— Красные, немцы, украинцы, кто теперь нам не враг? Кому ты можешь доверять? — задала она риторический вопрос. Поляк задумался.

— Наверное, никому. Только своим близким.

Стефания перешла на украинский.

— Грише доверять можно, он свой.

Такие слова для Григория оказались неожиданностью. Когда он успел перейти в разряд своих? Этот Марек, явно белополяк и ему с ним не по пути, хотя в нынешней ситуации они оказались в одной лодке. То, что Стеша настолько ему доверяет, несомненно, приятно. Он даже каким-то шестым чувством ощущал, что она спасла его от чего-то очень плохого, что могло с ним произойти. В глазах поляка, он не видел ни какой жалости или сочувствия. Такие люди убьют и глазом не моргнут.

— Давайте выпьем, — не пожалела Стефания для ночных гостей бутылки самогона. Спиртосодержащая жидкость слегка смягчила обстановку. Чтобы Чижов не чувствовал себя лишним за этим столом она больше не переходила на польский язык.

— Где ты? Как ты? Почему столько не было ни каких вестей? Родители думали, что потеряли тебя, — начала расспросы хозяйка.

— В сентябре 1939 года записался добровольцем в полк «Сарны» и сражался с красными в Сарненском укрепрайоне. Затем с остатками полка бежал в Венгрию. За границей себя не нашел и все время мечтал вернуться домой. Узнал о правительстве Польши в изгнании и создании Армии Крайовой, и принял решение возвращаться, чтобы продолжить борьбу за свободу Польши, — четко произнес мужчина, при этом пристально наблюдая за реакцией наемного работника. Гришка похвастать такой биографией не мог. У него все было гораздо проще. Несколько боев и плен. Ни каких тебе правительств в изгнании и подпольной борьбы. Для него, считай, война ограничилась стенами хлева.

— Мы все очень переживали за тебя, — призналась Стефания.

— Я тоже всегда помнил о вас.

— И что теперь Марек? Здесь находиться очень опасно. Украинцы собрались создавать свое государство, и они очень злы на нас. Украинские милиционеры арестовали много известных польских деятелей. Они придут и за тобой, — переживала сестра.

— Их люди во всех властных структурах.

— Ничего у них не получится. Я знаю, что они хотели создать свое правительство во Львове. Немцы этого не допустят. Их лидеры Стецько и Бандера арестованы, — уверенно ответил гость.

— Лидеры может и арестованы, но зато на местах руководят проукраински настроенные чиновники. Начальник милиции Тарас Боровец. Это он Сарны захватил до прихода немцев. Теперь они решают здесь все. Тебе в городе появляться опасно. Могут опознать, — не совсем была согласна Стефания с высказыванием брата.

— У тебя хоть документы есть?

— Имеются, — утвердительно кивнул головой Марек.

— Я побуду несколько дней у тебя, а потом определюсь. До меня дошли вести что, где-то в лесах обосновалась ячейка армии Краевой, ты ничего об этом не слышала? — спросил брат. Женщина только развела руками.

— А ты, Гриша так и собираешься отсиживаться? — с каким-то вызовом поинтересовался Марек.

— Перестань! — потребовала Стефания.

— Он свое отвоевал. Кто мне помогать станет?

— Хорошо ты устроился у женской юбки, — усмехнулся поляк. Григорий понял, что ночной гость провоцирует его на какие-нибудь высказывания.

— Я еще не определился, — расплывчато ответил Чижов. За Польшу он явно умирать не собирался, а что сейчас происходит на театре военных действий, знал весьма расплывчато. Да и что он мог предпринять? Стеша подошла к работнику со спины и положила руки на его плечи.

— Не слушай его, Гриша. Марек всегда был увлечен политикой и не работал на земле. А кто сеять и убирать урожай станет? Все хотят, есть, но не многие желают работать на земле. Нам и здесь, есть чем заняться, вместо того, чтобы шастать по лесам.

Не будь у них гостя он бы прижался щекой к этим теплым рукам и согласился со словами Стеши, но свои чувства постороннему показывать не стал.

— Если вы не выгоните, то я, пожалуй, останусь при хозяйстве, — пусть не сильно героически, но зато без всякого пафоса произнес Чижов.

