал. Гришка у нас пулеметчик, а таких специалистов в батальоне не хватало, — на свой лад перекрутил былую историю боец. Не сказал он, что политрук взъелся на Чижова не только за пацана, а еще и из-за доноса самого Игнатова. Впрочем, кому такие подробности нужны? Спасибо, что вообще вступился.

— Пулеметчик говоришь? — о чем-то задумался лейтенант.

— Могу и из пулемета, — подтвердил Григорий.

— В чем обвиняют? — продолжил диалог полицейский начальник.

— Документы мои не понравились.

Пришлось Гришке вкратце рассказать свою историю. Степан почувствовал, что арестант может отвертеться от расстрела, влез в разговор.

— Не верьте ему пан Ходаковский. Я лично знаю этого типа. Когда мы работали в Гуте Степановской по аресту польского партийного функционера, он помог ему скрыться. Он сам русский и помогает полякам, — привел свои доводы Бородай.

— И что с того, что русский? — прищурив глазки, спросил офицер.

— Так москаль! — не знал, что и сказать Степа.

— Великая Германия помогает народам России освободиться от большевизма. Солдат, ты поддерживаешь коммунистические идеи? — обратился Ходаковский к Чижову. Скажи, да, и можно было спокойно занимать позицию у кирпичной кладки. Чижов не дурак, и ему хотелось жить.

— Не поддерживаю, — заявил Григорий. Ходаковский другого ответа и не ожидал.

— Как он может поддерживать, если его чуть было не расстреляли те же коммунисты, — замолвил словечко в защиту сослуживца Игнатов.

— Это ты знаешь, но не мы. Может, ты специально выгораживаешь дружка? — не сдавался Бородай.

— Мне нравится твоя непримиримость к врагам Рейха, — усмехнулся Ходаковский.

— Только у тебя почему-то все враги. Нельзя уничтожать тех, кто может послужить Рейху. Гриша, хочешь поступить в батальон «Шуцманшафта»? — неожиданно предложил лейтенант.

— Это твой выбор, — ухмыльнулся Ходаковский. Вариантов всего два, стенка или служба Германии. Не хотел Гришка становиться предателем Родины, но сам отказ от сопротивления оккупанту, это ли не предательство? Чтобы не вызвать подозрения в искренних намерениях, тянуть с ответом было нельзя.

— Хочу, — последовал краткий ответ.

— Это хорошо. Пулеметчики мне нужны.

— Не верьте ему. Предаст нас этот пулеметчик, — не удержался Степан, чтобы не высказать свое мнение.

— Предаст, говоришь? Игнатов, ты ручаешься за своего дружка? — спросил лейтенант Федора.

— Ручаюсь, — без тени сомнения ответил мужчина. Вот так поворот. Теперь за него ручался тот, кто совсем недавно своим доносом подвел его к расстрелу.

— Если твой дружок нас подведет, я вас расстреляю обоих, — спокойно произнес Ходаковский.

— Ты, Степан больше всего сомневаешься в парне, вот и будешь у него наставником. Если он нас предаст, то и ты ответишь, — распределил роли лейтенант. Бородай с ненавистью посмотрел на Чижова. Игнатов выдернул Григория из строя арестантов и потащил обратно в здание управления. Едва за ними закрылась дверь, как грянул залп. Оставшейся парочке не повезло. У них не было знакомых среди полицейских, и никто им ничего не предлагал.

Батальон «шуцманшафта» или «шума», как в простонародье называли вспомогательную полицию, размещался в двухэтажном здании, еще дореволюционной постройки. Федька помог сослуживцу пройти все этапы оформления в новое подразделение. Гришка заполнил соответствующие формуляры, сделал фотографии и теперь ожидал своей дальнейшей участи в казарме, где ему выделили место.

— Тебе повезло, что я тебя встретил, — присел Игнатов на кровать рядом с Гришей.

— Степан еще тот мясник. Ему человека расстрелять, что раз плюнуть, — охарактеризовал полицая бывший красноармеец.

— Ты-то как здесь очутился? — в свою очередь поинтересовался Чижов.

— Очень просто. В лагере предложили записаться в «шумы», я и согласился. Сам знаешь, каково там было. Тебе считай, повезло. Мне тоже жить хотелось. Тут хватает бывших военнопленных. Правда, «шароварников» еще больше, — рассказывал Игнатов.

23
{"b":"928308","o":1}