— Куда идем?

— Скоро узнаешь.

И действительно. Уже спустя пару минут я оказываюсь возле знакомых дверей актового зала, в котором Джейн так усердно занимается на репетициях.

У двери нет замочной скважины. Дэн без каких-либо усилий открывает ее и заходит внутрь. Щелк — и в помещении загорается тусклый свет. Я осторожно, в душе чувствуя себя воришкой, заглядываю в дверной проем и нахожу разгадку освещения. Парень включил лампочки лишь на сцене — зрительный зал остается погруженным во тьму.

— Сегодня зал свободен, как я узнал, — Дэн кидает рюкзак на одно из сидений у прохода и оборачивается ко мне. — Ну как?

— Нас точно отсюда не выгонят? — закрыв тихонько за собой дверь, я с тревогой оглядываю пространство.

— Школа и все кружки закрываются в восемь. Разве что тогда.

Я достаю телефон и смотрю на время, загоревшееся на экране. Больше шести часов.

— Этого должно хватить, — выношу сама себе вердикт.

До этого момента мне удавалось не думать о том, что предстоит сделать. Другие действия отвлекали. Но теперь, оставшись наедине с Дэниелом в этом огромном и пустом зале, я паникую, совершенно неготовая к обучению. Я забываю про веселье и удовольствие и снова ищу отговорки.

Можно ведь психануть, бросить все — и не испытывать этот стресс. У них неделя на поиск другого человека. Можно предложить Лейлу… Или вообще могут обойтись четырьмя парами танцующих.

— Иди сюда, — зовет меня за собой Дэн. Парень уже почти находится у сцены и, обернувшись, ждет.

Я кладу рюкзак на ближайшее кресло и заставляю себя медленно двинуться вперед.

Дэн наблюдает за мной и в итоге, вздохнув, быстро возвращается ко мне.

— Идем же, — ворчит он, беря меня за руку.

Он тянет меня за собой, заставляя ускориться. Парень проводит меня по основному проходу до сцены, а затем сворачивает налево, пересекая весь зал. С этой стороны с краю сцены находится лестница, которая из-за маскировки совершенно незаметна издалека.

Шаги по ступеням отдаются глухим эхо. Сама сцена и вовсе заставлена всевозможным реквизитом театральной студии.

Когда мы оказываемся наверху, Дэн отпускает меня, не придавая случившемуся значения. Я с опаской смотрю в зрительный зал. По коже бегут мурашки, я представляю, как сотни глаз сверлят меня, хотя сейчас там никого нет. Прогнав наваждение, я иду следом за парнем.

В самом центре сцены оставлена деревянная конструкция, напоминающая стену дома с улицы. Дэн первым делом отправляется к ней. У конструкции есть колесики, и этот сумасшедший подходит к ней и толкает, желая подвинуть. Постройка со страшным скрежетом трогается с места, опасно шатаясь, и я испуганно подлетаю к ней, пытаясь придержать ее.

— Отойди! — грубо прикрикивает Дэн, но вместо этого я добираюсь до другого края.

— Она тяжеленная же, ты один не удержишь! — возражаю возмущенно.

Конструкция прекращает дрожать, и мне становится спокойнее. Я пытаюсь незаметно тянуть ее на себя, помогая, но все движется и без меня намного легче, чем кажется со стороны.

Мы заводим ее за кулисы, а после быстро раскидываем по углам реквизит. Когда последний стул оказывается у стены, волнение и неловкость возвращаются. Теперь мы должны взаимодействовать не предметами, а друг с другом. И притом очень близко.

Дэн решает не переходить сразу к танцу. Подозвав меня к себе, он достает телефон и включает видео. Я подхожу ближе и несмело заглядываю в экран, на котором двое — парень и девушка — рассказывают азы и показывают самые простые движения.

— Давай пока потренируем позицию, — предлагает Дэн. — Все говорят, что она важна.

— А мы что, на балу просто встанем, включится музыка — и начнем танцевать?

Раньше по телевизору показывали танцы со звездами, и они там разыгрывали целые истории. Это, конечно, немного другое, но все же заставляет сомневаться и переживать еще больше.

— Я особо не шарю в танцах, — напоминает парень, но я его перебиваю.

— И нас пять пар. Вдруг мы столкнемся?

Дэн лишь пожимает плечами.