— Никто тебя не гонит, конечно, оставайся, — согласилась хозяйка.

— Скажи сестренка, а Маричка, так и живет в своем доме? — вспомнил поляк о своей первой любви.

— Не вышла еще замуж?

— Не вышла, — подтвердила Стефания.

— Только я тебе не советую ходить к ней. В селе разные люди живут. Если заметят, то и донести могут, — предупредила она. Брат ничего по этому поводу не ответил. Они еще побеседовали, вернее, говорил Марек со Стефанией, а он сидел, как посторонний слушатель. Когда гость собрался спать, Гриша отправился к себе. Стеша проводила его до дверей и даже не стала ему напоминать, чтобы он хранил молчание о появлении в доме Марека. Это было само собой разумеющимся. Ее слова вселяли мужчине надежду, что он не просто какой-то холоп в наймах, а человек с правом голоса, с которым считалась хозяйка.

Как только дверь за работником захлопнулась, ночной гость позволил себе сделать замечание сестре: «Я вижу, что ты прикипела душой к этому москалю. Он человек не нашего круга. Я понимаю, что тебе без мужской руки очень сложно, но нельзя было найти какого-нибудь поляка? Яна не вернуть и жизнь на этом не заканчивается. Посмотри сколько вокруг тебя достойных парней. Ты и сама у меня очень видная. Пусть хоть даже был украинец, лишь бы не москаль».

Когда Марек сказал за украинца, то в памяти женщины всплыл образ Степана. Вот кого бы она ни хотела видеть рядом, так это его.

— Сама разберусь, — коротко произнесла Стеша, при этом, не отвергая вариант с Григорием.

Появление Марека даже сгладило острые углы в отношениях Стефании и Гриши. Полька больше не сердилась на Чижова за непроизвольный всплеск эмоций. Что было, то было. Гришка помогал Митяю чинить телегу во дворе пана Казимира, когда увидел, как по дороге в село катит две телеги с вооруженными людьми. Двор семейства Новак размещался на пригорке и с него были хорошо видны подъездные пути к населенному пункту. Бывший красноармеец прервал работу, сопровождая взглядом повозки. По наличию желто-голубых повязок на рукавах можно было без труда идентифицировать людей, так спешащих в село. Это были милиционеры.

— Митяй, ты давай тут сам, а мне надо отлучиться, — экстренно засобирался работник. Быстрым шагом он вернулся в свой двор и сразу же постучал в двери к Стефании.

— Чего тебе? — вышла на порог хозяйка, вытирая о фартук запачканные в муку руки.

— Две повозки с вооруженными парнями в село заскочили. Не к добру это. Лучше твоему братцу в лесу переждать, — сообщил новость Григорий. Стеша поменялась в лице. Теперь у нее был встревоженный вид. Она метнулась обратно и единственное, что услышал мужчина, так это ее обращение к брату: «Марек, собирайся, в селе милиция!»

Чижов переместился к забору, чтобы держать под контролем улицу. Телега с представителями власти появилась одновременно с Мареком, который выскочил на порог с вещевым мешком за спиной.

— Едут, — поспешил Чижов сообщить поляку.

— Может все-таки со мной? — успел предложить бывший партийный функционер, направляясь к сараям, через которые по огороду, он собирался убежать на опушку леса.

— Нет. Я останусь с пани Стефанией, — отказался от предложения Гришка. Уговаривать его никто не стал.

— Береги ее, — на прощание попросил мужчина, и скрылся за хозяйственными постройками. Работнику пришлось вернуться во флигель, чтобы не вызывать у представителей власти лишних вопросов. Телега остановилась напротив их дома, и вооруженные мужики вломились к ним через ворота.

— Василь, Мишка, проверьте сараи. Евген, за мной, — командовал их знакомый по рынку в Сарнах. Милиционеры рассыпались по двору. Чижов вышел из своего флигеля и сразу же был прижат к стене.

— Ты кто такой? — спросил вооруженный мужик, шаря у него по карманам. Его напарник держал Чижова под прицелом.

— Я работник пани Стефани и здесь живу, — сообщил мужчина, подняв вверх руки. Ничего подозрительного не обнаружив, украинец заскочил во флигель. В доме послышались недовольные возгласы, и из него вышел Степан с подручным и сама хозяйка.