— Но Миле правда нужно морально подготовиться к школе! А без этого волшебного пинка мы бы так никогда и не собрались попробовать платный садик... Что же касается денег — не переживай. Я всё рассчитала. В минус не уйдём.

Хотя потерянного впустую тоже будет очень жаль... Однако мама не стала акцентировать на этом внимание и, довольствовавшись сказанным, потянулась за давно вскипевшим чайником. А я поспешила закрепить успех:

— Ты лучше завтра с утра Милу в садик отведи. И вечером забери, если меня что-то задержит. Чтобы она не сидела там допоздна.

— Хорошо, — мама невозмутимо кивнула. Будто и не настаивала ни на чём. — Я готова хоть каждый день отводить и забирать по необходимости. Ты только заранее предупреждай. И меня, и воспитателей. Чтобы мне не пришлось бегать туда-обратно лишний раз.

— Непременно! — с улыбкой заверила я.

И наконец-то отправилась на боковую.

Встав ни свет ни заря, я разложила подготовленные накануне продукты по контейнерам, упаковала их в терморюкзак, оставила маме записку — и поехала к Дегтярёвым. Аномально тёплая осень потихоньку сдавала позиции, и на улице накрапывал мелкий противный дождик, покрывая стёкла междугороднего автобуса причудливым водяным узором. Но меня погода не тревожила. Мыслями я уже давно была с Наиной, предвкушая нашу скорую встречу — и, казалось, ничто и никто не сумеет испортить моего приподнятого настроения... Вот только чем дольше я смотрела, как обращаются с Наиной, тем меньше мне хотелось улыбаться.

Нет, на первый взгляд всё было прекрасно! Её никто не обижал, не шпынял, не бил и не морил голодом. В другую крайность тоже не кидались, вокруг девочки не прыгали, насильно не кормили и каждый её шаг не контролировали, предоставляя достаточно свободы для развития самостоятельности... Но не речи.

С Наиной никто не разговаривал. Совсем. Даже няня, в обязанности которой входило воспитание девочки, всё время молчала! Лишь следила за временем и изредка, жестами или щелчками пальцев, напоминала Наине о расписании, которого они строго придерживались... Складывалось впечатление, будто женщина искренне считала, что ничего большего от неё не требуется! И тенью ходила по коридорам за девочкой — на почтительном расстоянии, как верная фрейлина за вдовствующей королевой. Благо та знала свой распорядок дня назубок и в подсказках не нуждалась...

Это было ужасно. Но хуже всего, что всем было плевать на Наину! И на меня заодно.

Сергей Михайлович не обращал на неё внимания и сразу после завтрака уехал по делам, едва кивнув мне на прощание. Хотя поздороваться до этого как-то не удосужился. Марина всё утро просидела в телефоне, ни разу не покосившись в мою сторону, и ближе к обеду тоже куда-то ускакала. Разумеется, не поставив никого в известность о своих планах. Домработница и охрана меня вообще не замечали, а существование девочки старательно игнорировали, стыдливо отворачиваясь, когда всё-таки натыкались на неё взглядом...

Не в силах поверить, что это происходит на самом деле, во время тихого часа я попыталась поговорить с няней по душам — так сказать, в неформальной обстановке, за чашечкой кофе. Но женщина, недослушав, брезгливо отмахнулась от моего предложения, целиком поглощённая просмотром слезливого восточного сериала. И у меня лопнуло терпение.

Отчаявшись добиться какой-то реакции от бездушных кукол, собравшихся в этом доме — которых язык не поворачивался назвать людьми! — я психанула и поехала в город, к единственному человеку, способному мне помочь. Готовому выслушать меня от начала и до конца, как обещано на сайте, какую бы чушь я ни несла... К Дегтярёву, у которого как раз был очередной приёмный день.

Несмотря на то что дорога до офиса Сергея Михайловича заняла у меня много времени — из-за обледенения на трассе случилась массовая авария с полным перекрытием трёх из четырёх полос — прибыла я ещё засветло. И шокированно замерла, обнаружив в коридоре перед заветной дверью толпу замученных бытом личностей разной степени потёртости... В смысле, достатка. Потом, правда, сообразила, что у большинства граждан, трудящихся по пятидневной неделе, сегодня выходной — суббота, как-никак — и быстренько заняла очередь. Пока никто не вклинился раньше.