— Можно будет всем вместе устроить групповую репетицию. Ладно, хватит болтать. Потом разберемся.

Он берет меня за руку и притягивает к себе, объясняя мне мое положение. Левая рука ему на плечо, другую сжимает он. Спину немного прогнуть назад, его рука должна касаться лопатки. В танце мы не должны смотреть друг на друга — головы у обоих партнеров поворачиваются налево. Однако ведет в вальсе Дэн, и только он будет видеть, куда мы будем двигаться. От такой перспективы расслабиться не удается. С доверием у нас проблемы, и я сильно сомневаюсь, что это удастся исправить.

— Я смотрел видео, и там танцоры балльники в танце стояли очень близко, соприкасались животами, — и прежде чем я начинаю возмущаться, продолжает:

— Я не знаю, насколько это важно — в некоторых видео так не делают, но все равно стоят близко. Но если у нас не будет получаться так…

— Все получится, — уверенно произношу, переминаясь с ноги на ногу. — Не думаю, что пару веков назад на балах такое приветствовалось. Ну что, долго мы будем так стоять?

На тренировку шагов мы тратим много времени. Сначала по отдельности отрабатываем самый простой набор шагов, но едва мы оказываемся в паре — начинается катастрофа. Мы даже не пытаемся включить музыку. Под мерный счет «раз, два, три» мы постоянно спотыкаемся, я наступаю Дэну на ноги, которые на мое счастье обуты в плотные кроссовки, в которых он ничего не чувствует. Однако в один прекрасный момент я и вовсе запутываюсь в шагах. Ноги переплетаются не в нужной последовательности, я задеваю одну другой — и почти лечу назад. У парня оказывается отменная реакция — не зря он занимается футболом. Он резко прижимает меня к себе, предотвращая падение. Мы стоим в этих случайных объятиях несколько мгновений, приходя в себя.

— Ты в порядке? — спрашивает Дэн, отстраняясь, и садится на корточки, касаясь пальцами моей правой икры. — Ноги не болят?

— Нет, — я силой вытягиваю его наверх, заставляя продолжить.

Мы так и не переходим к музыке. Все окна в зале закрыты, поэтому мы совершенно не представляем, что происходит на улице. А там уже почти закат. Это выясняется случайно, когда, прервавшись, чтобы попить воду, Дэн параллельно решает включить еще какое-нибудь видео и, наконец, смотрит на время.

— Уже поздно. Наверное, на сегодня хватит.

Я в отчаянии смотрю на парня. Так мало остается времени, а прогресса нет. Отказаться — самый легкий способ сбежать с тонущего корабля. Но мы ведь уже начали свое движение.

— Ты сможешь завтра? — спрашиваю, спускаясь снова в зрительный зал.

— Во сколько ты хочешь начать? — его согласие дает мне силы не сдаваться так быстро.

— Утром, днем, вечером. Мне все равно. И в воскресенье. И на неделе после уроков.

Я подхожу к оставленному в кресле рюкзаку и останавливаюсь, дожидаясь собеседника.

— Ты хочешь тренироваться каждый день? — уточняет Дэн, подходя ко мне.

— Да, пока наши движения хотя бы отдаленно не начнут напоминать вальс. И пока ты можешь.

Стоя снаружи, дожидаясь, пока Дэн выключит свет, я подхожу к окну и смотрю на небо. Солнца уже не видно на горизонте, облаков нет, небо становится все темнее и темнее.

По пути к машине мы больше не обсуждаем вальс — его за эти часы нам хватило с лихвой. Мы быстро определяемся со временем и дружно решаем не ходить на украшение зала.

Не спрашивая меня, Дэн поворачивает машину не на ту дорогу. Я, конечно, не говорила, что мне надо домой, но это же подразумевалось.

— И куда мы? — интересуюсь я, сдерживая недовольство в голосе.

— За едой. Я голодный, ты — тоже.

Я замираю, вспомнив, что действительно давно ничего не ела. Ладно, в этот раз все разумно.

Мы доезжаем до знакомого фастфуда. В этот раз парень интересуется моими предпочтениями. Получив заказ, он останавливается на парковке, решив в этот раз не есть на ходу.

Играющая по радио музыка заполняет возникшую тишину. Я не тороплюсь, смакую каждый кусочек. Лишь увидев бургеры, я чувствую что-то похожее на голод.