Как ни странно, дело у Сергея Михайловича двигалось быстро, и вскоре я добралась до приёмной, готовая сообщить секретарше цель своего визита... Но не успела. Женщина узнала меня ещё до того, как я открыла рот, и, приторно улыбнувшись, сразу предложила мне пройти в кабинет.

— Я не смешиваю работу и личную жизнь, — увидев меня на пороге, заявил Дегтярёв. — Обратитесь к моей жене.

— Её нет, — опомнилась я. — А разговор срочный.

— Не настолько, чтобы его нельзя было отложить до завтра — раз вы предпочли приехать сюда, вместо того чтобы дождаться возвращения Марины, — парировал Сергей Михайлович.

— Но я знаю, почему Наина не разговаривает! — воскликнула в сердцах.

— Личные вопросы решаются в личное время, — не дрогнув, повторил Дегтярёв.

Разве что голос чуть повысил — не столько на меня, сколько на себя. Чтобы придать дополнительную твёрдость своим убеждениям. И я, стиснув зубы в бессильной ярости, пулей вылетела в коридор. Где продышалась, успокоилась, написала маме короткое сообщение и приготовилась ждать, пока мой наниматель освободится.

Потому что кое в чём он был прав.

Незачем метаться загнанным зайцем, когда можно просто сесть на скамейку и ничего не делать. Эффект будет тем же. А то и лучше, если правильно выбрать время и место.

— Светлана? — удивлённо протянул Дегтярёв, наткнувшись на меня в коридоре — куда он вышел гораздо позже, чем планировалось. — Вы ещё здесь?

— Как видите, — без особого энтузиазма откликнулась я.

Больше от усталости, чем из реального безразличия — и Сергей Михайлович всё прекрасно понял. Потому что сам был вымотан ничуть не меньше.

— Что ж, — он философски пожал плечами. — В таком случае давайте подвезу вас до дома.

— Вообще-то, мы договаривались кое-что обсудить. В личное время.

— Одно другому не мешает.

— Не хочу, чтобы меня что-то ограничивало. Да и лишние уши нам ни к чему.

— Хорошо, — с явной неохотой согласился Дегтярёв. И немного посторонился, открывая мне прямой доступ к двери: — Проходите.

Повторять не потребовалось.

Мышкой шмыгнув мимо него в приёмную, я виновато улыбнулась шокированной секретарше и просочилась в кабинет, неловко застыв возле стола. На котором, рядом с переговорным устройством, всё ещё лежала стопка моих детских фотографий! Что несколько сбило меня с толку.

Вот уж не думала, что Сергей Михайлович их оставит. Притом на виду. Не выкинет, не уберёт подальше — а аккуратно соберёт и положит на самое почётное место! Чтобы они почаще бросались в глаза... И столь пристальное внимание могло означать только одно.

Мои слова про перекрёстное сходство наших детей чем-то его зацепили... Либо он собирался при случае вернуть фотокарточки, потому и не стал никуда их прятать — чтобы не забыть. Да и взгляд притёрся... Но сразу о фотографиях речь не зашла.

— Итак, — прикрыв за собой дверь, обронил Дегтярёв. — Что вы хотели мне рассказать?

И я снова почувствовала себя не в своей тарелке. Хотя в этот раз Сергей Михайлович поленился идти к своему креслу и уселся на один из стульев для посетителей, жестом предложив мне занять второй и пообщаться на равных... В пределах разумного, разумеется. Ведь нас по-прежнему разделяла огромная социальная пропасть...

— Я слушаю, — закинув ногу на ногу, напомнил о себе Дегтярёв.

Как живая иллюстрация моим мыслям. Но сдавать назад было уже поздно... А вот свести голословные обвинения в наплевательском отношении к ребёнку со всех подряд, включая Марину и самого Сергея Михайловича, к одному-единственному человеку — нет. Главное, ненароком не оскорбить властного собеседника. А то выгонит. И будет в своём праве.

— По-моему, проблема в няне, — решила начать издалека. — Давно она у вас работает?